Интим

С чего же начать?

Как то Г. Тараторкин вспоминая А. Кайдановского сказал — есть люди, которые нас тревожат… Вот и этот фильм — тревожит, не отпускает, возвращает к себе. Женская аудитория (в большинстве своем) найдет в этом кино мало привлекательного: не устроенный мужчина, квартирка без мебели, отсутствие лирики романтизма и в довершение — совершенно животный секс. Спаривание. И все это повторяется-повторяется-повторяется. Странное кино. Десять — максимум пятнадцать минут и можно переключать каналы…

А между тем, лишь после эпатирования зрителя, режиссер начинает возвращаться на привычные рельсы классической мелодрамы. Инстинкт самца воспетый в первой части фильма плавно перетекает в душевный плач поиска своей незнакомки. Где ты? Где ты? Я ничего не знаю о тебе. Близость тел лишь подстегнула струны души. Проснулись чувства… Природа человека заставляет делать следующий шаг, шаги…

Вот она ПОРА ЛЮБВИ. Но предмета обожания нет. И что же теперь? Встречи по средам никак не сольются в мелодию гармонии — насладиться, испить, говорить, дышать ею и вместе с ней… Ну (да, именно так), где же, где же ты? Ее нет рядом. И мир крутится все тем же социумом — случайная молодая плоть разделившая ночь, хохочущая и не умолкающая в постельном щебетании (он бежит от нее как от чумы), брат с полубезумными глазами вселившийся до среды в его дом (только до среды — ОНА ПРИДЕТ в среду), коллега по работе — бармен, кому он может рассказать о СВОЕЙ ЖЕНЩИНЕ,

и ожидание,

ожидание,

ожидание.

Постепенно прорисовывается и мир нашей героини (внутренний и внешний). Ее образ, быт, характер, стержень скрепляющий хрупкую конструкцию приоткрывают окружающие и близкие для нее люди — подруги, муж, сын…

В этой части фильма уже нет никакой животной страсти — теперь только наслаждение и созерцание от происходящего. Все для зрителя. И она — ЖЕНЩИНА, на сцене подвального театра, для зрителя.

Замечательная игра в фильме Тимоти Сполла (муж). Мне не приходилось его видеть «со времен Б. Бертолуччи («Под покровом небес»), а там он был с Д. Малковичем чрезвычайно колоритен. Такое впечатление, что повзрослев на 10 лет его герой женился и из Африки благополучно перебрался в Лондон. Вот она преемственность кино.

Конечно же фильм перекликается с прекрасным творением Луи Маля «Ущерб», глянцем «9,5 недель» и вместе с тем перед нами еще одна удивительная история о человеческих взаимоотношениях.

Очаровательное кино для лирически настроенных мужчин.

Спасибо создателям.

Прекрасно.

8 из 10

Фильм Патриса Шеро «Интим»

Фильм о театре, так похожем на жизнь и о жизни, которая так близка к театру.

Патрис Шеро, французский кино и театральный режиссёр, также ставил оперу. Начинал актёром, потом был театральным режиссёром, /города и еатры перечислять не буду/. Снимал кино. /отмечен кинопризами в Каннах, в Берлине/, Кроме того являлся членом Берлинской академии искусств, /умер несколько лет назад/.

Джей, /Марк Рэйлэнс/, работает живёт в не самом престижном районе Лондона, работает барменом, /никаких духовных интересов/, разве что в неделю, по средам к нему приходит Клэр, /Керри Фокс/, с которой они занимаются сексом. Никаких моральных и этических обязательств, но в один прекрасный момент это ему поднадоедает и он, /скуки ради/ решает расставь точки над i. Выслеживая Клэр, Джей попадает в театральную студию, где Клэр играет в пьесе Тенесси Уильямса. Там же он знакомится с мужем Клэр, таксистом Энди, /Тимоти Сполл/.

Кажется, ну кого в наше то время интересует театр, тем более околотеатральные страсти, ан не говори. Кой кого интересует, меня например.

Живёт человек, обычный человек, обычная жизнь, ничего сверхъестественного и романтического. Живёт, живёт, /по наезженной колее/ и однажды открывает для себя мир театра. Где тоже жизнь, тоже обычная да не совсем, жизнь на разрыв аорты, /если сумеешь сыграть/, так чтоб тебе не только поверили зрители, а и сам себе поверил. Поверил, что это не игра, а жизнь.

Согласись, не так уж и много фильмов о театре, тем более снятых театральными режиссёрами. Тем более о связи мира реального с миром воссозданным актёрской игрой.

В этом, вроде бы как эротическом фильме не стоит искать клубничку, /хотя чистой, /рафинированной/ эротики более получаса экранного времени, присутствует даже сцена орального секса/. Тем не менее это отнюдь не та эротика, которая способна возбудить чувства, скорее наоборот, обнажение тела подчёркивает попытку обнажения души, /болезненного обнажения души/.

Когда-то Джей ушёл от жены, /вот не склеилось что-то, где-то в области взаимопонимания/. Клэр живёт с мужем, он даже ходит на её спектакли, /но опять же не склеивается что-то в области взаимопонимания/. О каком взаимопонимании мы говорим, о духовном, о поиске идеала, о стремлении к идеалу.

Кажется ну зачем оно тебе нужно, /зачем усложнять и без того сложную жизнь/, живи, чем Бог дал, не ропщи, а там, стерпится слюбится. Всё равно жизнь смысла не имеет, рано ли, поздно всё в ничто уйдёт. Не получится, не усложнять не получится, потому как нет лёгких путей в искусстве, нет лёгких путей в постижении истины, и к счастью нет лёгких путей и к смерти, уж коль всё бессмысленно.

Марк Рэйлэдс, художественный руководитель театра «Глобус», да да того самого в котором Шекспир свои пьесы ставил, кому как ни ему знать о душе художника, о мире художника, о смысле жизни художника, /я говорю художника, ибо актёр никто иной, как художник, как творец. Его герой ищет и не находит, проходит рядом и не видит, ответ же до банального прост, надо только прислушаться к себе, к своим чувствам, надо расслабится, надо посмотреть на ситуацию со стороны, не предвзято.

«Когда ты ждешь, что должна прийти идея, ничего не происходит. Это работает так же, как в любви. Ты никогда не встретишь нужного человека, если непрестанно и отчаянно будешь кого-то искать. Но как только ты скажешь себе, что тебе никто не нужен, тут же кто-то непременно найдется»

Патрис Шеро /о фильме/

Найдётся кто-то, найдётся и всё остальное, найдётся и смысл, найдётся и вера в смысл, исчезнет беспричинная грусть, найдутся и силы и желание жить. И жизнь заиграет новыми красками.

Вот так. Интим, как инструмент в поиске идеала. Не могу сказать, что я полностью согласен с авторской концепцией данного вопроса, но верю в возможность и такого пути духовного поиска, духовного самовыражения, духовной самореализации.

Только не говори, театр, надоело. Не интересно. Не моё. Не буду. Не хочу. Так и не надо, никто же тебя не заставляет. Каждому своё.

Вот только не жалуйся на жизнь и без тебя тошно.

Я особенно люблю этот фильм. Кинокартина режиссера Патриса Шеро получилась такой живой, такой естественной, как будто мы заглянули в окошко чей-то реальной истории. От первого и до последнего кадра все в фильме смотрится правдоподобно, и нет даже намека ни на одну нотку фальши. Долгие откровенные, эротические сцены, со всеми вытекающими последствиями, не делают этот фильм пошлы или грязным, а наоборот делают его более глубоким и смелым. Это все заслуга режиссера и чудесная, живая игра ранее мне неизвестных актеров.

В этой истории мы видим грязный квартал Лондона. К главному герою каждую среду приходит женщина. Они занимаются сексом, почти даже не разговаривают, потом она уходит. Их обоих это устраивало, и среда была их днем. Но однажды незнакомка не пришла. Вскоре герой за ней проследит и просто бесцеремонно вторгся в ее жизнь, узнав, что у нее есть ребенок и муж…

Мы видим, как события в этой истории неожиданно набирают оборот. То, что зритель становится свидетели долгих сцен любви главных героев, они становятся близки, и мы как будто их знаем всю жизнь. Смотря на них на улице, в кафе, в театре, эти два героя становятся зрителю чем-то близким. Так и хочется, чтобы они были вместе, но ни все так просто, и у жизни свои правила и парадоксы.

Оба героя не молоды, и у них есть багаж прошлого и живое настоящее. У обоих героев есть дети и семейная жизнь. Но герой готов пойти против всего и быть с ней, но незнакомка его об этом не просила, и встречи по средам были для нее чем-то особенно важным, что она ждала каждый день с предвкушением. Захотев большего, главный герой запустил необратимый круговорот, и много героев были в него втянуты (имею ввиду семью незнакомки). Могло ли быть у них будущее? Могли ли они быть вместе? Или все это иллюзия и сладкие грезы? Жизнь намного суровее, чем мы думаем, и их жизни тянут героев назад, не давая им быть вместе.

Данный фильм остался у меня в памяти как некая тайная история двоих. Их обычный секс перерос в нечто большое, и встреча по средам стала недостаточной. Полюбил ли главный герой незнакомку? Или это все была иллюзия и самообман? Могу сказать только одно, что среди беготни и шума, двое людей встретили друг друга и стали чем-то близким и теплым, что им так не хватало всю жизнь, но реальная жизнь и обязательства вытянули их назад.

Марк Райлэнс и Керри Фокс составили прекрасный дуэт. Их игра была безукоризненной: такой чистой, такой настоящей. После этого фильма оба актера мне хорошо запомнились.

«Интим» — европейская, эротическая мелодрама 2000 года. Это кино намного глубже, чем кажется на первый взгляд. Реалистичная история близости двоих, которые на миг ощутили счастье, но оба понимали, что оно ускользнет от них.

8 из 10

В сером-сером мрачном Лондоне (совсем не в том Лондоне, о котором мы все мечтаем), в обшарпанных кирпичных домах и в таких же серых, замызганных квартирах мужчина и женщина, предположительно от скуки, регулярно спариваются по средам. Они не разговаривают, они нарочно делают вид, что им всё равно, в момент близости они далеки, но когда расстаются всё не могут забыть. Всё, что их связывает — животный секс, без обязательств, без стеснений, естественный, природный, страстный и холодный одновременно, бесчувственный. У Него за спиной развод, двое детей, с которыми Он иногда видится, и ледяная бывшая; у Неё глупый и верящий всему муж, сын и мечты о большой сцене. Сейчас же Она просто играет в любительском театре на окраине города и, как бы банально это не звучало, ей нравится Теннесси Уильямс. И, как может догадаться зритель, Её мечты о сцене тщетны, так же как и тщетна Её попытка убежать от реальности опостылевшей жизни актриски-неудачницы в прекрасный мир траха с незнакомцем, который не будет задавать лишних вопросов. Который просто будет «работать». В эти прекрасные моменты забвения — не нужно играть и незачем больше притворяться, когда уже наперёд знаешь, что после всего молча встанешь и уйдешь восвояси, минуя долгие объяснения и ненужные признания в чём-либо. Нет, не в любви, увольте, но хотя бы в симпатии.

Все, кажется, помнят, что status quo в отношениях крайне полезная штука. Даже в таких ни к чему не обязывающих. Но вот беда, кто-то всегда рано или поздно да нарушит этот статус, женщина — это женщина, но если это сделает мужчина — жди беды. Он был совершенно одинок, Его голубые друзья шлялись по наркопритонам и как заштатные философы-андердоги не умолкая трындели о том, что так нельзя, нужно во всём признаться, секс без разговора — не любовь, а вот с ним — уже другое дело. И вообще, так хотя бы честно. Угораздило же Его проследить за Ней, самолично разрушить этот образ прекрасной незнакомки: яростной в постели, молчаливой и решительной сразу после оргазма, заискивающей и хищной — перед его дверьми. И так по кругу, и так до бесконечности, возможно даже много лет, если бы не его глупая попытка уничтожить Её жизнь, оправдывая это лишь тем, что Она выглядит несчастно (как будто бы Он выглядит иначе) — и эта попытка заведомо обречена на провал, учитывая тот факт, что Она всё ещё имеет некую психоэмоциональную связь со своим мужем, ребёнком. Чувство семьи для Неё всё ещё не потеряно, вообще, Она может «чувствовать» хоть что-либо — и в этом Её основное отличие от Него, человека, оставившего все свои несбыточные мечты и сконцентрировавшемся лишь на удовлетворении основных мужских желаний и потребностей.

И финал закономерен и предсказуем, потому что эти отношения были бы ещё более пустыми, чем существующие — реальные. Презерватив, который по умолчанию полагается надевать перед каждым соитием, — отличная метафора постсемейной холостяцкой философии. Несмотря на экстремальную близость в момент пика их разделяет не только кондом, но и негласный договор молчать обо всём, даже если очень хочется что-то сказать. И вот это простое человеческое желание узнать хоть что-то о женщине, с которой трахаешься каждую среду, низводится до обыкновенного перепихона без слов на грязном ковёрчике на полу замызганной холостяцкой квартиры и последующей навязчивой манией преследования по неуютным лондонским улицам. Он почти зверь, наверное поэтому Он так хорош в постели. Кажется, всё Его логово пропахло спермой — и есть в этом некая безысходность, ведь ни Ей, ни Ему уже не двадцать, а Она ещё и лелеет в себе некоторые, пусть и смешные, но амбиции. Желание пообщаться нарочно задавлено желанием потрахаться, и камера намеренно и без стеснений выхватывает эти моменты тотальной безысходности. Но что-то не сработало. И почему Он решил, что Её может интересовать нечто большее в нём?!

Малопривлекательные, да к тому же и плохо освещённые части тела героев тленны, как и их души. В них нет красоты, нет энергии сексуального либидо. Документалистская камера откровенно живописует людей в мире, где духовной коммуникации между полами больше нет. Секс становится механистичным и антигуманным, подчёркнуто формальным — лишь для того, чтобы излить лишнее семя и получить удовольствие, не более. Режиссёр как будто бы даёт героям уникальную возможность исправиться, но нет — инерция судьбы сильнее мелких животных страстей, со временем проходящих, как и всё в этом мире. Занимательное подглядывание за жизнью других оборачивается асексуальным триллером об ужасах жизни современного человека в постиндустриальном городе мира, где по серым улицам бродит призрак деградации и распада всех институтов, худо-бедно связывавших людей на протяжении последних нескольких тысяч лет. Это не люди, и не животные, это анти-эдиповские «желающие машины» без эмоций, привязанности, почти полностью лишившиеся чувства долга и ответственности за тех, кого породили. Они оба желают, кто-то больше, кто-то меньше, и только один из них догадывается, что это путь в никуда. Достойной альтернативы семье ещё никто не придумал, поэтому только назад, к славному прошлому, к фамильным грёзам, к корням, ибо впереди — лишь забвение и пустота атомизированного общества нового Вавилона.