Венецианский купец

«The nightingale, if she should sing by day
When every goose is cackling, would be thought
No better a musician than the wren.
How many things by season season`d are,
To their right praise and true perfection!»

Вновь и вновь, встречаясь взглядами, они заново узнавали что такое ненависть, любовь, разочарование, презрение, прощение. Герои «Венецианского купца» давно вошли в историю, а их высказывания используют в обиходе. Шекспировский слог своеобразно, но вполне очевидно, представил проблему антисемитизма, одновременно раскрывая блистательную сатиру, ведущую за собой как простой люд, так и интеллигенцию. Взгляд, действо, сюжет, снова взгляд — изюминка фильма — в которой яркая картина, ее визуализация, должны во что бы то ни было соответствовать масштабу сюжета, а акценты подчеркнуть ранее незамеченные детали. Так, Майкл Рэдфорд, вооружившись лишь своим видением шекспировского мира, попытался собственноручно его изменить, подкорректировать, сделать настоящим. Мир изысканных нарядов и нелепых жабо, высокопарных манер и распущенных борделей вдруг стал не менее реальным, чем обычное зрелище настоящего дня. Вопрос лишь в том, остался ли посыл тем же или же, аналогично миру, вдруг превратился в насущную проблему современности.

Протагонист Антонио — зажиточный купец, истинный христианин и его душевный друг Бассанио, стремящийся заполучить сердце прекрасной Порции за счет богатого приятеля, ищут помощи у презираемого всеми еврея Шайлока, в своем роде антагонисте. Как и во всех пьесах, читателю представляют героев, их самые важные характеристики, прежде чем начать повествование, тем самым давая лишь общую оценку ситуации. Однако, в фильме зрителя сразу окунули в еврейское гетто, чтобы пропитать состраданием, создать основу к последующей оценке действий Шайлока. Сделав упор на тему людей в красных беретах, режиссер лишил зрителя способности мыслить объективно. Эдакий хитрый ход сценаристов, который невзначай вывел тему притеснения евреев на первый план. Так, Шайлок, некогда второстепенный персонаж, вдруг превратился в протагониста. Необычно, смело и в некой степени дерзко. Но не опрометчиво ли?

Шекспир знаменит своим умением завуалировать скрытый подтекст, чтобы общий смысл оставался прежним, тогда как подоплека имела совершенно иные мотивы. Видеть то, что другие не видят, это почти такая же редкая способность, как читать между строк. Задавленные обществом евреи, которые были представлены в первых кадрах, их трудности и страдания плавно перешли в один образ, в образ Шайлока, роль которого в свои руки взял всеми уважаемый Аль Пачино. Наблюдая за самыми сложными сценами в исполнении исключительно Шайлока, вдруг задумываешься, а вписался ли Аль Пачино в сценарий или все же сценарий писался для него. Его роль была, очевидно, выдвинута на передний план, полностью затмив отличительную черту Шекспира рассказать и оставить чувство легкой недосказанности.

Красочные пейзажи, романтичная Венеция и помпезные наряды блекнут рядом с глубокими и не менее яркими героями. Возможно, их тяжело понять, но, добравшись до смысла, станет невозможно не прислушаться к неумолимой правде, которую они так ловко маскируют под мечтательными диалогами. Кто же есть Порция, как не прототип сильной женщины, ломающей стереотипы 16-го века, где девушки — это не более чем милые глупышки. Кто есть Бассанио, как не идеальный джентльмен, который, однако, как всегда не без изъяна. Кто есть Шайлок, как не мученик, жертва, слуга своих принципов. И кто же есть Антонио, как не противоречивый образ духовного, благосклонного человека, который не побоялся принести себя в жертву ради сомнительного расчета. Не упустив свою возможность, Майкл Рэдфорд проникся проблемами героев и не побоялся показать насколько же далеко общество ушло от такого далекого 16-го века. Гротеск и обаяние, «Ay, so he says».

Прелесть и, в то же время, опасность экранизации творений автора такого уровня, как Шекспир — это по разному интерпретировать мысль пьесы, с того или иного ракурса, но при этом задать нужный тон, не растеряв весь шарм в погоне за своей целью. Не упустив ни одного важного диалога, с точностью изобразив каждую сцену, словно сошедшую с книги, режиссер, будто влюбленный юноша, трепетно обхаживал каждый кадр, каждую деталь. Однако, использовав свой взгляд, как козырь, Рэдфорд перешагнул ту тонкую грань между яркой экранизацией и отдельным произведением с уже собственным подходом, лишь отчасти перекликающимся с творением Уильяма Шекспира.

Жанровое определение произведения не всегда указывает на жанровое определение его экранизации. Следовало довериться КиноПоиску и смотреть «Венецианского купца» как драму.

Аль Пачино, Джереми Айронс, Джозеф Файнс и Венеция — идеальные ингредиенты летнего вечера, исполненного романтикой. Внешняя сторона фильма на уровне последнего этажа высочайшего небоскрёба: актерская игра, декорации, музыка, костюмы, жесты, речь, движения живо препровождают зрителя в Италию XVI века.

Но так уж вышло, что в тот самый момент, когда ты рассчитываешь раствориться в необременительной атмосфере исполненного романтикой венецианского канала, зловонная канализация религиозной, национальной и расовой неприязни накрывает с головой.

Сама же экранизация поставлена как нельзя лучше, в тонком соответствии с оригиналом. Но именно это и делает ее до такой степени ненавистной. Разворачиваемый сюжет и разрешение основного конфликта до такой степени пестрит агрессией! Это, пожалуй, первый раз, когда безумно хочется оставить незабываемые шекспировские образы Шейлока, Антония, Порции, Бассанио, Джессики, Ланчелота и прочих, но беспощадно покромсать сценарий и привести ход сюжета совершенно к иному завершению. Не верится, что до такой степени антигуманистическое произведение может принадлежать перу Уильяма Шекспира. Что ж, может быть и так, «шекспировский вопрос» открыт.

Ярчайшим моментом экранизации можно считать выражение лица Аль Пачино, когда он предоставляет всей честной компании весы для взвешивания фунта человеческого мяса, воспоминание об этом до сих пор заставляет улыбнуться.

P.S.: Не имею ни малейшего представления, какого балла достоин этот фильм, тип рецензии будет нейтральным, хотя равнодушной отнюдь не положительный и отнюдь не отрицательный «Венецианский купец» меня не оставил.

Виктор Гюго сравнивал Шекспира с бездонной корзиной, которую невозможно исчерпать. Это не в последнюю очередь относится и к тому, что его пьесы можно интерпретировать как угодно, выделяя те или иные места. Все зависит от того, кто интерпретирует и для кого он это делает. В нацистской Германии «Венецианского купца» ставили как примитивный антисемитский памфлет. Вполне возможно, что простолюдины, составлявшие львиную долю посетителей театра «Глобус», где Шекспир работал, воспринимали его почти так же. Но его посещали и люди с более развитым мозгом, и иногда возникает ощущение, что Шекспир работал целенаправленно на них, слегка потешаясь над остальными. Среди тех, до кого дошел его голос, оказались режиссер Майкл Рэдфорд и исполнитель главной роли Аль Пачино.

Режиссер сразу смирился с тем, что всю пьесу поставить невозможно. Текст слишком емкий, а материала в нем на несколько полноценных романов, поэтому он сознательно пренебрег многими побочными линиями и остановился почти исключительно на Шейлоке. Таким образом, выбор актера на эту роль стал суперпринципиальным. От этого зависело «быть или не быть» фильму. Рэдфорд выбрал Аля Пачино, и все встало на свои места. Ровно на те, которые имел в виду Шекспир, и фильм получился не комедией со счастливым концом и групповым поцелуем в диафрагму в финальном кадре, а трагедией об оскорбленном и поруганном человеческом достоинстве, и это заслуга Аля Пачино в большей степени, чем даже режиссера.

В прологе фильма Антонио плюет в вежливо обратившегося к нему Шейлока. Это не самовольство режиссера. Из шекспировского текста мы знаем, что добрый купец, как школьный хулиган, преследующий классного изгоя, не мог пройти мимо Шейлока, чтобы не оскорбить его. Но все это не помешало Антонио и его то ли платоническому, то ли не платоническому любовнику Бассанио обратиться в трудный момент к Шейлоку за помощью. Бассанио, до того успешно облегчавший карманы Антонио, решил жениться на деньгах, но для сватовства нужен стартовый капитал, а у любимого друга купца, как назло, все деньги в обороте.

Шейлок просит за просрочку не процент, а кусок мяса из тела Антонио. Бессовестный альфонс Бассанио, для вида повозмущавшись, соглашается на эту жертву. Шейлок в исполнении Аля Пачино понимает непростую природу отношений обоих и, скорее всего, просто хочет их унизить. Ведь надежд на то, что Антонио не удастся вернуть долг, крайне мало.

Но дальше дела принимают непредвиденный оборот. С одним из друзей Антонио сбежала Джессика, дочь Шейлока, которая как истинно хорошая девушка прихватила с собой все, что могла унести. Вскоре происходит ключевая сцена всей пьесы, где два оболтуса из компании Антонио издеваются над Шейлоком по поводу бегства дочери. И здесь Шейлок отвечает им своим знаменитым монологом «Да разве у жида нет глаз?..» — который ставит все с ног на голову, показывая, что «добро» может быть хуже «зла».

Мне доводилось видеть нескольких Шейлоков, ни один из них и близко не был так убедителен, как Аль Пачино. Будь ты хоть десять раз антисемитом, но, когда он заканчивает свою речь словами: «Если жид обидит христианина, что тому внушает его смирение? Месть! Если христианин обидит жида, каково должно быть его терпение по христианскому примеру? Тоже месть! Вы нас учите гнусности, — я ее исполню. Уж поверьте, что я превзойду своих учителей», — ты понимаешь, что, по крайней мере, своя правда в его словах есть. Тем более, что, у Рэдфорда, как и у Шекспира, его речь остается без ответа, а Пачино, показанный крупным планом, окончательно превращается в Шейлока.

Без ответа остается и еще одна речь Шейлока уже в сцене суда, когда он обвиняет венецианцев в работорговле. А что тут ответишь, когда в Венеции до сих пор сохранилось место, называемое Набережной Невольников? Судя по тому, что присутствовавший при этом Антонио тоже Шейлоку ничего не возражает, этот образчик добродетелей и любитель мужичков сам тоже занимается работорговлей, а кто хуже: работорговец или ростовщик?

В пьесе есть и другие моменты, скрыто указывающие на то, что симпатии Шекспира были хотя бы частично на стороне Шейлока, и в фильме они тоже отражены. Например, Рэдфорд хоть и мельком, но показал эпизод, который проморгало большинство шекспироведов. Джессика среди прочего украла бирюзовые украшения своей матери, которые потом обменяла на обезьяну, а согласно тогдашним поверьям, бирюза способствовала супружескому счастью, в то время как обезьяна символизировала силы зла и даже дьявола. При этом в шекспировские времена в пьесах не бывало предзнаменований, которые не сбывались. Есть намеки, также сохраненные в фильме, что не все будет гладко и в треугольнике Антонио-Боссанио-Порция. А что может быть гладко в треугольнике, тем более, таком? Очень возможно, что Порция сама скоро захочет вырезать у Антонио кусок мяса, который не дала вырезать Шейлоку, а может, выберет «кусок» и поважнее.

Однако для многого другого в фильме места не нашлось. Ну и ладно. В конце концов, нельзя объять необъятное и добраться до дна бездонной корзины. Хватит с нас и Шейлока-Пачино.

10 из 10

В фильме можно выделить две стороны — как две стороны медали.

Первая — это история любви и дружбы, которые неотделимы от жанра мелодрамы. Здесь видно, как друг жертвует собой ради счастья другого, принося невероятную клятву, закрепленную на векселе. Конечно, побольше бы таких друзей. История дружбы заставляет задуматься, а не стоит ли внять зову этой линии картины и быть столь же верным? Нет, больше похоже на фэнтези, хотя это лишь экранизация романа Шекспира, жившего в другом времени. Также, смотря на экран, еще раз хочется вспомнить истории о невольном выборе супруга (как это полагалось тогда). Однако, судьба сводит влюбленных как по волшебству. Они проходят проверку верности, которая относится, впрочем, уже к истории с другой стороны.

Обратной стороны медали — религиозной нетерпимости христиан и евреев. Как ни хочется обращать внимание на другие вещи, она всплывает на поверхность. Я, к примеру, человек довольно лояльный, но фильм всячески пытается разубедить меня в еврейской невинности. К примеру, герой Аль Пачино — еврей Шейлок, главный персонаж картины. Их, евреев, всячески обижают, плюют в лицо (в прямом смысле). Казалось бы, вот повод для сочувствия. Но нет, его, «жида» (странное определение), мучает эта несправедливость, и он, воспользовавшись случаем, хочет крови Антонио, размахивая пресловутым векселем. Однако, находится лазейка в законе (просто в кульминационный момент), в этом беспощадном законе, и кровожадный еврей остается ни с чем. Для меня это невозможно оценить как плюс или минус. Шекспир убеждает что плюс.

Что касается актерской игры, экранизация оказалась достойна произведения. Хотя и странноват перевод на русский с какой-то стихотворной речью. Но что поделать, это Шекспир. Фильм понравился, несмотря на вышесказанные омрачнения.

И, кажется, с рейтингом намудрили. Все-таки 18+ больше подходит (по разным причинам).