Страсть

«Страсть — один из лучших фильмов самого плодотворного периода творчества Ингмара Бергмана. Не стоит обращать внимания на рейтинги, ибо по глубине нарративной наполненности, техническому исполнению и экзистенциальной проникновенности в саму сущность бытия — это бесспорно очередной шедевр, выстраданный, вымученный и снова рожденный на свет одним из главных творцов двадцатого века.

Как это обычно бывает — режиссер помещает своих героев в условия герметичного, камерного, сжатого существования. В центре внимания — герой Макса фон Сюдова по имени Андреас, после неудачного брака, влачащий свои дни в полном одиночестве на острове посреди бескрайних просторов холодного ко всем людским проблемам океана. В один из безоблачных летних дней, идиллическое бытие героя нарушается визитом прекрасной молодой незнакомки. Естественно, благодаря череде не вполне случайных случайностей, он вскоре оказывается втянут в тот же самый круговорот жестоких судеб и горьких страданий, от которых совсем недавно отчаянно пытался сбежать. Так, он ближе знакомится с девушкой Анной и ее подругой Евой, которая живет со своим богатым супругом на другом конце острова. Ни во что не вдаваясь и, напротив, стараясь максимально абстрагироваться от всего, тем не менее (и скорее, даже, именно из-за этого), Андреас, вопреки своим самым главным установкам, разматывает клубок страстей новых друзей — и видит там именно то, чего так боялся — «физическое и моральное насилие» над собой и своими ближними, самодержавную стихию страсти, способную выжечь саму мысль о спокойном, счастливом, тихом существовании.

В фильме представлен квартет персонажей, причем каждый из героев репрезентирует какое-то свое уникальное отношение к действительности. Пара Евы и ее супруга принимают реальность бытия стоически и даже с изрядной долей иронии, стараясь обходить ее смысл стороной (в этом суть эпизода, где муж Евы показывает свою коллекцию фотокарточек, где все самые страшные и прекрасные эмоции как бы пойманы в рамку). Как мы увидим впоследствии, Андреас и Ева, напротив, как не стараются, не в силах отвести глаз от ее бездны.

Бергмановская реальность же по умолчанию является хаотическим нагромождением иррациональных страстей, страданий и умопомрачительного одиночества, доводящего до помешательства. Пожалуй, никакой иной фильм режиссера не демонстрирует с такой сокрушительной силой всю жестокость Бергмановского экзистенциализма.

Вокруг героев прекрасная природа, возвышающиеся леса, щебечущие птицы, нежно-лазурное море и голубое безоблачное небо. Но все это фикция. Связь между природой и человеком разорвана и это навсегда. Человеческая природа — это природа истребителя и эксплуататора и вот, на острове уже заводится маньяк, истребляющий все живое — вешающий собак, перерезающий горло овцам, поджигающий беззащитных коров и лошадей. Далее от природы режиссер переходит к обществу, члены которого под прикрытием благих намерений при малейшей «погрешности» готовы уничтожить любого человека самым жестоким образом. По сути общество, как представляется героям Бергмана, есть то же самое собрание вечно отчужденных жертв и палачей, которые обречены взаимоуничтожать друг друга «как физически так и морально».

И тут можно перейти к одной из главных тем Бергмановского творчества конца шестидесятых. Вопрос, который он перед собой ставил — «Если невозможно обрести спокойное, счастливое существование ни в стихии природы, ни в общественной сфере, то можно ли выстроить свой личный, индивидуальный, практически совершенный мирок с самым любимым во всей вселенной человеком, которому ты мог бы доверять полностью как телом, так и душой?» Ответ, конечно же прост — «нет.» В отношении этого вопроса «Страсть» является логическим продолжением превосходнейшего «Часа волка» (это отражается также в экспериментальном стиле повествования, где сама история перемежается интервью с актерами, давая зрителю еще дну точку восприятия) и прямой предтечей, так сказать плацдармом для «Сцен из супружеской жизни», в которых Бергман во всецелости вывел окончательную формулу совместного существования двух человек в современном мире. Идиллическая жизнь, к которой все так стремились, стремятся и будут стремиться — это некая абстракция, вроде «вечного мира». В реальности же, для героев существует только два варианта — либо страсти сметают все на своем пути, расчищая дорогу адюльтеру, мукам совести, бесконечной половой жажде, либо те же страсти играют еще более злую шутку и покидают людей, отчего вообще все отношения становятся насквозь фальшивыми и фригидными. По Бергману, идеальных отношений в настоящем не существует вовсе — они возможны либо в прошлом, поэтому Анна идеализирует свой трагически завершившийся брак, обманывая не только других, но и саму себя, либо в будущем, в форме абстрактного спокойного, счастливого, совместного бытия вдали от общества и с наслаждением собой, своим партнером и природой.

Для главного героя — Андреаса неприемлем ни один из вариантов. Чтобы он ни делал, он все равно попадает в ту же ловушку собственного существования. Для него невозможно ни жить одному (присмотритесь, в первой сцене, где он доволен и в солнечный день чинит крышу, все время падает пустое ведро, выводя героя из себя), ни жить в законном браке, который разъедает счастье чистых, беспримесных отношений, но западней оказывается и просто совместная, ни к чему не обязывающая, «свободная» жизнь.

Человек, подобно Адреасу, начавший немножко размышлять о свободе, своей личности и других людях превращается в ходячий клубок проблем и противоречий, выбраться из которых уже практически нереально. Он не понимает как и когда это произошло, что вдруг «солнечный свет приказывает мне вставать в этот мир, где мне отвратительны еда, слова и все, что существует». Главный герой не может найти фокуса в отношении ни к самому себе, ни к беспощадному миру, ни к другим людям. Это полый человек (такой же полый как ведро в начале фильма), просто, в отличие от всех остальных, обративший внимание на свою пустоту. Он бы рад найти спасение в другом, но для этого нужен мост… мост в виде любви. Но ее как раз и нет.

В конце фильма звучит фраза, как бы рефреном откликающаяся на речь главного героя из фильма «Причастие». В нем, «раз-уверившейся» во всем пастор в конце картины говорит перед алтарем «Если б только мы могли поверить». Тут же Андреас констатирует нечто подобное перед другой иконой жизни — прекрасной женщиной — «Если б только мы могли полюбить». Действительно, приди эта вера или любовь, и, вероятно, она бы смыла все проблемы как мощная волна. Но она не приходит. А покамест долг человека, по Бергману, оставаться человеком, поэтому, так же как пастор в «Причастии» выходит читать проповедь в пустом храме, также и Андреас, упрекавший Анну в бесполезности молитвы, покаянно падает на колени, словно оглушенный бременем собственного существования и одиночества. И недаром именно в это время кадр заливает ослепительно белый свет. Наверное где-то там, на дне страданий и есть спасение.

Как и в предыдущем фильме «Стыд», в «Страсти» Бергман анализирует вечную проблему добра и зла, любви и греха, присущих в каждом человеке. Граница между пассивным добром и активным злом не так ясно очерчена, вернее ее просто нет. В каждом из четырех главных персонажей присутствует грешное начало которое они выражают по своему. Также они реагируют на свою животную натуру разными способами, кто отстранением, кто воспоминаниями, кто сном, кто вовлечением в работу. В итоге правды ни остается нигде. Ложь становится единственной истиной, что видно в неискренних отношениях главных героев.

Параллельно представляются последствия насилия над людьми, как и над животными. Оба являются проявлениями психологической неуравновешенности, отсутствия нравственности и добра. Режиссер предостерегает, что зло близко, что оно может появиться в любом человеке. Единственный выход это искренность к себе и к другим и покаяние, умение простить себя и попросить прощения. Человек, у которого нет духовной силы для такого действия, обречен на вечною потерянность и на одиночество.

Фильм острый, не схематичный. Играют в нем замечательные актеры. Визуальный ряд безупречен и не отвлекает от поставленных вопросов. Как настоящие произведение искусства «Страсть» оставляет много интересных мыслей и желание над ними призадуматься.

9 из 10

Страсть в этом фильме подразумевает под собой не возбуждение и экспрессию, но грехи и соблазн. Проявление разных греховных желаний происходит как бы исподтишка, после долгого подавления. У Андреаса это скрытая страсть к насилию, вызванная внутренней черствостью. «Твоя душа больна раком. Нужна операция и лучевая терапия. У тебя метастазы — ты умрешь.» — говорит, видимо, бывшая жена в одном из воспоминаний. Позже он подтверждает в разговоре с Анной, что боится рака.

У Евы страсть к блуду, несмотря на то, что она утверждает, что любит Элиса. Возможно, поэтому Бергман наградил ее этим библейским именем.

У Элиса страсть к накопительству. Он коллекционирует фотографии людей, а также берется для отвратную для себя работу ради денег.

У Анны страсть к обману, даже в первую очередь — к самообману.

Ответ на заглавный вопрос, озвученный Евой — страсти!

10 из 10

Удивительное попадание с названием фильма. СТРАСТЬ как выражение греха. ГРЕХ как удаление от Бога. Удаление от Бога как депрессия, муки, склонность к суициду, жестокости и убийству, «рак души», судя по состоянию главного героя. Эти люди находят друг друга на холодном острове. Она хромоножка (символ ее неполноценности) Он воплощенное одиночество (его жизнь это «существование») Полный вакуум. Могут ли 2 или даже 4 несчастных человека подарить радость друг другу? Могут ли они поделиться счастьем, т. е. тем, чего у них нет, и скорее всего, никогда и не было?

Ответ ясен, они могут только помножить свою боль. Однако, они делают все что в их силах, т. е. заводят интрижки на пустом месте, запивают алкоголем, заедают ветчиной… Секс (не любовь) оставляет их опустошенными. И разумеется, чем больше секса, тем отчужденнее становятся они по отношению друг к другу. Неспособные ни дарить ни принимать любовь, эти люди обречены на одиночество и misery together.

Грех (страсть) делает свое дело, разъедает душу; желание только брать приводит к взаимному раздражению и неприязни; они противны друг другу, и в один прекрасный день он готов зарубить ее топором или избить ногами. Она в состоянии «ответить симметрично» и разогнав машину, убить его или их обоих. Все очень очень узнаваемо… и финал вполне предсказуем. «Не избежать нам неизбежности».

Фоном идет тема жестокости к животным. Бергман знает, что она никого не оставляет равнодушным. А вот тема жестокости людей к друг другу привычнее и обыденнее. Он предлагает всем нам посмотреть в зеркало и ужаснуться. Жизнь в клетке страстей человеческих не сулит ничего доброго и прекрасного, здесь нет свободы, роста, развития, только медленное болезненное угасание всего светлого что дает вера и надежда нам, людям. Когда в ней вспыхивает желание обратиться к Богу, сделать что то для убитого старика, он смеется над ее порывом, называя это жалкой комедией. Более того, он впадает в ярость, и в этот момент к ней приходит осознание: насколько он во власти темных. Разве может он исцелить ее, если сам так глубоко и серьезно болен?

Корень неспособности ЖИТЬ в этом мире — в нищете духовного мира главных героев, зацикленных исключительно на себе. Они не могут докричаться друг до друга, отгораживаются стенами, строят иллюзии, врут, терзают себя и близких, ведут себя как механические куклы без сердца. Вместо того, чтобы создавать, они только разрушают. И впадают в еще большее уныние от содеянного. Они находятся в темной власти губителя душ человеческих, и от того весь фильм оставляет неприятное, леденящее впечатление. Бергман знал об этом мире не понаслышке. А его гений в состоянии отразить его так, как он есть!

Один из комментаторов заметил, что титр «КОНЕЦ фильма» всплывает якобы в виде англ. слова «ШЛЮХА». Думаю, это не относится к героине романе. Это название страсти, о которой идет речь: БЛУД. Фильм открывается блудом, им и заканчивается. Еще маркиз де Сад писал, что желание страсти рано или поздно ведет к преступлению. Эта тема прекрасна раскрыта мастером кино, Ингмаром Бергманом. Браво!