Американские свингеры

Семидесятые годы можно оценивать по-разному. Для мирового кино это был прорыв технологий, идей, новой откровенности и конца многих табу. В музыке протестный рок потеснило глянцевое диско и его противоположность — панк. В общественном отношении переваривалось и переосмысливалось наследие 68-го года — причем, процесс проходил как на официальном уровне, так и на среди отдельно взятых людей.

Именно на семидесятые годы пришлась эпоха расцвета сексуальной раскрепощенности на Западе. Именно тогда же свобода индивидуального самовыражения вновь стала контролироваться государственными институтами, обрела «дозволительные рамки» и множество ограничений, ставших со временем основой нынешней системы социальных норм.

Относительно маргинальная хипповская пропаганда «свободной любви» шестидесятых спустя десятилетие распространилась и на умы среднестатистических американцев. Мягко говоря, немного деформированном виде. Именно в семидесятых, например, появились «свингерские» клубы. То есть, если называть вещи своими именами — клубы для пар, желающих разнообразить свою сексуальную жизнь в оргиях, где можно получить любое желаемое и вообще возможное количество сексуальных партнеров. Да еще на глазах друг у друга.

Народная молва, множество кинофильмов, толпы «звезд»-участников и перевозбужденные масс-медиа сделали знаковым для этого времени, например, клуб «Студия-54». Однако кроме него существовало еще немалое количество свинг-клубов. Крупнейшим из них был Plato`s Retreat — невоспетый в массах «Макдональдс секса», как его называли сами участники.

Несмотря на такую «локальную» популярность, судьба этого клуба во многом является важной для создания культурного образа той эпохи. Так же как и биография его основателя — Ларри Левинсона.

Поэтому всем интересующимся и стоит посмотреть «Американских свингеров» — этот фильм как раз о нём. Документальный рассказ в мелких и не всегда приятных деталях при помощи наглядных материалов — в виде архивной видео- и фотохроники — подробно описывает и жизнь клуба, и то, как на неё влиял, как в ней участвовал сам Левинсон. Его мечта — «трахнуть каждую нью-йоркскую женщину» — практически осуществилась в стенах Plato’s Retreat, где с конца семидесятых до середины восьмидесятых совокупилась едва ли не половина Нью-Йорка.

Правила были просты: пары (семейные и нет) допускались в клуб исключительно без одежды, все связи были добровольны, и каждого пришедшего встречала вязкая, но дружелюбная атмосфера похотливого и угарного праздника, в пылу которого практически все без разбору спали со всеми.

Самого Ларри называли «богом свинга» — то ли за идею клуба, то ли за завидную выносливость. Его неофициальная жена, преданно любившая его и разделяющая с ним других и его с другими, все это время была с ним. С едва заметной печальной тенью в глазах она помогала Ларри воплощать в клубе его самые смелые и безрассудные идеи, в то время, как он везде, куда его только приглашали, декларировал, что не приемлет моногамии и не верит в чувства.

Разумеется, это ничем хорошим не кончилось. В жизнь клуба стали вмешиваться официальные лица — после нескольких случаев заражения СПИДом в Нью-Йорке, времяпрепровождение счастливо резвящихся посетителей клуба Левинсона было официально признано опасным для здоровья, после чего в Plato’s Retreat ввели немало ограничений…

После целой серии нападок со стороны прессы и официальных лиц Левинсона арестовали за нарушение налогового законодательства. После выхода из тюрьмы он какое-то время делал вид, что держится молодцом, но в девяностые его вдруг обнаружили за рулем такси — так Ларри зарабатывал на жизнь. Многие из его друзей, знакомцев или партнеров узнали о том, что Ларри Левинсон умер только во время съемок этого документального фильма.

Этот фильм не является ни сенсационным, ни разоблачительным. Он совсем чуть-чуть приподнимает завесу над back-stage нью-йоркского свингерства. И этого «чуть-чуть» более чем достаточно для того, чтобы романтический ореол диско-гламура рассеялся, а за волнующим переплетением напряженных тел мы увидели обрюзгшие телеса безмерно одиноких завсегдатаев, вперемешку с напуганными неофитами и отчаявшимися некрасавицами.

Вероятно, после повести о Ромео и Джульетте, в списке самых печальных историй окажется летопись крушений человеческих стремлений, мифов или идеалов. Надежда на иллюзорную свободу, окрылившая многих в шестидесятых, нашла «благодатную» почву в душах простоватых городских жителей, претерпела метаморфозу в примитивную погоню за сексуальными удовольствиями, а спустя полтора десятилетия разбилась о вопросы здравоохранения и бюрократии.

Да, конечно, постаревшие участники Plato’s Retreat с теплотой вспоминают о Ларри Левинсоне и с заговорщической улыбкой признаются, что не жалеют о своем опыте. Но что-то заставляет думать, что для них эти «ночи в стиле диско» стали не культурной победой над ханжеством старой Америки, а скорее решением их простеньких внутренних проблем. Наверно, именно так и терпят фиаско все культурные революции: идеи раскрепощения личности и последующем духовном росте скоро заменяются мыслями о том, с кем бы покувыркаться и чем потом на халяву закусить…