Причастие

Священник перестал верить в Бога после смерти любимой жены. И ни каждодневные церковные обряды, ни нежные материнские ухаживания безответно влюбленной в него женщины, ни собственные измышления на эту тему не могут принести покой в его душу.

Разрываемый внутренними терзаниями отец многодетного семейства, придя к священнику за помощью в разрешении краеугольного вопроса, получает ответную исповедь человека, разочаровавшегося в религии, Вере и самом Боге. И как же он сможет залечить собственные раны, когда проводник господний на земле обетованной сам раскалывается на мелкие осколки сомнений и незнания…

Господь — это Любовь. Так написано в Евангелие, так прописано в душах наших. По другому быть не может. Он всегда готов помочь нам. Ниспослать ответы на вопросы через окружающую нас действительность: людей, природу и события. Важно не переставать вести внутренний диалог с самим собой, ибо через него и получается найти правильное решение на тот или иной случай жизни.

Как бы ни было сложно, необходимо верить в лучшее, иначе жизнь действительно перестает иметь смысл. Кто не падал, встать не сможет. Кто не терял, не почувствует боли, а значить саму жизнь, ведь она состоит из счастья и утрат.

Не переставайте верить, любить и надеться! Вы не одиноки, пока бьётся ваше сердце…

- Молчание Бога

В этом фильме меня приятно порадовал визуальный стиль. Храм был показан так отчужденно, что и слов дополнительных не было нужно. Камера так ловко скользила по всем немногочисленным предметам, будто стараясь охватить все. Это создавало эффект присутствия. Да и весьма скромные размеры помещения казались просторными. Никакой клаустрофобии. И нужен большой талант снять такую картину, ведь все было понятно и без слов

- Есть ощущение, что каждое слово решающее

А вот диалоги мне не показались удачными. Бергман всегда ставил на немногословность. Но тут герои позволяли себе просто поток слов, будто исповедь на заданную тему. Такой ложный эффект искренности. Чем больше они раскрываются, тем более прячутся за якобы откровенными признаниями. Возможно так и задумывалось, но точно можно было бы сделать все острее.

Кстати, было бы здорово, если бы персонаж Ингрид Тулин видел лишь один человек — пастор. В таком случае она бы стала такой милой игрой воображения, воссозданным его разумом призраком покойной жены. Это бы полностью сблизило фильм к «Солярису» Тарковского (хотя, даже и в предложенной коннотации у фильмов много общего — темы потери веры, недосказанности, душевной тяжести).

- Почему ты причащалась?

А в части раскрытия темы фильм мне скорее не понравился. Это весьма незамысловатый дискурс — священник, который сравнивает себя с Христом. Священник, который сомневается в важности жизни и готов признаться в том, что потерял веру. Что же тут удивительного? Это вполне понятное явление. На поверхности. Это даже не погружение в вопросы о вере, просто констатация всего того, что приключается со многими верующими.

Так что, при оценке ленты я бы учитывал лишь визуальные решения и структурную композицию, сочетание динамики, темпа и стиля не позволяющие этот фильм превратить в скучное полотно, при нелегкой теме

5 из 10

Размышливизм на тему отношений человека и Бога. Как человек теряет истинную веру и превращает ее в демонстрационные обряды (включаем свет с улыбкой на лице; растирая ладошки, и, ерзая на стуле, начинаем играть на органе), так и Бог отворачивается от человека, когда в нем нет любви к своему сыну (священнику не до проблем своих прихожан и так нуждающихся в его любви, у него свои проблемы, своя «нелюбовь»). Это взаимная отрешенность, одиночество, но в то же время и необходимость друг в друге.

Ведь, только что поссорившись, пастор все же приглашает ее поехать с ним. Как бы они не понимали, что их отношения обречены (Бог в итоге покидает Христа, нам об этом напоминает горбун), они все же не могут друг без друга. Поэтому он начинает службу, поэтому она молится. И как бы другие не демонстрировали свое неверие: органщик, он же бывший священник, который давно потерял веру и стал циником; горбун, разыгрывающий интерес к Богу на» религиозной сцене», чтобы в итоге лишь в очередной раз пожалеть себя и возвысить за счет не состыковок в писании и обиды других; статисты в начале фильма — любовь человека и Бога будет взаимной, хоть и порой несчастливой.

Фильм для тех, кто любит пофилософствовать (недаром фильм один из фаворитов Тарковского). Мне не зашло. Но не оценить замах на такое размышление невозможно.

Трагедии веры, когда «соль потеряла силу», посвящен фильм Бергмана «Причастие», заметно коррелирующий с работой Кьеркегора «Болезнь к смерти». Это, на наш взгляд, узловая лента Бергмана, но только в связи с исследуемой проблематикой, но и в целом, в его творчестве этот шедевр восхищает своей законченностью и проработанностью. Камерная драма сомневающегося священника, неспособного любить ближнего, будто иллюстрирует мысли Кьеркегора об отчаянии как смертельной болезни.

В своем труде «Болезнь к смерти» датский мыслитель выделяет три типа отчаянии в соответствии с тремя типами человеческого существования: отчаяние возможного, связанного со страхом человека быть самим собой, бегством от своего «Я»; мужественное отчаяние возникает в результате желания человека состояться как самость, стать самим собой посредством череды волевых усилий, однако, вера в свои собственные силы приводит к неспособности состояться как личность; наконец, абсолютное отчаяние появляется в результате понимания богооставленности мира.

Главный герой «Причастия» священник Томас проходит все три стадии отчаяния, по крайней мере, узнавая о его жизни, мы это понимаем, но застаем мы его уже на третьей стадии, когда исцелиться от отчаяния уже невозможно, ибо эта болезнь приводит к утрате веры, что, по мысли Кьеркегора, и доказывает ее смертельность. Будучи «пастырем человеческих душ», он своими сомнениями доводит до самоубийства прихожанина, сам оказавшись неспособен преодолеть свои духовные терзания.

Томас совершает две главные ошибки в своей жизни: он не воспринимает отчаяние и неверие, как искушения, и потому не борется с ними, и, во-вторых, всеми силами отталкивает от себя того, кто его любит, не понимая, что единственный путь к Богу — это как раз любовь к ближнему. Заглавие ленты намекает не только на величайшее Таинство в христианстве, но и на участие в страданиях Христа — Томас, каким бы слабым и сомневающимся человеком он не был, своими страданиями участвует в Голгофском страдании, он причащается Его мучениям, становится их частью, а это и есть подлинно христианская жизнь.

Другое дело, что он этого не понимает и не воспринимает свои мучения как ответ Бога, как свидетельство своей избранности, он жаждет конца своих страданий, жаждет, чтобы Бог по-настоящему его оставил, подобно тому, как ищет этого Антоний Блок. Отчаяние приводит человеческую душу в смятение, может довести до нераскаянного греха суицида, поэтому, по Кьеркегору, это смертельная болезнь. Однако, вместо Томаса гибнет его прихожанин, как бы замещая собой его, не найдя подходящих аргументов для ждущего утешения человека, Томас открывает ему душу, полную отчаяния, и тем губит его. Затяжное отчаяние приводит к бесчувственности и духовному одеревенению, потому Томас не способен к чувству вины за то, что спровоцировал гибель человека.

И, наконец, нехватка любви как главная тема фильма, и как причина угасания надежды (а отчаяние — это именно безнадежность) и веры. Героиня Ингрид Тулин любит Томаса, и несмотря на свое неверие в Бога, является большей христианкой, чем он, ведь она усвоила главное — без любви вера превращается в пародию на саму себя, в что-то мрачное и фарисейское, орудие ненависти и осуждения, и рано или поздно становится тщательно камуфлируемым лицемерием, что мы и видим в финале картины.

«Причастие» проводит зрителя через теснины сомнений и отчаяния, но выводит его из них к простоте евангельского завета «любите друг друга», это глубоко христианский фильм, нещадно критикующий фарисейскую мрачность и стремление к осуждению, царящие в скандинавском протестантизме (о чем Бергман сам неоднократно говорил в интервью), эту картину, как и «Седьмую печать» пронизывает стремление получить ответы на предельные вопросы бытия, ее отличает полное игнорирование повседневной стороны жизни людей. «Я должен понять, зачем живу, мне не нужны утешения и развлечения», говорит бергмановский герой из фильма в фильм, эта концентрированность духовных поисков порой и делает его картины невыносимыми, безжалостными для рядового зрителя, но не для того, кто жаждет насытиться ответами на вечные вопросы.