Млечный Путь

Обыденность странного в фильмах Луиса Бунюэля (часть 12)
Как бы ни распинался сегодня один известный православный проповедник, утверждая, что «Млечный Путь» надо показывать в семинариях, бесспорно, что в данном случае Бунюэль снял не только антиклерикальный, но и антихристианский фильм. Для этого достаточно посмотреть его хотя бы раз, но внимательно. Экранизируя историю средневековых ересей и накладывая ее на сомневающуюся современность, Бунюэль с каждым следующим скетчем (а «Млечный Путь», как и «Призрак свободы», не имеет единого четкого нарратива, представляя собой мозаику самых разных коротких историй) пытается доказать абсурдность христианских догматов (именно для этого ему и нужен его метод изящного пропорционального смешения логики и нонсенса), каждый из которых, по его мнению, еще и обагрен кровью преследуемых Церковью инакомыслящих.

Зрителю-христианину трудно согласиться с такой жесткой постановкой вопроса, тем более, что сам Бунюэль в «Назарине», «Виридиане» и «Симеоне-пустыннике» уже убедительно доказал, что несовпадение частной веры праведника-одиночки с позицией религиозных институтов может быть весьма частым. Здесь же и паломники – фактически не паломники (один из них в частности представляет себе воображаемый расстрел Папы), а то, что они видят, путешествуя в пространстве и времени, иначе как нагромождением абсурда не назовешь. Можно утверждать, что во «Млечном Пути» Бунюэль предлагает нам сюрреалистический взгляд на религию, которая предстает перед зрителем перманентным генератором иррационального, тем, что парадоксальным образом делает жизнь нескучной, чем и отличается от материализма и атеизма, запирающих человечество в тесной клетке разума и вещественности.

Испанский постановщик всю жизнь сражался с одномерным убожеством буржуазного взгляда на мир, противопоставляя ему чудо, тайну, странность, в этом смысле религиозные войны за ортодоксальность догматов в его глазах также представляли собой мощный выплеск человеческого бессознательного во всей его неохватности для ограниченного разума. В этом отношении «Млечный Путь» - кино и за, и против религии: «за» потому, что все эти споры за догматы до хрипоты невероятно забавны (особенно удались Бунюэлю два эпизода: первый – о спорщике, оказавшемся душевнобольным, второй – о хозяине ресторана, рассуждающем о двух природах во Христе); «против» потому, что эти споры всегда заканчивались в человеческой истории большой кровью и репрессиями. Именно как картина, протестующая против преследования инакомыслия, «Млечный Путь» наиболее важен сейчас.

Не то даже имеет наибольшее значение, что, как это выглядит в ленте, еретики и догматики стоят друг друга: и те, и другие – фанатики, не способные в взаимному слышанию, а то, что движение истории, развитие науки, эволюция самого христианства в сторону большей гуманности и терпимости (в некоторых странах) не могут охладить пыл фанатизма, не только религиозного, но и идеологического, который слепо верит в свою правоту. И то, что в финале «Млечного Пути» вроде бы исцеленные Христом слепые идут за ним, используя посохи, как слепые, - про нас сегодняшних, отказавшихся разделить с Богом главный Его дар. Дар свободы, независимого мышления и здорового критицизма в адрес человеческих мнений и суждений.

«Млечный Путь» лишь внешне производит впечатление веселого балагана (снимался он, что важно, в 1968 году, когда были поколеблены онтологические основы западной цивилизации), в этом смысле перед нами – яркий пример постмодернистского карнавала, где через смех низвергаются привычные иерархии, если копнуть глубже – это грустное кино о том, что метафизика, видимо, безвозвратно ушла из мира, ушла духовность, движение человека по вертикальной координате бытия. Остались лишь обряды, столь же мертвые, как и латынь, на которой часто изъясняются персонажи этого фильма (Бунюэль намеренно оставил их без перевода даже в субтитрах). «Млечный Путь» рисует мир, в котором живы институции, но мертва вера, в котором паломники - паломники лишь внешне, а не в духовном плане, где давняя борьба за догматы выглядит нелепо и абсурдно. Да, Бунюэль показывает, что религия сегодня мертва, но он же и сожалеет об этом, ведь она, как видно из фильма, долгие столетия была медиумом неизведанного и таинственного, источник которого внезапно иссяк, а значит, жизнь стала приземленнее и пошлее.

Сын Давидов подскажи мне, как отличить белый цвет от цвета чёрного
Фильм мэтра испанского кино, ярого ниспровергателя религиозных догм, Луиса Бунюэля «Млечный путь».

Наше время. Двое бродяг добираются автостопом с Франции в Испанию в городок Сантьяго-де-Компостела, в точности повторяя путь средневековых паломников. В надежде обрести благодать божью они надеются поклониться мощам святого Иакова. И,..

Путь их будет нелёгким. Разные люди предстанут перед ними, /от Христа до Маркиза де Сада/, разные времена, разные идеи и разные ереси. Они станут свидетелями многочисленных богословских диспутов, многочисленных размышлений на темы догмы и морали. Развитие сюжета будет идти, не подчиняясь никаким логическим законам, /сюрреализм, понимаем/, но будет по спирали возвращаться к началу.

А вначале, как и должно быть в таких случаях было слово.

Как, я уже говорил, двое паломников шли по дороге. И навстречу им шёл незнакомец, /в чёрном/. И сказал незнакомец, - тот, кто не имеет при себе денег, будет нищим до конца жизни, а тот кто имеет, что имеет, преумножит многократно. А ещё они встретят распутную женщину иона родит им по ребёнку, одного назовут, Ты Не Моего Племени, другого Нет больше Сострадания.

Мы не знаем истории этих двух братьев от разных отцов, но мы знаем историю. Историю человечества, начиная с Каина и Авеля. Историю братоубийственных войн, во имя Бога. Бога, имя которому, Золото. Времена меняются, точь-точь как в фильме, а алчность человеческая всё та же. И оправдания подлости человеческой, всё те же, Ты Не Моего Племени, или Нет Больше Сострадания.

Я не такой атеист, как Бунюэль и не всегда могу с ним согласиться, но мой спор с ним всегда сводиться к попытке оправдаться. Наверное, это правильно, если это так. Необходимо вернуться назад, к тому слову, которое было вначале. И покаяться за всё, всё к чему был причастен, только так можно очиститься от проклятия, висящего над человечеством. И лишь тогда можно сказать, Ты Не Моего Племени, но я тебя люблю. Или сказать, Я тебя люблю, путь даже и, Нет Больше Сострадания.

И пусть новая история начнётся с этого момента. С этих незатейливых слов, я тебя люблю.

Эль Камино де Компостелла
Впечатлит ли кого-то в наши дни это кино составленное из небольших разрозненных новелл-зарисовок, объединенных темой паломничества, прохождения Пути Святого Иакова? Сложно сказать. На мой вкус, фильм сейчас смотрится тяжеловато. Многочисленное цитирование догматов его утяжеляет. Хотя, есть во всем этом особый шарм, просто не позволяющий пропустить картину мим себя. Бунюэль поддерживает здоровый динамизм увлекая зрителя в дискуссию о важности религии. Важно, что режиссер не обличает и не пропагандирует, просто озвучивая те или иные мнения, что позволяет задуматься. Персонажи мелькают на фоне неумолимой истории, которой Бунюэль тут позволил течь нелинейно. Поэтому сразу же после странного диалога современников мы можем встретить Иисуса (который так походит внешне на Уиллема Дефо) и Апостолов.

Приведенные Бунюэлем ситуации кажутся весьма легковесными лишь на первый взгляд. На самом деле они разжигают интерес к более глубокому изучению вопроса. Ну вот, к примеру, много ли можно рассказать просмотрев фильм про монахиню, попросившую приковать себя гвоздями к кресту, стремясь повторить Его путь? Тут уже все во власти зрителя - посыл получен, и лишь от его воли зависит получать более подробное знание об аскезе или нет. А Дельфин Сейриг, представшая в роли коварной соблазнительницы-проститутки, демонически уводящей в лес паломников? Эта милая и привлекательная женщина у Бунюэля вышла настоящим искусителем. Присмотритесь.

А беседа священника про Деву Марию? Размышления о непорочности неожиданно переходят в обсуждение ее мирской жизни и допущение ее сомнений. По крайней мере, такая постановка вызывает интерес. Что хорошо. Начало же фильма сводит все к веселой шутке - разве не смешно встретить священника, искренне проповедующего не всегда логичные вещи и оказывающегося пациентом психолечебницы. В этой полифонии идей, догматов, размышлений и ереси можно заметить определенный сплав неподдельно духовной жизни автора - Бунюэля, постаравшегося сделать что-то наподобие 'Портрета художника в юности' Джойса, только на киноэкране.

8 из 10

Духовным пастырем томим, под образами он мочился
Двое паломников идут из Франции в испанский городок Сантьяго-де-Компостела, чтобы поклониться там мощам апостола Иакова и обрести божью благодать. Дорога, по которой некогда стекались сюда тысячи людей, получила название La Voie Lactee. Однако, путешествуя, пилигримы преодолевают не только пространство, но и время, встречая попутно носителей различных ересей, а также ангела, демона, Деву Марию, Иисуса Христа (который в исполнении Бернара Верле получился очень похожим на Бориса Гребенщикова)…

«Млечный путь» представляет собой серию скетчей. Зритель вместе с двумя главными героями становится свидетелем теологических споров или конфликтных ситуаций, которые завершаются парадоксальным, а то и просто комическим образом:

- Весь мир стал католическим.
- А как же мусульмане или иудеи?
- И они тоже стали католиками, - убежденно говорит аббат случайному знакомому в таверне, перед тем как за священнослужителем-самозванцем приезжают санитары и увозят в психушку.

Бунюэль получил религиозное образование, но к пятнадцати годам окончательно перестал верить в Бога и возненавидел своё клерикальное окружение. Пребывание в иезуитском колледже наложило неизгладимый отпечаток на его взгляды, убеждения и, как результат, творчество. В итоге он начал смотреть на общечеловеческие проблемы как бы сквозь призму христианского вероучения.

В большинстве картин он выступал против религиозных предрассудков. Присоединившись к группе сюрреалистов, Бунюэль принял и разделил их концепцию, в которой утверждалась идея о том, что лучше всего из-под груза повседневности психику человека высвобождает шок или нарушение привычной логики восприятия.

Считая себя убежденным атеистом, он продолжал разрушать в каждом своём фильме конформистские законы. В центре каждой дискуссионной провокации «Млечного пути» один из основных догматов католической церкви, начиная с поиска ответа на вопрос: «Кем был Христос – Богом или человеком?» - и заканчивая риторикой на тему: «Насколько всё же человек свободен в своих поступках, если все его действия предопределены Богом?»

И хотя Бунюэль вновь обращается к своей излюбленной теме, ранее уже апробированной и в «Назарине» (1958), и в «Виридиане» (1961), на этот раз появляется принципиальное отличие. Он опробует здесь новую модель повествования, ту, что станет определяющей в последующих картинах, в частности в «Скромном обаянии буржуазии» и «Призраке свободы» (там даже актёры буду задействованы почти те же самые). Он будто нанизывает на нитку роуд-муви всё новые бусинки-эпизоды, посредством которых пытается расшатать догматические представления о божественном и избавить от подобострастного отношения к религии и Священному Писанию в частности.

La Voie Lactee посвящён истории ересей (ересь – иное толкование доктрины). Идея поставить такую картину возникла после прочтения работы Мендеса Пелайо «Испанские еретики». За два года подготовки и тщательного изучения предмета Бунюэль на пару с постоянным соавтором Жаном-Клодом Каррьером проштудировал немало теологических текстов. Уже позднее он обнаружил у Бретона высказывание о наличии точек соприкосновения между еретиками и сюрреалистами, что лишний раз подтвердило «правильность» выбранной им стилистики.

Снятый в окрестностях Парижа летом 1968-го года религиозно-сюрреалистический фарс о ересях и фарисеях, фанатизме и вере, даже будучи предваренным авторским вступлением, вызвал крайне противоречивые толкования. По признанию режиссёра, Карлос Фуэнтес увидел в нём «боевую антирелигиозную картину», а Хулио Кортасар, наоборот, заявил, будто бы данный проект «профинансировал Ватикан».

Сегодня этот фильм великого еретика остаётся, может быть, наименее востребованным из его впечатляющего творческого наследия. Зритель без достаточного знания предмета может ощутить себя крайне неуютно. Настолько непросто бывает адекватно реагировать тут на парадоксы теологических диспутов и иронию авторских пикировок.