Анна Бонд

«А не снять ли мне фильм о-о-о-о..?» Сури прошёл мимо, что-то напевая. И снимет. С глаз, навесит на уши. Что-то длинное и липкое. Я посмотрел туда, откуда он шёл. Там был «Джеки», были любовь публики и новая вершина, покорившаяся power star’у Пуниту Раджкумару. Силуэт режиссёра постепенно исчезал вдали. Впереди, там, куда он шёл, power star прикидывал, как будут выглядеть в замедленной съёмке его приёмы карате. С моего места мне было не слыхать, но друг-ветер нашептал мне о том, что говорил по дороге Сури: «Я посажу его на украшенный металлическим скелетом байк, обставлю его появление с огоньком, и круче него будут только варёные яйца». Он облизнул палец и повернулся на Запад, туда, где, по его мнению, находятся Призрачный гонщик и Джеймс Бонд. Довольно ухмыльнулся, произнёс триумфальное «бе-бе-бе». Те переглянулись и надменно проигнорировали возмутительный вызов, словно понимая: этим дело не ограничится, Сури только входит во вкус.

Я старательно всматриваюсь, пытаясь разобрать, что же в его фильме происходит. И вижу парня по имени Анна Бонд и его глуповатого дружка. (Отмечаю про себя: сценарист – изрядный формалист.) Постоянству единственной ставки предпочитая переменчивый ветер странствий, по пути они успевают нейтрализовать организованно-преступные умы города чрезвычайно гуманным, но оттого не менее эффективным способом. (Однако стремится прослыть оригиналом.) По крайней мере, так утверждают компетентные доктора. (И шутником, к тому же.) Торжество социальной справедливости продолжается ровно столько, сколько требуется простому люду, чтобы окрестить героя богом. (Ничто спекулятивное ему не чуждо.) Анна Бонд рефлексирует о жизни в деревне, о том, как приезжая красавица похитила его сердце. (А своё отдавать не спешила.) Любовь и отвагу его проверяла по законам греческой комедии на индийском кладбище. (Страноведческая справка.) И хоть сердце шкворчало, но признаться он так и не решился: девушка уехала. Однако парню глубоко в душу запали сказанные ею на прощанье слова: «Добейся чего-нибудь, не прожигай жизнь напрасно». (Дидактический момент.) Вместе с другом они уезжают, куда глаза глядят, борются, ищут, находят и не сдаются. (С шаблонным злодеем, возлюбленную, семейное счастье.)

Зрители выходят с сеанса. «А он им хрясь! А они ему ба-бах! А он им кияяя!» – стайкой пролетели мимо босоногие сорванцы. «Очень хороший фильм. Пунит Раджкумар, или Аппу, как зовём его мы, фанаты – самый лучший актёр. А как он дерётся! А как танцует! Очень хороший фильм». «Вот именно, – ворчит лысый господин в парике, – кино только для фанатов». «Но скажите, – вмешиваюсь я, – неужели «фанат» значит «тупой как пробка, и не заметит, как его притупляют дальше?» О, вижу, Вы утвердительно киваете… Подружки идут, держась за руки: «Девочки, а помните, как она сказала? «Мужчин и так развелось немерено. Один-другой покончит с собой из-за нас – ничего страшного». И очень правильно сказала! Я согласна. А какой Пунит мужественный! Какое у него тело… м-м-м». «Все мужики сво…» – бросает на ходу сорокалетняя дама. Завзятый балагур, более всего гордившийся двумя вещами – познаниями в кино и чувством юмора – сострил: «Комфортный монтаж и высосанные из пальца шуры-муры не исправят того, что провисает, как старая кровать, охранявшая сон по меньшей мере трёх поколений». Тут же любители поспорить обо всём на свете заводят очередную дискуссию: «Ставить в укор боевикам, блокбастерам, – я говорю сейчас в общем, и не лишь о тех, что снимают здесь, в Индии, – некий отход от реальности, порой пренебрежение законами физики и логики, – это, уважаемый, моветон. – Да я вовсе не о том, милейший, – не сдаётся его собеседник. Развлекательное кино – его жанровых маркеров, его роли никто не отрицает. Но в данном случае мы имеем дело с непрофессионально прописанными диалогами, непоследовательными персонажами. Как результат, с невозможностью фильма выполнять основное предназначение – развлекать. Можно говорить о паразитировании на штампах, – поправил очки на переносице, – о вырождении жанра, если угодно». Высокий джентльмен в шляпе объясняет сынишке, почему именно в условиях многократного повторения одной фабулы с разными актёрами в данном конкретном случае метафизический катарсис у зрителя не может состояться, и как на это влияет убывающая фаза Луны. Наконец, вижу: мне навстречу идёт Сури. Ни тени смущения, только три награды и вдвое больше номинаций, ошеломительный успех в кассе и нисколько не омрачённые почётным местом ленты в списке самых больших киноразочарований года улыбка и уверенный шаг. «А не снять ли мне фильм о-о-о-о..?» – доносится знакомый мотив. И рад бы спросить, о чём, но, увлечённый новой идеей, режиссёр свернул налево. И не угнаться мне за ним. Я – дом на колёсах, стою на месте, а говорят – качусь вперёд.