Империя

Анискин и Фантомас
Киномичуринец Брюно Дюмон продолжает пересаживать ростки массовых жанров с родной почвы больших мегаполисов на землю глухой французской провинции. Смотри шире: жанры масскульта он пытается привить на почве посконной, извечной, обжитой. Действие 'Империи' развивается аккурат в той же французской приморской Захлюпанке, где разворачивались события 'Малыша Кенкена', ' В тихом омуте'. И шире - 'Жизни Иисуса', 'Человечности', да и 'Фландрия' недалеко. Здесь могла бы начинаться 'Аталанта' Виго, здесь мог бы жить шабролевский 'Красавчик Серж', здесь мог вести свой дневник брессоновский сельский священник. Как почва и судьба встретят приметы новых времен?

До сих пор эффект от встречи суровой, неспешной, лапидарной в формах выражения социально - экзистенциальной классики с полицейской драмой, хоррором, мистическим триллером был двояким - кисло-сладким. Глубинная крестьянская, неспешная и степенная Франция принимала новые реалии, новые образы, новый темп. А куда деваться? При этом, у детектива или хоррора исчезала глянцевая оболочка безграничной фантазии. Зато самые чудовищные выдумки обретали крестьянскую, неопровержимую фактурность. Получалось жутко эффектно. У зрителя Дюмон снимал защитную пленку: это все сценарист с режиссером выдумали. В этой дыре все реально. Включая части расчлененного трупа, которыми злоумышленники начиняли коров. При этом ужас от увиденного был приправлен иронией без границ. Сама фантасмагоричность ситуации переводила ее из категории жестокого реализма в безудержную смеховую стихию.

Дюмон догадался: если раньше комиксы и кинобестселлеры, оставаясь в рамках своих материальных стихий: на бумаге и на кинопленке, выглядели для большинства французов, живущих не в Париже и не в Ницце, откровенным плодом чьей- то фантазии, то сегодня, когда компьютеры и интернет есть в самой распоследней деревне, ситуация поменялась. Маньяки, монстры, инопланетяне получили шанс раздвинуть рамки компьютерного монитора и заполонить улицы деревень и небольших городов. Битва Города с Деревней, Промышленность с Сельским хозяйством, Либерализма с Консерватизмом, Цифрового с Реальным, захватила весь мир. Спокойных уголков не осталось. В 'Империи' решающая битва компьютерных ' единичек' с 'нулями' идет в космической проекции на задрипанный рыбачий поселок.

Дюмон откровенно издевается, перенеся основные сюжетные линии 'Ребенка Розмари' и 'Звездных войн' в декорации самой дальней околицы мира. И попадает в точку. Люди ходят на пляж, ловят рыбу, флиртуют, не зная, что среди них уже растет Наследник Империи 'Нулей'. И 'Единицам' нужно этого мальчика с ангельской внешностью непременно уничтожить. Больше того, завербовать в свои сторонники как можно больше людей, которые ни сном, ни духом не подозревают о том, что за их души ведется битва.

Все безумно, все жестоко и все смешно. Катятся по деревенским улицам головы, отрезанные лазерными мечами из 'Звездных войн'. Правительница 'Единичек', оказавшаяся на поселковых улицах в теле местной мэрши, справляется с обязанностями градоначальницы не хуже, чем справилась бы сама мэрша, то есть, никак. Ведет абсолютно бессмысленные разговоры с жителями, проникнутые настроением заботы и внимания, при этом ничего не решая. А фраза: 'Выбора то у вас нет', сказанная по случаю поверки водосчетчиков, не оставляет сомнения - не счетчики здесь имелись в виду.

И, самое главное: каждая из враждующих сторон настаивает, что правда на их стороне. Они - белые. Они - добро. В то время, как в этой круговерти все давно смешалось в одно - серое. Формально двузначная система компьютерных кодов: единица- ноль, должна была избавить режиссера от морально- этической окраски. Это все же не оппозиция: За и Против. Не Черное - Белое. Даже не Плюс - Минус. Но в современном мире, который привык все маркировать лайками - дизлайками, даже Единица - Ноль не может вырваться их этих категорий. Все же, Ноль - это Ноль.

Расследуют дела по всем этим отрезанным головам местные деревенские детективы, которые перекочевали в 'Империю' из предыдущих фильмов режиссера. Два конченных дебила, которые в принципе не понимают, участниками какой вселенской битвы они являются. И это - зеркало для зрителя. Мы оказываемся в роли ничего непонимающих участников невероятно важного, судьбоносного процесса. Дюмон никого не обвиняет. Он и сам уже запутался, где Правда, а где Ложь. И знаком этого является неоправданно затянутый хронометраж картины, и тот факт, что буйство образов и фантазии часто заслоняет основной сюжет. Дюмон вместе с нами тонет в этом абсурде, где все смешалось в доме Облонских.