Третья персона

Пол Хаггис тот еще затейник. Начав свою историю со знакомства с героями своего фильма, он настраивает нас на романтическую волну. Зрителю кажется, вот, сейчас он отдохнет, посмотрит миленькую мелодрамку. Но с каждым новым поворотом и переплетением историй, ты начинаешь понимать, что здесь мало места для расслабления, и тебе уже становится странно, почему этот вот персонаж в начале фильма вызывал у тебя улыбку, хотя, на самом деле, просто рыдать хочется от его истории.

Главный герой — писатель Майкл (Лиам Нисон), у которого есть молодая любовница (Оливия Уайлд) и он поддерживает связь по телефону с бывшей женой (Ким Бейсингер).

Вторая пара — бизнесмен Скотт (Эдриан Броуди), который однажды в кафе встречает красавицу Монику (Моран Атиас) и, проникаясь ее историей об украденной дочери и требуемом выкупе, с головой погружается в спасение женщины и девочки (существующей ли?)

Третья история: молодая девушка Джулия (Мила Кунис), которая обладает хаотическим характером и вечно попадает в неприятности. Ее обвиняют в причинении вреда собственному ребенку по неосторожности, и бывший муж (Джеймс Франко) — успешный и богатый художник — забирает мальчика себе, не разрешая Джулии видеться с ним. Для меня эта история была самой эмоциональной, я плакала, и сейчас, блин, как дура, плачу.

Фильм — многослойный. Истории переплетаются, хотя, по идее, не должны бы, ведь действия происходят в трех разных городах. Но всегда то слова, то музыка, то детали из одной истории перетекают в другую. И ты не понимаешь, что за фигня вообще. Пока не начинаешь догадываться, в чем дело и как, к примеру, букеты цветов, находящиеся в Риме, могли оказаться в том же номере отеля в Нью-Йорке.

В общем, не хочу раскрывать суть. В ней вся суть))) Но фильм крайне рекомендую. Он просто потрясающий, очень эмоциональный, включающий в себя просто огромное количество переживаний: и чувство вины, связанное со смертью ребенка, и срывающую крышу страсть, и ощущение беспомощности перед обстоятельствами, и чувство мерзости от инцеста.

Смотрите. Если вы любите разгадывать шарады и расплетать десяток ниток, переплетенных в один клубок — эта картина для вас. Меня очень впечатлила. А игра актеров — это отдельная история — просто шикарна! Это фильм, который хочется пересмотреть.

Многие зрители жалуются на запутанность «Третьего лица». И вправду, режиссер Пол Хаггис намеренно уводит зрителя от самого главного, показывая ему только то, что лежит на поверхности. Поначалу кажется, что фильм повествует о драматичных, неровных историях отношений в трех парах, одна из которых еще и является любовным треугольником. На самом деле мне видится, что фильм про два мощных, изматывающих чувства — чувство вины и одиночества и еще про такое философское противопоставление, как «правда-ложь». Недаром слова «правда», «ложь», «доверие» фигурируют в книге, которую на протяжении всего фильма пишет один из главных героев.

«Третье лицо» похоже на сложносочиненный салат. Именно так одна моя знакомая называла замысловатые салаты с большим количеством ингредиентов. Бывают хорошие, добротные, но простые фильмы — типа салата с помидорами и огурцами. Это классика. Просто и вкусно. А бывают сложносочиненные, где пиететом проникаешься хотя бы за счет тонкого замысла и вложенного в произведение искусства труда. Так вот, произведением искусства может быть как салат, так и фильм. Не так ли?

Фильм дает много пищи для размышления. Например, игра воображения — это ложь или нет? Когда писатель в исполнении Лиама Нисона говорит по телефону: «Ее здесь нет», врет ли он? Я склоняюсь к мысли, что все-таки не врет, потому что «она» существует лишь в его воображении. А воображение постоянно играет с ним шутки, поэтому и хронология событий в фильме немного смещена.

Возможно, у разных зрителей возникнут разные трактовки фильма. В этом и прелесть «Третьей персоны». И как ни пытается направить нас по ложному следу Хаггис, в ходе фильма начинаешь строить предположения, что не все так просто и, возможно, все события на экране происходят не на самом деле, а лишь в богатом воображении писателя. Зрителю кажется, что многие из показанных событий рваные, сумбурные и иррациональные. Естественно, а как же еще, если воображение писателя подхлестывается таблетками, которые он запивает алкоголем?

Насколько сильным должно быть чувство вины, чтобы пытаться без оглядки убежать от себя и добровольно изолировать себя в отеле другой страны под видом творческого отпуска, когда муки творчества переплетаются с муками от чувства вины? Насколько сильным должно быть чувство одиночества, чтобы последовать за цыганкой, которая явно морочит голову и разводит на деньги?

«Третье лицо» напомнило мне другой канадский фильм «Враг» режиссера Дени Вильнёва с Джейком Хилленхаалом в главной роли, где тоже было не совсем понятно, кто на экране — настоящий, а кто — выдуманный. Почему «Третье лицо»? Потому что так писатель Майкл пытается справиться сам с собой, рассказывая о своей жизни от третьего лица, поскольку рассказывать от первого лица слишком болезненно. По сути, Майкл занимается само-психотерапией, записывая все то, что происходило с ним в его жизни, ведь это — испытанный писхо-терапевтический прием. Преследуемый критикой издателя, который намекает на то, что Майкл исписался, Майкл прибегает к другому гениальному приему. Он уже даже не пытается ничего выдумывать, а просто записывает реплики, которые произносят другие люди. И так плетет канву своего повествования, что еще больше перемешивает реальность и вымысел. Кроме того, как я всегда подмечала, никакое кино и никакая книга порой не сравнится с нашей жизнью, столь богатой на взлеты, падения и подчас невероятные события.

Примечательно, что в фильме во всех историях на заднем плане фигурируют дети. Это одна из драм, лежащих в основе отношений всех пар. Только если где-то трагедия уже свершилась, то в других парах она маячит на горизонте, где балансирование происходит на грани. Думаю, что это одна из попыток писателя заключить джентльменское соглашение со своим чувством вины и утихомирить его на какое-то время, наделив хотя бы героев своих книг способностью предотвращать семейные драмы, что, увы, не получилось у самого писателя в его собственной жизни.

Еще фильм про необъяснимую химию отношений и чувств между мужчиной и женщиной. Как ответил на мой вопрос «почему мы вместе?» один мужчина: «Есть такая вещь, как притяжение, с которым ничего невозможно поделать». Вот тянет и все, вопреки всему. Правилам, здравому смыслу, приличиям.

Я бы порекомендовала фильм к просмотру тем, кого интересуют головоломки и кто не стремится смотреть кино ради отдохновения мозгов.

И да, Оливия Уайлд на самом деле похожа на Ларису Гузееву. Просто дежа вю какое-то… И роль у нее в «Третьем лице» подразумевает такой же надрыв и страдания, как и у известной героини Гузеевой в «Бесприданнице». Только как же хочется, чтобы страдания не являлись неотъемлемой составляющей нашей жизни!

9 из 10

Несомненно «Третья персона» кино для воспитания правильных ценностей, фильм учит отдавать отчёт своим действиям, из-за того что герой (Нильсон) имел неправильную «хотелку» (завел Роман на стороне) он потерял сына. В дальнейшем он теряет и вовсе желание что-то понимать, в попытках себя оправдать теряет вкус к жизни, словно превращаясь в монохромного человека. Выражаясь цитатой Голды Меир: «Человек, который теряет совесть, теряет все.»

Фраза «А теперь смотри» крутится в голове у писателя (он не хочет верить в то что произошло…).

Но это если искать логику, а вообще… Как гласит слоган самого фильма «Life can change at the turn of a page».

Жизнь может измениться при повороте страницы.

Почему я посмотрела это кино: привлекли актеры Эдриан и Лиам, Мила. Сюрпризом и находкой для меня была Оливия Уайлд, она цепляла весь фильм: появлялась обнаженной, хохотала, образ музы подходил ей как не подошёл бы даже Кире Найтли… (но это сугубо мое личное мнение, буду искать ещё фильмы с Оли)

Подача фильма слишком уж усложненная, остаются сомнения в некоторых моментах.

6 из 10

В любви — этой сложной субстанции человеческих взаимоотношений, возникающей подчас из ниоткуда и в никуда же уходящей — нет постоянных величин, математических констант, аксиом и формул, благодаря которым можно бы было наперед просчитать все возможные риски на пути к обретению искомого счастья, дабы разум возобладал над глупыми фрустрациями сердца, которое и слепо, и глухо, и немо в те сладкие, яркие и надрывно-болезненные моменты, когда во имя высшей цели, того единственного или единственной, готов на все. Убить, умереть, упасть вверх и просто сойти с ума. Любовь — это лабиринт, в котором суждено заблудиться каждому, теряя частички самого себя, поглощаемых другим человеком, объектом неистового желания. И никто не в силе изменить течение любви, которая иногда ранит так больно и столь мучительно, что эвтаназия была бы самым лучшим решением всех проблем на пути к совершенству любви, которая отнюдь не совершенна, особенно если в тенях будуара притаился кто-то третий и по определению своему являющийся лишним.

Впервые широко представленная в рамках позапрошлогодних международных кинофестивалей в канадском Торонто и «Трайбеки», четвертая по счету полнометражная режиссерская работа знаменитого Пола Хаггиса, фильм «Третья персона», к сожалению, грешит очевидной вторичностью, в первую очередь, исходящей из его сюжетообразующей конструкции, которая на поверку, несмотря на первоначальную ладную кройку, наличие сносной интриги и монолитность, представляет все тот же знакомый и по «Суке-любви» Иньярриту, на которую фильм Хаггиса не синематическом уровне схож более чем основательно, и по «Столкновению» многослойный и многоуровневый сюжетный паззл из судеб, характеров, отношений и даже городов. Но, к сожалению, ничего нового в эту сюжетную матрешку, которая уже успела приесться ввиду ее частого использования с делом и без дела, Пол Хаггис не добавляет, предпочитая идти по тропам знакомым, а все неисследованное — оставляя на вероятный следующий раз. Сюжетная многослойность, унавоженная при этом полифонией множества присутствующих в картине как главных, так и сугубо периферийных персонажей, некоторые из которых так и не удосуживаются полнокровной портретизации на всем протяжении фильма, здесь кажется этакой навязчивой идеей самого режиссера, который стремится охватить все и всех, рассказать множество нравоучительных и морализаторских по своей тональности историй любви/ненависти и любви/страдания, но при этом не уходить в полноценную драматичность, в более достоверную и добротную конкретику. Если угодно, в фильме вместо четких контуров — абрисы, вместо насыщенной коллизиями драмы — мультижанровая схема по самому простейшему геометрическому принципу.

Собственно, жанровое определение фильма самим режиссером как «романтического триллера»(читай — эротического, читай еще дальше — мелодраматического) едва ли в самой ленте оправдывается. Фильм перманентно балансирует на грани между любовной драмой, эротическим триллером, мелодрамой и внежанровым нечто, кое наличествует в фильме просто чтобы придать ему зримую многозначительность самого поверхностного плана. Выбранная Хаггисом для выстроения нарратива тягучая неторопливость, разыгранная на приглушенных тонах, слишком копиистическая, напоминающая тривиальный субстрат классического Эдриана Лайна, чтобы ее можно было реально счесть проявлением натурального авторского стиля(весь он выражается лишь в пестроцветье сюжетных линий, перефразирующих и паразитирующих на типической мыльнооперности, и их нарочито бесцветном развитии строго по шаблону, но не по-хардкору, несмотря на данный картине взрослый возрастной рейтинг)

Любовные треугольники в картине не приводят к тупику, хотя логика всех первичных событий в картине предлагает массу дилемм для главных героев, но Хаггис постоянно выбирает очевидное решение, не утруждая себя сложной драматургией, меняя вектор из жизненной трагедии в человеческую комедию, в театр абсурда, в котором все привычные рамки сентиментальности и мелодраматичности доведены до спекулятивного бульварного фетишизма. Deux ex machina вмешивается в происходящее чаще, чем положено. Все решается не изломом судеб, а тотальной победой хорошего над еще более хорошим. Формально самым важным в структуре фильма является писатель Майкл, история которого — его личная, прожитая, и та, что была им перенесена на бумагу — доминирует над всеми остальными, служа необходимым связующим звеном во всем сюжете. Но отчего звено это часто становится самым слабым, а формальный главный герой, выразитель авторской идеи о тяжелой ноше любви, превращается в формалистское воплощение, феноменальный шаблон, который является не Богом в написанном им мире, а тривиальным порочным божком, который не в силе справиться даже со своими проблемами, что уже говорить-то о других.

Нью-Йорк, Рим и Париж — эти три красочных места действия определяют в той или иной степени и режиссерские подходы к повествованию. Нью-йоркские сцены изрядно напоминают Вуди Аллена, благо режиссер щедрится на парочку невротичных персонажей; в римских отзвуками гулкого эха звучат мотивы Антониони, а парижские близки поэтическому духу Филиппа Гарреля и Жан-Пьера Жене. Но композиционно далеко не все в картине сочетается равноценно и равноцельно, сюжетный паззл собирается с определенной ленцой, а чарующий флер романтики все очевиднее становится приторно-сладким и вяжуще-горьким. Ничего нового в теме любовных тупиков Хаггис в «Третьей персоне» не открывает, в финале выводя и без того незамысловатую идею о том, что в отношениях могут сосуществовать, будучи в равных условиях, только лишь двое, а третий всегда лишний, если вы, конечно, не житель Швеции, Голландии или просто подверженный перверсиям обыкновенный американский психопат.