На последнем дыхании

«Новая волна идёт!» — написала в 1957 году в журнале «Экспресс» Франсуаза Жиру, будущий министр культуры Франции. И она не ошиблась. Молодые режиссёры пришли и стали мочить всё, что ненавидели в старом кино: наигранные сцены, павильонные съёмки и аккуратный монтаж.

Один из зачинщиков революции Жан-Люк Годар только и делал, что посещал киноклубы. Он поглощал всё, что крутили в салонах и публиковал свои рецензии в журналах. В какой-то момент он решил делать фильмы сам. Критики были в шоке, ведь раньше, чтобы стать режиссёром необходимо было учиться, а не просто любить фильмы.

За несколько лет французские самоучки расшатали киноиндустрию. Но вот что интересно — прошло немного времени и все они ушли в коммерцию. Тот же Годар уже в 1963 году снял фильм «Презрение» с Бриджит Бардо в главной роли. За «Презрение» ему досталось презрение соратников, но со временем многие из них тоже начали работать с крупными студиями и вписались в систему кинопроизводства.

Но первый полнометражный фильм Годара «На последнем дыхании» — яркий пример фильмов новой волны, бросающий вызов привычному кино того времени. Главную роль в картине сыграли Жан-Поль Бельмондо и Джин Сиберг.

Он Мишель — автомобильный вор. А ещё крадёт всё, что плохо лежит и как бы между делом убивает человека. Она — Патрисия — американка, живущая в Париже. Весь фильм мы будем смотреть за тем, как эти двоя шляются по столице. Мишель будет периодически совершать преступления, а Патрисия заниматься своими делами.

Бельмондо без конца курит — попробуйте найти хоть одну сцену без сигареты. Стрижка же Сиберг после выхода фильма стала так популярна, что даже появился термин «подстричься под Сиберг».

Монтаж в фильме рваный, постоянно кажется, что режиссёр вырезал кусочки. И он их, действительно, вырезал. Кино оказалось слишком длинным и Годар просто подрезал его то тут, то там.

А ещё, когда герои гуляют по городу, можно заметить, как на них постоянно оборачиваются прохожие. Это тоже неспроста — на актёров глазеют настоящие прохожие. Кино Годар снимал малобюджетное — 400000 франков или примерно $80000 в ценах 1960 года.

Интересно, что Бельмондо в то время ещё не был высокооплачиваемым актёром, самый крупный гонорар $15000 забрала себе Сиберг.

Чем же привлекателен этот фильм сегодня? В нём можно посмотреть на настоящий, а не стилизованный Париж 60-х. Люди ходят по широченным дорогам, вокруг снуют огромные машины. Сейчас там пешеходные зоны. А вот кафешки такие же, как и сегодня.

В эпизоде сыграл и сам Годар — он мужчина, который указывает полицейским на Мишеля. Кстати, Жану-Люку сейчас 89 лет и он продолжает работать. Вот уж точно, кино — его страсть.

«Не работать камерой, как веником» (с) Робер Брессон.

В попытках превратить кинокамеру в перо, по заветам Александра Астрюка, очень просто свернуть не туда и превратить её в веник. Именно такой эффект порой производят новаторские эксперименты с формой в картине Годара. Что же является целью всей этой заведомо спланированной небрежности — эффект реальности, документальности, или же наоборот привлечение внимания к кинематографичному потоку сознания, акцентирование на различии между происходящим на экране и в зрительском зале? Понятно одно — чрезмерное использование всех этих приёмов только отвлекает от той самой выстроенной реальности в 24-х кадрах в секунду. В целом, такой стиль может быть очень удачно применён, но иногда дрожащая камера в простом следовании за актёрами и неуместные джамп каты, оправдываются только безудержным стремлением режиссера-дебютанта, вчерашнего печатного критика, уставшего от забронзовевшей формы повествования, разорвать оковы устаревшего мышления. При оторванном взгляде на реализацию этой новой свободной техники видно, как она только становится на ноги и учится ходить. Глоток свежего воздуха — длинная сцена в спальне, которая воспринимается на последнем (одном) дыхании. По большей части, свободная от навязчивых, операторских и монтажных приёмов, передаёт весь дух новой волны, где печали предпочитают небытие, где не принимают компромиссов, а требуют всё или ничего. И на стенах Пикассо, и Ренуар это просто «неплохо»… Отдельные элементы эстетики Парижа 60-х, как и сам, волшебно запечатленный город, с его газетными лавками на каждом углу, оставляет тебя в наполненном светом настроении того времени.

Герой авантюрист, который никогда не оборачивается, который мчится вперёд, а под конец устаёт. Через двадцать лет подобное случится с героем Олега Янковского в Полётах во сне и наяву. Схожесть судеб Мишеля Пуакра и Сергея Макарова показывает, что по части содержания у Годара вышло произведение актуальное вне временного и исторического контекста. Хотя был там и свой «застой», с которым так боролись Годар, Трюффо и команда, и наступила там своя «перестройка», средствами новой волны…

Как бы там ни было, протаптывая дорогу в сторону живого и дышащего изображения, у Годара точно получилось «стать бессмертным, а потом… умереть».

«На последнем дыхании» — одна из первых серьёзных работ Жан-Люка Годара и одна из первых и, можно сказать, программных картин, характеризующих Nouvelle Vague — французскую новую волну.

Главный герой, как справедливо замечает название, живёт «на последнем дыхании», это тот самый типаж «талантливого негодяя», который любим многими в современном кинематографе. Но это не шаблонный герой, ему сложно сочувствовать, по крайней мере, на первых парах.

Мишель Пуаккар, в исполнении отчаянно молодого и даже не сразу узнаваемого, Жан-Поля Бельмондо, типичный аферист, ветеран войны (популярная в те годы тема потерянного поколения) и законченный циник. Во время одного «дела», Мишель убивает преследующего его полицейского. С этого момента полиция начинает всерьёз его разыскивать и всё плотнее смыкать вокруг него своё кольцо, но нашего героя, по всей видимости, это не особо пугает, он занят своей подружкой — американкой Патрицией, которая хочет стать журналисткой.

- Что такое «спятил»?
- Это как я.

В какие-то моменты сюжет рискует стать очередным прочтением «Бонни и Клайда», но это не так. К слову, значительная часть картины — это импровизация. Годар и Трюффо (ещё один из основоположников «новой волны» и сосценарист картины) писали сценарий непосредственно перед каждым съёмочным днём, фактически «на коленке». Нарратив фильма сложно назвать классическим и стройным, он такой же рваный, как и монтаж многих сцен. Всё это очень ярко характеризуют ту самую Nouvelle Vague — революцию против неестественности и театральности, нарушение правил и норм, поиск новых и свежих решений.

Говоря о монтаже, отдельно хочется отметить очень смелое на то время решение с абсолютно грубо склеенными кадрами путешествия главных героев на машине и ведение им диалога. Режиссёр даже не пытается сделать это сколько-либо цельной сценой.

Иногда камера, как кажется, начинает жить «своей жизнью» и перестаёт слепо следовать за главным героем — всё это добавляет картине выразительности и необычности.

- Какое у вас главное стремление в жизни?
- Стать бессмертным, а потом умереть

Главные герои. Как сами по себе характеры, так и взаимоотношение между собой. На этом строится весь фильм.

Он. Как уже говорилось выше, донельзя циничный, не видящий никаких границ (опять же, метафора самому направлению новой волны). Говорит то, что думает, а думает, по всей видимости, не часто, а если и думает, то недолго. Человек-действие.

И она. В исполнении очаровательной Джин Сиберг. Романтичная и ещё не обжёгшаяся реальностью, цитирующая известных писателей и сама мечтающая стать одной из них. Как там говорят, хорошие девочки любят плохих парней? Куда без этого. Но, что интересно, и плохой парень со временем влюбляется в свою спутницу. И в их (как мы уже выяснили, во многом импровизационных) диалогах, как по мне, один из тех моментов фильма, за который его легко полюбить. Столкновение мечтательности и реализма, романтизма и цинизма. Картину хочется разносить на цитаты.

- Я считаю, что доносить — это плохо.
- Нет, это нормально. Доносчики доносят, воры воруют, убийцы убивают, влюблённые любят.

Могло ли всё это закончится хорошо? Наверное. Если бы это была не «новая волна», а, например, Голливуд. Но, как говорят французы, се ли ви. Такая какая она есть.

Кому посоветовать? В первую очередь, тем, кто действительно любит и интересуется кино, разным и, в первую очередь, не массовым. Это не тот фильм, который можно включить параллельно каким-то другим делам. Но если вы, действительно, сядете и постараетесь проникнуться этой атмосферой, я уверен, эта история, эта картина не оставят вас равнодушными.

9 из 10

Мы говорили: я о себе, а ты о себе, а должны были: ты обо мне, а я о тебе.

Первый полнометражный фильм Жана-Люка Годара, авангардного режиссера Французской Новой волны. Фильм, с которого «начался» тот Бельмондо, которого мы знаем. Годар, пожалуй, впервые в истории кино показал состояние раздвоенности сознания героя, его романтического флера, намеренно поместив созидательно-творческую составляющую личности главного персонажа внутрь его повседневного бытия (форм его бытия). Тем самым поступки героя все время «выпадают» из его бытия. Однако этот способ мышления присущ любому по-настоящему творческому человеку, пишущему или снимающему, который именно на себя проецирует потенциальные возможности созданных им героев. Фильм имел невероятный успех и «жил» во многих произведениях Новой волны. Достаточно сказать, что жирной точкой в интерпретировании данной темы явилась не менее значимая в истории французского и мирового кино картина Филлиппа де Брока «Великолепный». Здесь раздвоенность сознания героя облекается уже в конкретную сюжетную форму. Поэтому, говорить положительный ли герой Мишель Пуакар или отрицательный не имеет никакого смысла.