Камилла Клодель, 1915

В 1913 году Камиллу Клодель, с одобрения ее брата Поля, помещают в психиатрическую больницу. Лишенная возможности заниматься скульптурой, она коротает дни в ожидании редких визитов брата…

В первую очередь, необходимо сказать о том, что «Камиллу Клодель 1915» Брюно Дюмона и «Камиллу Клодель» Брюно Ниюттена практически ничего не связывает. Единственные три вещи, которые их связывают — главная героиня, две великие актрисы в главных ролях и то, что новый фильм, в какой-то степени, продолжает старый.

Автор показывает угасающую Камиллы Клодель. Каждый день в психиатрической клинике потихоньку вбивает гвоздь в гроб ее физической и творческой жизни. При этом автор оставляет на суд зрителя ответ на главный вопрос — действительно ли психические проблемы Камиллы Клодель заслуживали пожизненного заточения в клинике?

Жюльет Бинош естественно изобразила Камиллу Клодель. Актриса, используя минимум выразительных средств, показала постепенное угасание всех надежд и амбиций великой скульпторши. В конце фильма перед глазами зрителя предстает лишь оболочка когда-то великой и красивой Камиллы Клодель.

Психиатрическая больница предстает перед глазами зрителя адом, перемалывающим людей. Брюно Дюмон, следуя по стопам Робера Брессона и Михаэля Ханеке, снимает психиатрическую больницу правдоподобно и минималистично — безумные женщины с гнилыми зубами, пожилые монахини-надзирательницы, нетопленные комнаты.

Поль Клодель, наравне с Огюстом Роденом, являются, в трактовке автора, злыми гениями в жизни Камиллы Клодель. Огюст лишил Камиллу разума, а Поль обрек ее на пожизненное заточение в психиатрической больнице. Поль Клодель показан суровым религиозным фанатиком, заточившим сестру в наказание за ее грехи.

«Камилла Клодель 1915» — тяжелая драма, показывающая душевную смерть человека. Просмотр данного фильма не оставит зрителя равнодушным.

8 из 10

После 30 лет жизни Камилла Клодель великий скульптор, художница, начинает понимать что время уходит, возникает очередной виток неуверенности и разочарования со всеми отягчающими последствиями, происходит переосмысление пройденного пути, иными словами банальный кризис среднего возраста. Роден не завет в жёны, определенности не хватает, нервы потихоньку начинают трепаться, развивается паранойя. Брат Поль решает перевезти Камиллу в лечебницу, где ей должно стать лучше, но она искренне не понимает что больна, и то что её навязчивые мысли, мания преследования и возложение вины на Родена лишь болезнь.

«Как ужасно быть всеми брошенной» (с)

Печаль захватывает Камиллу, ведь даже самые близкие забыли о её существовании. Ни мама, ни сестры так ни разу и не наведались. Лишь брат Поль изредка заезжал проведать сестру, вселяя надежду на воссоединение с семьей, но тщетно, ведь диагноз шизофрения слишком громкий и омрачающий для буржуазного семейства. Действительно, одиночество убивает, убивает душу. Услышав в лечебнице на репетиции строчки из «Дон Жуана», героиня начинает истерить, возможно отчасти понимая что не любит, и не любима.

Жюльет Бинош великолепна, её игра естественная и настоящая, очень эмоциональная и передает атмосферу безысходности, и душераздирающий портрет Камиллы Клодель.

Достойная биографическая драма. Хорошая операторская работа. Режиссёрский и актёрский труд на высочайшем уровне.

8 из 10

К его восприятию лучше загодя подготовиться. Как минимум, прочитать в Википедии об этой женщине, рассмотреть фотографии ее скульптур и скульптур Родена, пересмотреть предыдущего Дюмона (любого, кроме унылой порнографии «29 пальм») или Бергмана, а также что-нибудь с Жюльет Бинош. Потому что в этом медленном, молчаливом и страшном фильме есть что-то сакральное, что-то, что негоже получать просто так, как облатку на причастие.

В картине показаны несколько дней жизни Камиллы Клодель в клинике (приюте?) для умалишенных. Никакого действия нет — главная героиня ест, спит, моется, ходит по двору, сидит на скамье, смотрит в одну точку. Она боится, что ее отравят, спрашивает у старого доктора, когда же ее выпишут, и как весны ждет визита своего брата, ибо верит, что после разговора с ним сможет выйти и поехать в маленький провинциальный городок, тихо жить в нем, работать и не привлекать ничьего внимания. Дабы скрасить зрителю ожидание брата, большинство режиссеров пустилось бы в путешествие по прошлому героини, объясняя, как и почему она оказалась в лечебнице. Дюмон ничего не скрашивает и почти ничего не объясняет. Прошлое проступает только в выражении лица и в глазах Клодель, когда она смотрит на монахинь и на безумных женщин, и видит в их соответственно равнодушных и сломанных движениях уродливые отражения своей исчезнувшей жизни. Она находится в аду — талантливая, измученная, стареющая, но все еще красивая женщина меж скрюченных монстров, трогающих ее своими слюнявыми пальцами. Они играют спектакль о любви, говорят на сцене признания, смысла которых не понимают, а она, поначалу глядя на них с улыбкой и кроткой жалостью, вдруг осознает, что это пьеса для нее одной, что это дьявольская насмешка над ее жизнью, омерзительное послание от любовника, укравшего ее молодость и гений и запершего ее здесь.

Брат должен помочь, братишка должен вытащить ее назад, но когда зрителя уводят из обители и он неторопливо, с некоторой скукой, которая неожиданно превращается в холодный экзистенциальный ужас, наблюдает за этим ухоженным Орфеем, трогающим в темном номере гостиницы свои плечи и пишущим аккуратным почерком свои заметки о Божьем откровении, зрителя охватывает такая растерянность, такое четкое ощущение отсутствия малейшего смысла в происходящем, что кажется — картинка осыплется сейчас пикселями и экран погаснет навсегда. Есть люди, у которых получается верить в Бога, оставаясь при том немилосердными; благо, Господь за это не карает. Они спускаются в ад, смотрят на тех, кого любят, и, не оглядываясь, убежденные, что именно так и должно быть, возвращаются из ада одни. Кто их осудит? Такова их вера и таков их Бог. Он бессмертен и непобедим, ибо он есть оправдание их собственной никчемности. Жизнь продолжается, встает солнце над горами, где-то шумит война, цветут сады, и люди все также молча сидят у стены на скамейках, ожидая, когда их заберет смерть.

Актерская игра Бинош в этой картине достигает таких высот, что о ней, как и о любом настоящем произведении искусства, бессмысленно что-то говорить — она требует только непосредственного восприятия. Не будь ее, все медитативные достоинства фильма превратились бы в его недостатки, и мы увидели бы лишь невероятно нудную драму о женщине, с которой бесчеловечно обошлись.

10 из 10

Кино о музе и любовнице Огюста Родена, на которой он не захотел жениться

Несколько обличительных монологов Клодель, адресованных главным образом Родену, совсем чуть-чуть холодноватых, но красивых пейзажей, и лиц, искаженных гримасами психического нездоровья — вот собственно и вся драматургия картины, сценарий к которой писал сам режиссёр, до сих пор не снимавший исторических картин и предпочитавший работать исключительно с любителями. Похоже на то, что Бинош сама создавала рисунок роли и, мне кажется, не смогла её наполнить ничем особенно примечательным. Смотреть за почти не меняющимся выражением лица актрисы — удовольствие не из самых больших.

Тем более что до конца (во всяком случае) этого фильма так и остаётся загадкой: была ли Клодель одержима и если да, то насколько? Бинош не проявляет никаких очевидных признаков душевного расстройства, на чём так настаивали её родственники, некоторые исторические факты и предыдущий фильм с Изабель Аджани и Жераром Депардье в роли Родена, снятый ровно четверть века назад. Здесь Родена вы не увидите, вместо него в конце появится Поль Клодель — младший брат Камиллы, вроде как и инициировавший заточение родной сестры в психушку.

Подозреваю, что Дюмону хотелось отследить фазу перехода — от ещё не угасшей надежды на спасение к смирению перед мыслью навсегда остаться заточенной. Что собственно и случилось: Клодель провела в этой лечебнице последние 30 лет жизни. Возможно, её финальная улыбка и должна была стать, по замыслу режиссёра, тем самым принятием своей незавидной участи. Или это всего лишь игра моего ума, желающего всегда находить хоть какой-то смысл в происходящем.

С одной стороны, хочется порадоваться за французов, позволяющих себе снимать столь независимое от зрителя кино. С другой стороны, хочется выразить озабоченность по поводу дальнейшей судьбы постановщика, участь которого была бы незавидна в любой другой стране, поскольку после такого опуса, как этот, он уже вряд ли нашёл бы инвесторов для своего следующего проекта. И поскольку Дюмон работает главным образом с подавленными или не проявленными чувствами, то мы имеем здесь высушенное до предела кино, да ещё и с явным переизбытком физиологии. Но Франция — это вам не Америка и даже не Россия.

Дюмон, откликнувшись на просьбу Бинош «поработать вместе», оказал ей медвежью услугу, поместив в окружение реальных клиников и снабдив высосанной из собственного мизинца драматургией. С естественным человеком, как с животным, профессионал без поддержки режиссёра сразу становится беспомощным. Дюмон, не раз признававшийся, что не знает, как работать с профессионалами (и по этой причине никогда прежде с ними не сотрудничавший), по сути, просто подставил французскую звезду, которая не смогла тут ровным счётом ничего сделать самостоятельно.

Но только не надо думать, что профессионалы априори обречены быть фальшивыми рядом с теми, кто ничего из себя не изображает. В качестве контраргумента мне сразу пришла на память картина Андрея Кончаловского «История Аси Клячиной», в которой московская театральная актриса и кинозвезда Ия Саввина буквально растворилась в окружении деревенских жителей русской провинции, быстро принявших её за свою…