Ангел-истребитель

Луиса Бунюэля помотало по миру. Родился в Испании, молодость провёл в Париже, потом вернулся в Испанию. Но не задержался надолго, — из-за гражданской войны пришлось бежать в Америку. Обосновался в США, хотел работать в Голливуде, но так и не смог туда устроиться. Хотел вернуться в Париж, но сделал остановку в Мехико и решил остаться там. Через восемнадцать лет — опять Испания. И смерть в Мексике.

Всё это время Бунюэль снимал фильмы. Многие вдохновлены культурой тех стран, где жил режиссёр. У всех фильмов есть общее: Луиса категорически не устраивал мир, в котором он жил.

Даже в Мексике, которая приютила его и дала работу, режиссёр показал бедность и несправедливость. Он снял фильм «Забытые» о тяжёлой жизни в трущобах, чем разозлил многих мексиканцев, которые посчитали, что Луис очерняет страну. А ведь они дали ему гражданство! Спасли ситуацию Канны — режиссёр получил приз за лучшую режиссуру.

В отличие от итальянских неореалистов, которым важно было показать жизнь такой, какая она есть, — Бунюэль не стеснялся подмешивать в фильмы кусочки из фантазий и снов — недаром его первая работа «Андалузский пёс» была сделана в партнёрстве с Сальвадором Дали.

Продюсерам режиссёр говорил: «Не волнуйтесь, если фильм будет слишком коротким, я добавлю туда сновидений».

После реалистичных «Забытых» Бунюэль решил добавить в свой следующий фильм немного безумия. Так появился «Ангел-истребитель».

В богатом доме собираются аристократы, чтобы вместе поужинать. В конце вечера прислуга решает уйти, толком не объяснив причин. Остаётся лишь один управляющий. Всё пьют и веселятся — утончённые мужчины и женщины — ценители вина, оперы и вкусной еды.

Правда, некоторые из них путают «пиццикато» — способ игры на струнных, когда ноты звучат отрывисто и «сонату» — музыкальную форму, где концовка (реприза) повторяет начало (экспозицию). Упоминается соната в фильме неспроста — она будет одним из ключей к развязке фильма.

На часах почти утро и гостям пора расходиться, но вдруг они понимают, что не могут этого сделать. Причём никакого объяснения нет — просто покинуть комнату не получается. Люди ложатся спать на полу, а проснувшись всё так же оказываются заперты неведомой силой.

Один человек впадает в кому и что-то бормочет про истребление, другие же бродят по комнате и доедают остатки ужина. В этом фильме так ничего и не происходит до самого конца, лишь постепенно аристократичные гости впадают во всё большее отчаяние. Воду начинают пить из вазы с цветами.

Герои в фильме совершенно безликие, вы не вспомните ни одного уже через час после того, как досмотрите «Ангела-истребителя». Фильм прерывается странными сценами, похожими на сновидения. Это отдаляет зрителей ещё сильнее от понимания замысла автора.

Один из критиков скажет: «Это кино показывает правящий класс в Испании. Они едят и не могут наесться. Они зациклены на своей буржуазной жизни и не понимают, что творится вокруг».

Может быть и так, всё же Бунюэль симпатизировал коммунистам, а может тут нет никакой идеи. Ведь, в конце концов, где это написано, что в фильмах обязательно должен быть смысл?

Часто ли вы задерживались в гостях когда вроде бы ваше личное бытие говорило вам, что пора сматывать удочки? Луис Бунюэль показывает, что лучше уйти вовремя и тем самым не придвигать бурю внутреннего негодования на других, как бы отравляя общество своим отсутствующим присутствием.

Изначально у Бунюэля идет комедия со свойственной режиссеру остротой и находчивостью. Он обращается к психологизмам и странностям человеческой психики. А затем когда становится ясно, что уйти гостям мешает какая-то мистическая ошибка, фильм превращается в апокалиптическую трагедию, где каждый готов сожрать другого.

У Андрея Тарковского в «Жертвоприношении» обратная история: в преддверии апокалипсиса люди становятся предельно честными…

В конце истории Бунюэль метафорично показывает Церковь и полицеское государство, сопоставляя их с предыдущей историей. Возможно, чтобы освободиться и выйти в лоно свободы нам требуется ждать приглашения от неё и, получив знак, больше не ждать и выйти из закостенелого царства несвободы.

8 из 10

Пожалуй, нет такого человека, кто хоть раз бы не встречался с так называемыми навязчивыми состояниями — кто-то старается ходить по полоскам на пешеходном переходе, другой пользуется турникетом только с одним определенным номером, а третий, смотря на остальных, крутит пальцем у виска, но на всякий случай избегает несчастливых чисел. Одну из таких навязчивых идей некогда решил использовать Луис Бунюэль, сделав ее основным нарративным фундаментом картины, и выпустил легендарного «Ангела-истребителя», фильм-эксперимент, как говорил сам режиссер, который стоит посмотреть уже из-за одного названия.

Сюжет умещается в единственное предложение — несколько десятков особо привилегированных персон не в силах покинуть один из бесконечных светских раутов, состоявших в шикарном замке. Вот и все. Однако за простотой истории кроется неисчислимое множество интерпретаций. Для начала заметим, что данный фильм являет собой образчик текучего смысла, сама его художественная ценность рождается в момент истолкования, и в то же время он всеми силами старается избегать нарочитых, явных, грубых метафор, которые позволили бы интерпретировать историю линейно. Поэтому в отношении к «Ангелу» следует рассмотреть несколько возможных вариантов прочтения, не настаивая на достоверности их истины, так как последняя режиссером отрицается.

Итак, что же собственно говоря представляет собой ситуация, если продолжить рассматривать ее с чисто психоаналитической точки зрения? Коллективное бессознательное группы людей оказалось под угрозой серьезного расстройства. Они не в силах исполнить простейшего желания — просто выйти из зала. На протяжении всего творчества Бунюэля, мы, то и дело, встречаем персонажей, оказывающихся неспособными выполнить элементарного — в «Призраке свободы» девочка не способна растолковать взрослым, что она нашлась, пока этого не объявляют официально, в «Смутном объекте желания», при всех условиях, главный герой терпит неудачи, пытаясь овладеть возлюбленной, в «Скромном обаянии буржуазии» похожая группа аристократов оказывается неспособна пообедать, в «Попытке преступления» бесконечно проваливается акт противоправных действий и т. д. Исполнению желанию препятствуют всегда самые разнообразные вещи и обстоятельства, но в данному случае основным барьером является тотальная запутанность социальных отношений.

Известно, что все мы играем определенные символические роли в обществе, которые призваны скрывать наше истинное лицо. Проблема героев фильма в том, что данный социальный механизм, четко регулирующий отношения, в конечном счете оказывается сломан — это легко увидеть по десяткам абсурднейших диалогов и эпизодов в первой трети фильма, призванных показать всю нелепость, помпезность и вычурность поведения современной псевдо-аристократии — проще говоря, никто уже не может понять чего он действительно желает, поэтому, даже, наконец, простейший акт «желаемого» (sic!) выхода из помещения предстает неразрешимой загадкой человеческой души. Как и всяких явный симптом расстройства психики, лечится он реконструкцией травмирующего события и принятием иного решения, поэтому герои, конечно, должны найти выход, но только какой ценой?

Вторая возможная интерпретация происходящего возможна с точки зрения социальной теории, правоту которой Бунюэль блестящего подчеркивает в конце, перемещая происходящее в иной социальный класс. Основным объектом сатиры здесь, естественно, являются представители буржуазии — они не могут выйти с вечного банкета по причине того, что им попросту некуда выходить. Дело в том, что предельным объектом их желания, скорее всего, и является данное мероприятие, на котором они могут наесться до отвала, украдкой удовлетворить свои сексуальные предпочтения, закрутить авантюрным роман с супругой знакомого доктора, подтвердить свой социальный статус, похвастать достижениями и даже послушать сонаты Скарлатти в первоклассном исполнении. Как говорят «чего еще желать»? Однако, как это часто бывает, идиллическая картина создается в основном за счет удаленности и исключительности происходящего. Вглядываясь слишком близко в любимый объект неизбежно встретишься с ужасом и хаосом реальности. Так и персонажи фильма, будучи втянуты в пучину вечного однообразия вскоре меняют полюс восприятия от наслаждения к страданию. И вот социальный класс буржуа, как предполагалось псевдо-вершина культуры и цивилизации, способная остроумно шутить на тему творений Вагнера, постепенно регрессирует к первобытно-общинному строю, проходя вспять эпохи рационализма, романтизма, феодализма, язычества и даже сектантских жертвоприношений (что сопровождается целой россыпью метафор и аллегорий). Вся эта внешняя мишура, по Бунюэля спадает перед лицом реальности. Однако, что же такое, собственно, эта самая реальность?

Пожалуй, это самый интересный вопрос, на который режиссер ответил всем своим творчеством. Во-первых, скажем, что именитый создатель гениально использует сам контекст фильма и истории — нарратив ленты, она сама и наша собственная любимая жизнь вливаются в единый контекст вечнотекучего, иллюзорного, обманчивого и сюрреалистического нечто, которое не является ни сном, ни реальностью, ни иллюзией, ни обманом, но всем вместе, проще говоря, это некое «оно», нечаянно вломившееся в «Я» со всеми «сверх-Я» на спине. Гениальная репрезентация этого самого «оно», ядра человеческого существования, о которое разбивается всякая им же созданная истина — есть абсолютная заслуга Бунюэля в сфере кинематографа. Он блестяще разгадал не только глубинную психологию наших желаний, но и сломал саму структуру рационального и логического восприятия — всякая реальность суть сновидение, а сновидение суть реальность и, довольно банальная ныне, истина, в том, что неизвестно где же мы на самом деле, также, как и кто мы такие по отношению к самим себе. Для более полного погружения в сюрреальность реального режиссер вкрадчиво использует разнообразные намеки, отсылающий к сновидениям и галлюцинациям наяву — навязчивые повторения одних и тех же сцен и ритуалов, разрывы символического порядка (так во снах многим кажется, что они без штанов, тут же ситуации куда более изощренные), соблазнительно откровенные знаки и символы, за которые так любят цепляться психоаналитики и различные религиозные толкователи, но которые ничего не значат. Потому как для Бунюэля главное совсем иное — разрушить сам порядок дискурса, очиститься от всех идеологий, тонко, искусно и умело опровергнуть все системы (социальные, религиозные, научные), которые липкими сетями опутали несчастного человека, задыхающегося от этого тотального рабства «симулякров свободы».

Но главное и самое мощное орудие режиссера — тонкая, остроумная, искрометная ирония, сатирическая дистантность по отношению к абсурду и бесконечному злу происходящего (такое чувство, что весь «Монти Пайтон» вышел из Бунюэля). Каждая сцена фильма выполнена с филигранной долей юмора, каждая ситуация получает совершенно иной окрас, будучи иронично обыграна. Именно она, эта толика сатирического отношения по отношению к бескрайней серьезности вселенной сможет удержать вас в решающий момент от рокового соскальзывания в безумие, когда ваш символический мир начнет рушиться, и вы вдруг поймете, что больше не способны натужно улыбаться. Тогда-то и стоит вспомнить старика Бунюэля, десятки лет упорно трудившегося ради того, чтобы в один решающий момент вы поняли, что вся история — колоссальная фарсовая комедия давно и неизлечимо спятившего человечества. Если вы уяснили мудрость старого испанца, то Вам никогда не составит труда переступить порог.

Что делает с нами лицемерие! Словно маска, скрывающая под собой диких зверей. Если медведя одеть во фрак, он будет выглядеть стильно и галантно, но также и останется медведем.

Красивая видимость, а под ней суть безобразия и аморальности. Одно довольствование этой красивой обложкой лицемерия, позволяет нам словно красивую книгу поставить себя на видное место так не разу и не открыв форзац. Нам безразлично, что у нас внутри если снаружи у нас блеск и порядок. Так сказать, красивый фасад за которым царит смрад и разложение.

Лицемерие в просмотренном фильме представлена как темница — красивая снаружи, но безобразная внутри. Говоря другому человеку то, что мы на самом деле не испытываем, выражая ему противоположные испытываемым нами к нему чувства, мы тем самым обрекаем себя на добровольное заключение в томлении и неудобстве фальшивых чувств и положений. Это всё равно, что сесть в тюрьму, просто потому, что так сделать нас обязывают никому не нужные формальности и церемонии. Во имя стереотипного мышления принести себя в жертву, подвергнув себя мукам бессмысленной расплаты.

Если мы не испытываем симпатии к человеку, для чего строить благопристойную мину на лице, продолжать никому не нужный разговор — играть роль которая вовсе не к лицу. Не лучше ли, сбросить с себя фальшивую маску лицемерия, обнаружить и осознать свою ущербность и безнравственность, положив тем самым начало к улучшению себя. Быть в том обществе и положении не в ступающими в резонанс нашим достоинствам, а найти то место в обществе где нам более комфортно, быть с теми людьми которые нам под стать, а не ниже и не выше нас.

Темница не перестаёт быть темницей от того, что её фасад хорошо покрашен.

10 из 10