Конформист

В «Конформисте» Бертолуччи решает следующую художественную задачу: он пытается препарировать фашизм как «бегство от свободы» (в терминологии Фромма) прежде всего сексуальной. Герой Трентиньяна, подобно Людвигу из картины Висконти, бежит от своей гомосексуальности, в одной из сцен он закрывается в машине, как улитка в раковине, чтобы не видеть того, что происходит вокруг. Сотрудничество с фашизмом показано Бертолуччи как бегство от того, что признано обществом девиантным, как защита от самого себя, от своих желаний. Герой оказывается неспособен на любовь, готов все принести в жертву своей психической устойчивости, которую он лелеет и бережет.

Прекрасные героини Доминик Санда и Стефании Сандрелли не способны проявить в нем никакого сексуального отклика не только потому, что он — латентный гей (может он — бисексуал?), а потому, что его сексуальное поведение стиснуто рамками социальных ролей, в которых он пребывает и которые воспринимает как спасение от самого себя. В одной из сцен он спрашивает одного из героев (профессора) о Платоне и его мире идей (Бертолуччи и Сторраро снимают это так, что герой пребывает будто бы в полумраке, потом шторы одергиваются, и свет слепит его): этим режиссер намекает на то, что герой — в плену теней, социальных рамок, того самого конформизма, который не упрощает, как хотелось бы персонажу Трентиньяна, а усложняет его жизнь.

Жан-Луи Трентиньян играет здесь свою лучшую роль, это бесспорно: его сдержанная, застегнутая на все пуговицы эмоциональность, сухая манера игры идеально подходит для описания поведения фрустрированного человека, самого не реализующего свои желания и не дающего это делать другим. Таким образом, фашизм в интерпретации Бертолуччи — следствие сексуальной фрустрации, вытеснения человеком в частности и народами в целом своих подлинных желаний, что транслирует основные идеи книги Вильгельма Райха «Психология масс и фашизм», в которой даже свастика интерпретируется как соединенные в совокуплении человеческие ноги. Одним словом, уже в 1970-м Бертолуччи глубочайшим образом проанализировал фашизм с позиций фрейдомарксизма, доказал, как все перевернуто в мире: оперирующий к сексуальной норме нацизм основан на неудовлетворенности и вытеснении желаний, а то, что он преследует, — нормально с позиций адекватной сексологии.

Итак, фильм «Конформист» Бернардо Бертолуччи. Год выхода на экраны — 1970-й.

И это важно.

Первое, чем захватывает фильм, это эстетичность, стильная итальянская эстетичность. Сцена в сумасшедшем доме, листья от камеры, все эти геометричные проходки и переходы, сцены в фашистских стенах, лестница-бюст-крылья — вообще бесподобно. В первой трети фильма режиссер настолько щедро забрасывает нас визуальным восторгом, что за сюжетом трудно уследить. К середине проявляется сюжет, успокаивается показное эстетство. Проявляется и набирает силу тема сексуального насилия. Она как будто нужна здесь в этом мире соглашательства с фашизмом. Как будто она должна что-то объяснить.

А вот ещё важный момент — свет и тень. Сцена с бегущими бликами в квартире с невестой — кажется, что герой погрузились под воду. Сцена в кабинете профессора, наигранная, но завораживающая своими тенями, явными и исчезающими.

Развязка и финал предсказуемы. И отчего-то не трогают.

А теперь год выпуска 1970-й. А если смотреть на фильм глазами 1970-го? Те, кому 30—40 лет и кто был основной аудиторией фильма в Италии, родились как перед войной. Для каждого из них соглашательство с фашизмом могло быть болью. Процесс принятия героем решений мог отзываться в их сердцах. Но меня не зацепил ни один из персонажей. Как будто кто-то играет плоскими вырезками из старых журналов мод.

Вглядываясь в фильм, я прокручивала в голове придуманное понятие — обратное цитирование. В фильме Бертолуччи я вижу ряд сцен-первоисточников. Но я познакомилась с ними в шедеврах современных режиссеров и художников. И трудно избавиться от мысли, что для меня Бертолуччи вторичен. Но нельзя узнать всё искусство, расшифровать всё цитирование.

8 из 10

Все достойные этого роскошного фильма рецензии написаны давным-давно людьми поумнее меня. Тем более, сам фильм находится на недосягаемой для моего дилетантского анализа высоте, так что позволю себе прокомментировать только один эпизод, один из многих штришков в этой картине, связанный с такой же простой женщиной, как и я.

Когда жена Марчелло признаётся ему, что давно знает от Анны, что он служит в тайной полиции, сердце моё умягчается от этих бесхитростных, безыскусных слов: «Ну и что… Он мой муж… Значит, он так решил». Ох, не этому учили меня в моей любимой советской школе, но сама долгая жизнь научила, что держится она, жизнь, вот на таких вот мещанках и «курицах». Политические бури никогда не улягутся на этом свете. Люди всегда будут делить мир на своих и чужих, причём, покончив с чужими, тут же начнут искать их в среде своих. И мы давно бы переубивали друг друга, если бы эти мещаночки не вили свои гнёздышки, а там, глядишь, и деточки нарождаются, а это означает обновление жизни. А там и мужчины смягчаются, умиляясь своим деточкам и прозревая насчёт глупой жены, что она далеко не так проста. За этой женщиной нет идейной правды, она права самой своей природной сутью. А природа, она была до нас, будет и после нас, и ей наши идейные битвы до лампочки.

Не знаю, может, Бертолуччи и не такой смысл вкладывал в эту сцену. Может, это было обличение беспринципности и буржуазной пошлости, но мне увиделось то, что я написала и чем хотела бы поделиться.

8 из 10

Конформист это лента с которой к тогда ещё молодому Бернардо Бертолуччи пришла всемирная слава. На момент выхода лента была очень провокационной и откровенной, особенно если учесть что итальянская общество ещё помнило о фашистском этапе своей истории. Поэтому критики и зрители того времени, скорее всего, в первую очередь оценивали её смелость и мощный социальный подтекст и лишь потом вспоминали, что перед ними художественное произведение.

Как ни странно фильм выглядит весьма эстетичным и в наши дни, особенно поражает невероятная выверенность кадров. Визуальный ряд этой ленты даёт не меньше важной для понимание истории информации, чем диалоги. Благодаря множеству мелких деталей мы постоянно ощущаем разницу между гнетущим бытом находящейся под властью фашистов Италии, и безмятежным существованием ещё свободной Франции.

Сюжет изобилует флэшбеками, что для того времени было довольно свежим ходом. Благодаря этому приёму мы можем ощутить как главный герой оценивает совершённые им в прошлом поступки. Разбирать историю подробно довольно бессмысленно, эта лента проанализирована бессчётное число раз и для каждого поступка любого из персонажей были найдены глубинные мотивы.

Возможно предостережения фильма относительно природы фашизма и выглядят уже не актуальными но вот метания людей пытающихся стать своими в не принимающем их обществе сохраняться всегда.

7 из 10