Франкенштейн: Ли Миллер

Две главные роли в спектакле Дэнни Бойла — Виктора Франкенштейна и Создания — исполняют Джонни Ли Миллер и Бенедикт Камбербетч (они даже разделили между собой премию Лоуренса Оливьей за эту работу). Причем, кто кого играет, сказать не могу, потому что существует две равнозначные зеркальные версии, в которых актеры меняются местами. Именно поэтому я и не стала писать об этом спектакле сразу, а лишь после показа в кинотеатре и другого варианта: чтобы говорить о «Франкенштейне», нужно увидеть оба, и лишь в этом случае впечатление будет целостным.

Дэнни Бойл, известный нам не только по фильмам («Пляж», «Миллионер из трущоб», «127 часов»), но и по красивейшей церемонии открытия Олимпиады 2012 года в Лондоне, представил совершенно невероятное театральное зрелище. Концептуализм режиссера проявляется прежде всего в целом комплексе сценографических находок решений, которые превращают эту самую сцену в огромное пространство, внутри которого могут происходить самые разные превращения. Это пространство больше напоминает лабораторию: как Франкенштейн экспериментирует в своей, так и Бойл — в своей. При казалось бы абсолютной аскетичности оформления и декораций, здесь настолько выразительно и стильно смотрится каждый элемент, что это по-настоящему завораживает и остается в памяти — и визуальной, и эмоциональной.

На этой огромной круглой сцене под нереальной игрой света, актеры кажутся особенно беззащитными в своей физической и духовной обнаженности. «Франкенштейн», который давно уже стал синонимом ужаса, в настоящей постановке становится очень человечной историей о том, что так актуально сегодня: он затрагивает целый спектр этических проблем — от нравственности научного эксперимента по воссозданию человека до эталонов нормальности и социопатии. И в результате парадоксальным образом из этой истории уходит все фантастическое и остается глубоко человеческое, но никуда не уходит жуткое, потому что, как оказалось, оно кроется не в экспериментах Франкенштейна, а в нем самом, то есть в человеке вообще. Ведь жестокость, черствость, страдание — это не то, что было в вложено в Создание в процессе его сотворения в лаборатории, всему этому его научили люди. наверно, именно эта мысль становится основной в трактовке Дэнни Бойла, а Создание становится главным героем этой постановки.

На раскрытие этой человеческой правды «Франкенштейна» направлен и трюк со сменой актеров, это, как пишут, революционное художественное измерение: «Ежевечерне тасуя человеческое и чудовищное, заставляя актеров постоянно сбрасывать одну шкуру и залезать в другую, Бойл создает уникальный стерео-эффект сценической правды, отменяя ее однозначность и восстанавливая естественное многообразие точек зрения на происходящие события и саму жизнь». Именно поэтому и не хочется анализировать, кто из двоит — Камбербетч или Ли Миллер — наиболее органично смотрится в определенной роли. Но здесь важно то, как умело направляет в нужное русло режиссер и индивидуальную актерскую манеру, и харизму, и внешность обоих. Например, если Камбербетч в роли Создания находит баланс между своей нестандартной внешностью и ужасающим гримом, то для Ли Миллера это своеобразная игра на контрасте — он позволяет буквально изуродовать свою красоту. Но оба на на пределе своих человеческих и актерских способностей отрабатывают в сложнейшей пластике и артикуляции (отдельное спасибо за субтитры вместо дубляжа) этой роли. То же самое и с образом Франкенштейна: если Камбербетч привычно социопатичен в этой роли и порой напоминает своего маниакального Шерлока, то Ли Миллер так же привычно элегантен и даже чувственен.

В этой зеркальности, двумерности «Франкенштейна» Дэнни Бойла отражено то самое ощущение природы искусства, что царит в культуре с середины прошлого века. Это постмодернисткое желание стереоскопически обозреть если не мир, то хотя бы один его эпизод — историю, жизнь, личность. И только такой подход позволяет говорить о том, что настоящими соавторами режиссера становятся Бенедикт Камбербет и Джонни Ли Миллер ведь здесь они не просто играют роль, они ее трактуют и вносят в каждую из них свое глубоко личностное прочтение.

«Франкенштейн» Королевского Национального театра Лондона с Бенедиктом Камбербэтчем и Джонни Ли Миллером в главных ролях гремел на российских киноэкранах в 2012 году. Тогда этот спектакль запал мне в душу навсегда, и я долго страдала от невозможности пересмотреть это, без сомнения, событие мировой (спасибо TheatreHD) театральной сцены. А пересмотреть было необходимо — хотя бы потому, что спектакль существует в двух вариантах. В одной версии Камбербэтч играет ученого Виктора Франкенштейна, а Ли Миллер — его Создание; во второй версии актёры меняются ролями. Умный коммерческий ход, но и редкий художественный приём.

В интернете ничего толком не было, DVD не продавали. Но недавно фильм-спектакль вновь вышел в российский прокат. Пропустить было невозможно.

«Франкенштейн» Дэнни Бойла (режиссёр открытия Лондонской олимпиады), конечно, не простой ужастик. Это качественное воплощение романа Мэри Шелли — только без готики и на прекрасном сценическом языке. Воплощение многослойное, но важнее всего здесь, как мне кажется, тема потерянного рая — и текст Мильтона даже звучит со сцены. Его своим вчерне сшитым артикуляционным аппаратом отчаянно декламирует Создание. Создание, которому дерзнувший пойти против Бога Франкенштейн не дал даже имени.

За что — неминуемо — поплатился. Создатель и Создание, господин и раб меняются местами — и вот уже Франкенштейн стоит перед чудовищем на коленях. Они уже не могут друг без друга, они единое целое.

Неделима и постановка Дэнни Бойла, состоящая из двух, казалось бы, одинаковых спектаклей. Семь лет назад меня поразил невероятным перевоплощением Бенедикт-Чудовище: как мне помнится, он тогда переиграл Франкенштейна. Сейчас оба главных героя были равны. Создание-Ли Миллер — трогательное и сильное существо, радующееся первому дождю и способное хладнокровно убивать. Учёный-Камбербэтч — безумный доктор, теряющий рассудок на глазах, который слишком поздно понял, что принёс близких в жертву гордыне (и давно). Так что на вопрос, какую версию смотреть, мой ответ — обе.

Спектакль показывают на английском с русскими субтитрами. Конечно, для полноты впечатлений лучше хорошо знать язык, но, с другой стороны, слава богу, что это не дубляж. Потерялось бы многое.

Спасибо ещё раз TheatreHD за возможность аплодировать лондонской труппе, сидя в мягком кресле петербургского кинотеатра. А нашим прокатчикам — за возможность вновь увидеть спектакль, о котором я рассказывала всем и каждому с 2012 года.

10 из 10

Я не могла перенести все свои эмоции в текст долгое время…

Существует две версии этого спектакля. Я ходила на версию, где Бенедикт Камбербэтч играет Виктора Франкенштейна, а Джонни Ли Миллер играет «монстра». Я заранее знала, что за актерскую игру переживать не стоит, ведь и Ли Миллер и Камбербэтч очень талантливые актеры. Их персонажи в этом спектакле неоднозначные. Создание с самого начала спектакля вызывало у меня сочувствие. Несмотря на то, что он разрушает жизни людей, его становится жаль, ведь в Создание с самого «рождения» посеяли семена ненависти, озлобленности, мести. Виктор же очень холоден к людям вокруг, эгоистичен, и должен вызывать отвращение, но в конечном итоге, смотря как самовлюбленность губит Виктора, становится его жаль. То, что меня действительно беспокоило, кода я шла в кино, это то, что съемка будет с одной камеры в центре, из-за чего не будет видно лиц, но оказалось, что сцена была снята профессионально, с нескольких камер, которые захватывали и общие, и средние, и крупные планы. Я очень рада, что у меня была возможность посетить этот спектакль в кино. Смотрелось на одном дыхании.

10 из 10

В рамках проекта TheatreHD на экраны российских кинотеатров вернулся «Франкенштейн» — постановка Дэнни Бойла на сцене Королевского Национального театра. Мало кто знает, что режиссёр фильмов «На игле», «Миллионер из трущоб», «28 дней спустя» начинал свою карьеру как театральный режиссёр. До того как уйти на телевидение в 1987 году, Бойл поставил несколько спектаклей на театральных сценах Лондона, и в 2011 году триумфально вернулся в театр со своим «Франкенштейном», где в главных ролях задействованы такие звезды как Бенедикт Камбербэтч и Джонни Ли Миллер.

Уникальная особенность бойловского «Франкенштейна» в том, что у этого спектакля есть две версии: в одной Ли Миллер играет доктора Франкенштейна, а Камбербэтч — его Создание, во второй — актёры меняются ролями. За счёт того, что актёры сбрасывают одну шкуру и залезают в другую, Бойл создает некий стерео-эффект сценической правды, отменяя её однозначность и показывая, что в этой истории нет чисто добра и чисто зла, а есть герои, которые совершают как хорошие, так и плохие поступки.

Две версии спектакля с актёрской рокировкой — очень удачный ход. Потому что первое, что хватает здесь за живое — актёрская игра. Глядя на Создание в исполнении Бени, думаешь, что так сыграть его мог только он. Но увидев игру Джонни Ли Миллера в роли Виктора Франкенштейна, конечно же хочется посмотреть, как он сыграет роль Создания.

Оба актёра демонстрируют высший пилотаж, за что в своё время получили две главные лондонские театральные награды — премию Лоуренса Оливье и премию газеты Evening Standard.

Спектакль начинается с того, что из искусственной родовой плаценты на свет выползает творение доктора Франкенштейна. Особенно впечатляют пластические движения Камбербэтча в момент рождения Создания: первый вдох, первые шаги — этому в спектакле уделено большое и детальное внимание. Как новорожденный ребенок он пытается совладать с непослушными частями тела, затем начинает познавать мир. И это познание полно печали. Люди не принимают тех, кто от них отличается. Исключением становится лишь слепой старик, который учит Создание читать, писать и мыслить. Остальные люди его боятся и ненавидят.

Впитывая человеческие науки и знания, но лишенный хорошего отношения, Создание впитывает человеческую ненависть.

Главной его психологической травмой становится нелюбовь к нему его Создателя — доктора Франкенштейна, который, увидев безобразное лицо своего Создания, в ужасе убегает. Показывая Виктора Франкенштейна несчастным человеком, Бойл подводит нас к основному вопросу своей постановки: Что мы можем дать миру, что мы можем создать, если наше сердце полно нелюбви и ненависти? И даёт ответ: только ненависть, боль… страдания, войны…

С этой позиции история Франкенштейна актуальна во все времена, а роман Мэри Шелли — это о том вечном, что внутри нас. Касание проблем социальной стигмазации и феномена Другого также занимает в постановке не последнюю роль.

Одна из основных жизненно необходимых потребностей человека — осознание Другого (непохожего на него) как равноценного ему человека и признание его права на различие. Сдаётся мне, что фраза «Дайте слово угнетённым» вложена в уста Создания не просто так. Эта именно та проблемная плоскость, которая волнует цивилизованные общества сегодня на почве обострения религиозных, межэтнических и межгендерных конфликтов и необходимости укрепления понятия толерантности.

И ещё: «Франкенштейн» — это о том, что все мы несём ответственность за свои действия и слова.

И если, к примеру, с высоких трибун нам говорят на языке насилия, а мы, его подхватив, транслируем дальше и воплощаем эту риторику в жизнь, то почему удивляемся, когда подросток покупает ружье и расстреливает своих сверстников? «Мы все друг перед другом немножечко виноваты», — говорил старец Зосима из «Братьев Карамазовых». А иногда не немножечко.

«Франкенштейн» Дэнни Бойла — это хороший пример того, как из классического сюжета можно сделать актуальный спектакль на злободневную тему.