Дьяволы

Уже только по именам создателей исторической драмы «Дьяволы» она должна была войти в анналы истории кинематографа и, в общем-то, вошла, но только не снискала культового значения для массового зрителя, которому мэйнстрим ближе по духу, нежели фильмы, которые являются наглядным подтверждением, что сам кинематограф — это вид искусства, где люди могут и должны творить, раскрывать своё видение, а не предаваться науськиванию боссов киностудий, перешедших в глобальную коммерциализацию кинематографа.

И начнём мы, если уж затрагивать авторов «Дьяволов», с главного постановщика. Им стал Кен Расселл, получивший неофициальные статусы «патриарха британского кино» и «гуру кино Англии». Он стал первопроходцем, хотя его работы были неоднозначными и порой получали скандальную критику, но это именно Расселл не постеснялся на весь экран демонстрировать обнажённые тела, что ещё полвека назад было под негласным табу. Он всегда плыл против течения и этим расширил границы кинематографа, чем и заслужил свой авторитет. С его спецификой можно напрямую столкнуться в «Дьяволах», где предостаточно резкости, жестокости и откровенной мерзости, но тем самым это приближает зрителя к реалиям XVII века во Франции, где обвинение в поклонении дьяволу означало практически неминуемую смерть, а прежде пришлось бы испытать немыслимые по изуверству пытки.

И в «Дьяволах» Кен Расселл не скрывает ничего от зрителя, он наоборот делает фильм таковым, чтобы зритель понял, что же происходило на самом деле, какие были устои и правила. Это обескураживает, это пугает, это доводит до состояния тошноты, но это видение режиссёра, он не ретуширует и не сгущает краски, он показывает те времена для нашего осознания, а иначе бы «Дьяволы» были ещё одной картиной про суровый и мрачный конец Средневековья. А здесь же мы наблюдаем раскрытые всех реалий, которые так хотели бы забыть, скрыть, оставить позади…

И добавляет картине своей эксклюзивности работа оператора Дэвида Уоткина. Его съёмка откровенно напоминает великолепную, а точнее великую работу Сергея Павловича Урусевского в классике нашего кинематографа «Летят журавли» (1957). Приближенные планы, удлинённые сцены, фокус на мимику и артикуляцию, сопровождаемые определённой атмосферой картины — вот за что Дэвид Уоткин должен был оценён в критической среде, а зритель, ценящий эстетику съёмки, может ещё долго находится под впечатлением от подачи «Дьяволов».

А за сюжетную основу для фильма была взята работа Олдос Хаксли (мы больше его знаем по антиутопии «О дивный новый мир»). В своё время он считался одним из умнейших людей на планете, несколько раз номинировался на Нобелевскую премию. И вот его погружение в ужасающую по своей сути историю города Лудён, расположенного на западе Франции, изыскания в поводе пытать и казнить священнослужителя Урбена Грандье, отличавшегося своими радикальными взглядами, но шедшего в противовес мнению кардинала Решильё, и стали фундаментом сценария «Дьяволов». И, надо сказать, что и здесь есть множество эпизодов, поражающих и удивляющих людей, привыкшими себя называть современными.

Высокую ноту игры взяли и актёры, задействованные в ленте. Урбена Грандье воплотил Оливер Рид, который до знакомства с Кеном Расселлом считался второсортным телевизионным актёром, но Расселл раскрыл его талант и они стали работать практически постоянно вместе. Грандье в исполнении Рида не привлекает нас, но и мы как-то не хотим его сильно ругать за разврат, прикрытый красноречием важной персоны для города. А вся драматургия и сила воплощения открывается нам с огромной скоростью в заключительной трагической части «Дьяволов». Нестандартный, но интересный с точки зрения актёрского мастерства образ у Ванессы Редгрэйв. Она и сейчас весьма востребованная актриса, но на момент съёмок «Дьяволов» она была на высоте. И тот же вопрос можно задать как и её героине, так и герою Рида: на что они были готовы ради своих мирских желаний, хотя и обещали оба служить Богу?

И остаётся добавить, что художником-постановщиком «Дьяволов» стал Дерек Джармэн. После он сложился как специфический и самобытный режиссёр, долгое время сотрудничавший с Тильдой Суинтон, но для «Дьяволов» Джармэн создал неповторимую смесь из горечи, грязи и жестоких законов, а вся его работа впечатляет и делает «Дьяволов» сродни творчеству Пьера Паоло Пазолини, который также как и Кен Расселл, Оливер Рид, Ванесса Редгрэйв и, собственно, Дерек Джармэн доказывал, что кино — это искусство, это площадка для творчества, для своего видения, а не способ безустанного зарабатывания денег. «Дьяволы» — это сложный фильм, но созданный великими мастерами. Синефилу обязателен для просмотра.

9 из 10

Существуй власть в человеческом обличии, она бы не отличалась изяществом. Пышные одеяния, броские слова, дерзкие жесты, жестокие поступки — что угодно могло бы подойти этой могущественной даме, но не очаровательная скромность. Тем поразительнее, что во французском Лудоне, переживавшем тяжелые времена католически-протестантских войн эпохи кардинала Ришелье, нашелся правитель, религиозность которого не стала препятствием его вольнодумному нраву. Отец Грандье не мнил себя святым, не давал обета безбрачия, не стеснялся женского обожания, а лишь хотел нести веру в той форме, которая была ему понятна. Печать греха не была заметна на его лице, словно повторявшем портретные черты Джордано Бруно, и эта мужественная красота лишала покоя даже ту, которой предписано было учить других смирению. Горбатая настоятельница монастыря Жанна лишь в грезах могла представить себя парой отцу Грандье, рвалось ее сердце от тягостной безнадежности, рушилась ее вера. Эта любовь не дарована Богом, здесь дьявол когтями прошелся. Изыйди, нечистый, оставь в покое! Но нет, нет покоя… Так пусть прольются реки крови, пусть распутный священник ответит за ее одержимость чувством.

Расхожее выражение «темные времена» показалось бы Кену Расселу далеким от сути. В картине мэтра британского экрана отливают белизной каменные стены, в которые вот-вот ворвется адская колесница. Именно на ней восседает святая инквизиция, ведь где упоминается нечистый — там ожидается буйство человеческого заблуждения. Страстный монолог отца Грандье, обращенный к одной из любовниц, удивительно точно характеризует и весь этот исторический отрезок развития Франции, и то бедствие, к которому был не готов скромный город, впавший в немилость к постаревшему, но все еще могущественному кардиналу. Утратившая рассудок от своего уродства и неразделенной страсти сестра Жанна выступает невольной проповедницей жуткого акта, которым в те годы принято было подменять справедливый процесс. Действительно, «темные времена», вместе с тем еще и мерзкие, если единожды высказанный голос обвинения кнутом хлещет всех участников вакханалистического представления.

Визионерская сущность «Дьяволов» намного превосходит их строгую историческую подоснову. Когда доходит дело до работы экзорциста, остатки здравомыслия спускаются в ближайшую выгребную яму. Показательна реакция помилованных монашек, которых вот-вот должны были казнить за «потворствование одержимой настоятельнице». Решение взбалмошного обвинителя превращает их в свору оголодавших самок, утративших не только веру, но и человеческий облик. Сцены разгула, оргий, по-театральному пышных процессов поставлены Расселом с таким упоением, что он явно не боится перегнуть палку и довести дело до сущего балагана. Маститый режиссер еще и обучает младшего коллегу Джармена тонкостям постановки яркокрасочного кино. Заигрывания у Рассела не происходит еще и потому, что твердая культурная почва позволяет лепить на ней главных героев как людей, которых власть и страсть сделала трагически несчастными. Персонажи Оливера Рида и Ванессы Редгрейв схожи в специфичности своей веры, они не чураются собственных недостатков, но в конечном итоге там, где отец пытается честно обрести счастье, настоятельница добровольно бросается в объятия сатаны.

Сильные характеры, пламенные речи, уверенные жесты — все разбивается о немой щит инквизиции. Названием своей ленты режиссер словно подчеркивает засилье нечестивости буквально в каждом дворе опрятного, на первый взгляд, города. Упрямое желание Ришелье снести белые стены Лудона — вариация на тему дьявольской воли, разумного объяснения которой не существует. И это глубоко трагично, потому как растолковать на пальцах, почему один человек не любит другого, сложнее чем обречь последнего на неминуемую казнь. Картина Рассела с британской педантичностью доказывает, что истинную ценность имеют лишь слова тех, у кого власть. Гротескно изображенная инквизиция со своими неотесанными служителями представлена со всей своей разрушительной силой. Не настолько страшна война между католиками и гугенотами, в конце концов, на экране не Варфоломеевская ночь. Действительно потрясает та легкость, с которой священники истязают и сжигают даже не жертв оговоров, а всего лишь неугодных кому-то. Можно многое прочесть о пытках инквизиции, можно даже посетить тематические музеи, но ничто не сравнится с визуализацией этих процессов. «Дьяволами» можно наречь бесчисленное количество действующих лиц, и список в любом случае будет неполным.

Чего точно нет у постановщика этой шокирующей в своем эстетском очаровании картины, так это желания самому быть судьей безбожникам. Рассел ясно дает понять, кто религиозен и благочестив, а для кого вера лишь уродливое прикрытие. «Славные» были времена в той Европе, и не имеет значения, что нападки на Лудон и его правителя были вызваны, условно говоря, кознями кардинала. Эпоха дремучего мракобесия отвергала всякие попытки уцелеть, оставаясь гордым одиночкой. Что-то и сейчас подлежит переоценке, как, к примеру, справедливость демонизации всесильного Ришелье, но кровь со страниц самой истории смыть не получится, по ним можно лишь пройтись в попытках понять, чем та вера отличается от нынешней. Власть же точно не претерпела никаких изменений за пять столетий — по-прежнему, прав лишь тот, у кого она есть, и он, по-прежнему, будет ею опьянен.

'-Теперь ты Бог!
-Как я? А как же ты?
-А я уйду в отпуск!
-Как в отпуск? Разве у Бога бывает отпуск?
-Конечно! А ты разве не слышал про Средневековье?»(с) «Брюс Всемогущий»

Эпатажный, шокирующий, пугающий фильм Кена Рассела про очень печальное и жуткое время, когда священники ставили себя выше королей, живя по своим законам, держа людей в страхе и ужасе, ведь они могли на любого человека показать пальцем, сказав: «Он неверный!», или «Он одержим бесом!», и человек был обречен на муки и страдания. И в фильме эти самые ужасы показаны «во всей красе». Очень страшный и жуткий фильм, пугающий своей натуралистичностью. И даже не верится, что такие страшные и жуткие события происходили на самом деле. Я себе просто представить не могу, в каком страхе тогда жили люди на земле, ведь эти католические священники могли приписать неверность или одержимость любому, найдя абсолютно любой повод, высосав проблему из пальца и раздув из мухи слона, но люди им верили, потому что боялись и дабы самим не попасться на подобном они всячески поддерживали этих власть имущих, идя с ними до конца и подставляя друг друга.

Фильм очень яркий, и несмотря на все показанные там гадости и зверства. Смотрится на одном дыхании и от экрана буквально глаз не оторвать. В техническом плане фильм просто идеален! Режиссура отменная, операторка на высшем уровне, психоделический монтаж просто гениален! В фильме очень много психодлеческих и сюрреалистичных сцен, странных и метафорических образов, но, странным образом, они оказываются очень доступными и понятными, и вообще не вызывают ни раздражения, ни недопонимания. Да и более того, без них фильм потерял бы свою уникальность и шедевральность.

Актеры тоже очень порадовали. Никого ранее не видел, но все впечатлили. Оливер Рид выдал одну из лучших мужских ролей, что я когда либо видел. Ванесса Редгрейв тоже выдала шикарную, неповторимую роль. Еще очень порадовали актеры, сыгравшие роли священников-мучителей — очень уж они получились гадкими и неприятными.

В общем, первое знакомство с Расслеом получилось замечательным. Сам фильм получился не очень приятным, и можно сказать даже довольно тяжелым, но фильм получился очень шокирующим и запоминающимся Это один из самых специфичных и запоминающихся фильмов, что я когда либо видел. Эмоции очень сложно описать словами, это надо видеть. Гениальное произведение мирового кино, настоящий образец искусства. И почему у этого фильма нет ни одной значимой кинонаграды?

Бубонная чума, шарлатаны снующие по улицам, обещая безнадежным выздоровление, колеса с распятыми на них полуистлевшими телами гугенотов — таков фон кинематографического полотна Рассела. Главный герой, священник Грандье виновен в грехе прелюбодеяния, но именно сейчас он готов покаяться и начать новую жизнь с единственной любовью.

Отец Грандье — сгусток всех мужских качеств в одной лице: ум, сила, стойкость, спокойствие — по ходу действия фильма все они проявятся в полной мере. Концентрированное мужское начало распространяется буквально по воздуху на всех жительниц города Лудона, даже мать-настоятельница, что его никогда не видела, поражена в самое сердце.

Монахини-урсулинки, оказавшиеся в стенах монастыря не из-за большой любви к Богу, а по более прозаическим причинам: вроде отсутствия кандидатов в мужья или средств к существованию. Девушки полны сексуальной энергии, которая ждет любого шанса выйти наружу и её выпустят, те, кто заинтересован в ослаблении слишком уж независимого Лудона.

Рассела интересует фигура сестры Жанны, имеющая врожденное физическое уродство, ведущее не кротости, а к озлоблению, что в сочетании с похотью образует страшный вид яда, который эта змея готова впрыснуть невинной жертве.

Прислужники кардинала весьма преуспели в умении фабриковать еретиков из обычных людей — казалось бы, тема эта избита, но Расселу удается вскрыть мельчайшие винтики инквизиционного механизма, где духовенство и светская власть идут единым фронтом. Похоже, никто из них и впрямь Бога не боится, не зря Рассел дает им имя «дьяволы». А его величество тем временем развлекается, стреляя в живых людей в карнавальных костюмах, кажется, что вся жизнь для него — один нескончаемый спектакль.

Боль, страдание, болезни, пытки, костры инквизиции — картина, достойная кисти Иеронима Босха. В общем, «страшный суд» да и только, вот только справедливость этого судилища вызывает большие нарекания. И, когда на сцене появляется полтора десятка обнаженных монашек-истеричек, можно предположить, что художник-постановщик склонен рисовать сюрреализм, но внезапное озарение, что все это реализм, а быть может, даже гиперреализм. Раскатистый смех горожан, их ликование завершает перегруженный страшными деталями перфоманс и становится совершенно не по себе. И главная мысль: изменились ли люди с тех пор в своей сути?

P.S. Символично, что покойный Грандье был священником церкви святого Петра. А как известно, именно этот святой считается первым папой Римским. А отсюда нетрудно прочитать намеки Рассела.

10 из 10