Измена

Так получилось, что совсем недавно я посмотрел «Нелюбовь» Андрея Звягинцева. И тут мне на глаза попался фильм с совершенно неброским названием «Измена». Посмотреть его решил исключительно из интереса к творчеству Кирилла Серебрянникова. Личность его весьма неоднозначная, судя по отзывам, но при этом с достойным авторским режиссёрским видением. При всей несимпатии к героям, его «Ученика», например, я считаю вполне данный фильм достойной работой.

И тут очередная попытка режиссёра разобраться в остывших чувствах взрослых людей. Да, главные герои — люди не молодые. И хоть возраст героя нигде не обозначен, но, как мне показалось, ЕМУ — где-то за сорок. ОНА — немногим моложе. И у него и у неё, уже изрядно надоевшие супружеские узы, и потому одна из первых фраз в фильме звучит, как гром среди ясного неба: «Мой муж мне изменяет. Он изменяет мне с вашей женой». И сразу же становится понятно, что привычный уклад жизни для главного героя рушится в один момент. Его жизнь уже не станет прежней. Для большего погружения зрителя в атмосферу сломанной жизни зрителю вскоре предстаёт кадр автокатастрофы, в которой главный герой чуть не стал жертвой. Вроде неплохой посыл, если сравнить внутренние страдание одного персонажа со смертью другого. Стоял себе на остановке, ничего не подозревал, и вдруг, по вине какого-то отмороженного водилы превращаешься в калеку, или вовсе расстаёшься с жизнью. Ситуация с одной стороны шоковая, но с другой, она подана так, что ни за кого не получается переживать. Люди на остановке, просто, разлетаются в сторону, как кегли. А главный герой проходит потом безучастно среди всего этого месива, и спешит домой. К той, которая оказывается ему изменяет.

Конечно, уже на этом этапе сюжета встаёт куча вопросов: А откуда докторша (она же, главная героиня) знает, что пришедший на приём мужчина — это муж любовницы её мужа? Это никак не объясняется в сюжете. Хотя и предполагается, что перед нами два совершенно посторонних друг другу человека. Значит не такие они и посторонние, раз имеют место такие познания. А вскоре главная героиня доказывает, что знает об изменах своего мужа практически всё. Словно она частного детектива нанимала для этого. И незамедлительно делится своими познаниями с новым знакомым. Ну и дальше закрутилось.

События и поступки героев, и ситуации, в которые они попадают, в большинстве своём какие-то нелогичные. Они скорее напоминают некую больную фантазию, чем события в реальной жизни. При чём, много действий и сюжетных линий остаются оборванными.

Например, совершенно непонятно, куда делся сын от первого брака главного героя. Вроде дан посыл, что данный подросток прогуливает школу, плохо учится. А во второй части фильма этот подросток, просто, исчезает из сюжета. И непонятно: то ли он умер, то ли из дома ушёл, то ли в колонию сел. Никаких объяснений на сей счёт. Додумывай зритель сам, как считаешь нужным.

В этом плане личная жизнь главной героини выглядит более лаконичной: у неё вообще нет детей. Поэтому смена супругов и партнёров так не режет глаз.

А отсутствие у героев эмоций, переживаний, страданий показались очень знакомыми. Точно! Именно такое поведение я видел и в «Нелюбви» Звягинцева. Всё те же уставшие лица с застывшей маской безразличия. Вполне возможно, что просмотр «Измены» Серебренникова каким-то образом натолкнул Андрея Звягинцева на создание «Нелюбви». Всё-таки «Измена» вышла в 2012-м году. То есть, когда «Нелюбви» ещё и в планах не было. Так что вполне возможно, что этот фильм стал неким толчком.

Сравнивать детально два фильма не хочется. Но, по моей субъективной оценке, сюжет «Измены» значительно глубже и психологичнее. Да и развязку угадать сложно, в отличие от «Нелюбви». Герои в работе Кирилла Серебренникова тоже в разы интереснее. Очень атмосферные по внешности и глубокие в своих переживаниях персонажи получились, благодаря талантливой игре Деяна Лилича и Франциски Петри. Даже сам факт того, что на главные роли были приглашены не российские актёры, а югослав и немка, которых, кстати, пришлось впоследствии дублировать, говорит о том, что Кирилл Серебрянников очень скрупулёзно подходил к подобру актёров. Работа режиссёром была проделана очень большая. Не только в подборе актёрского состава, но и локаций, времени года, погодных условий. Всё это очень здорово работает на атмосферу картины. Он точно знал, где в кадре должен пойти дождь, а где налететь порыв ветра. И как должны выглядеть здания на заднем плане. Случайных деталей здесь нет. И тандем с оператором Олегом Лукичёвым мне показался очень удачным.

Да. Операторскую работу хотелось бы отметить отдельно. Слов нет, силён Михаил Кричман, работающий над картинами Звягинцева, но и Олег Лукичёв — не промах. Очень достойная работа с кадром. И особенно — визуализация отражений: в воде, в кафеле, в потолке, в поверхности стола. Эти кадры, просто, завораживают.

За операторскую работу и актёрскую игру фильму хочется поставить высший балл. Музыка тоже сильная. И режиссура Серебренникова — глубокая. Но всё-таки она специфическая. И потому, что местами развитие сюжета для меня показалось нелогичным и притянутым за уши, оценю фильм на «восьмёрочку». Хотя в целом, картина сильная. Определённо сильнее «Нелюбви» которая с апломбом вышла на экраны спустя 5 лет. А «Измена» как-то незаметно прошла в прокате и в фестивальной программе.

8 из 10

Новое советское кино всегда смотришь с недоверием. Кирилла Серебренникова я сразу не полюбил после насквозь фальшивого фильма «Изображая жертву» с на редкость бездарной игрой актеров и — повторно не полюбил — после трешного мариинского «Фальстафа», провально спетого Черноморцевым посреди всякого хлама, натащенного на сцену постановщиком. С тех пор минуло уж много колов времени, режиссер мне больше на глаза не попадался. Недавно кто-то призывал его больше не ругать — дескать, общее место.

Так вот, моё я вынуждено признать, что ругать Кирилла за фильму «Измена», в общем-то, не за что — с чем его можно мною поздравить. Есть такой жанр — добротный европейский мейнстрим (подвид «психологический триллер»). Создатель «Измены» вполне дорос до этого уровня и снял картину в духе, скажем так, Озона — холодную, но азартно ковыряющуюся в «темных подвалах бессознания», населенных, естественно, макабрами. А от макабров простой зритель вроде меня начинает ужас как волноваться. Гурманы, может, покривятся, но мне фильма понравилась.

Построена она в виде уробороса. Ну или песочных часов, которые в середине сюжета переворачиваются — как раз в момент, когда понимаешь, что витязь режиссуры дошел до распутья между мылом и античной драмой. Мыла, к счастью, не наступает (античности тоже), но амбивалентность все время присутствует, картину это украшает. Герои вначале жертвы, а потом вдруг непредсказуемо опять жертвы, и при этом постоянно преступники, но преступники «не совсем» — и это прекрасно: почему бы не поиграть в такую игру. Главную роль безупречно сыграла немецкая Франциска Петри — заявлено, что почти Медею, но все-таки это ближе к некоей современной «леди макбет мценского уезда». При этом леди символически так и не причаливает ни к одному берегу — вроде не злодейка, но порезаться об нее можно на раз.

В кино много простодушных, но симпатичных операторских метафор вроде стеклобетонного отеля, который вдруг оказался миражом и поплыл в воде, или «раздвоения» героев между симметрично отражающимися стеклянными панелями лифта. Ну и, конечно, хватает претензий на притчевость (героиня — кардиолог, опасно имеющая прямой доступ к сердцу каждого сюда входящего; имён персонажи не имеют — потому что они «простые игрушки судьбы» и т. п.)

Короче, постмодерничненько, стильненько, не без мыслишки — рекомендовано к просмотру, ежели кто-то еще не.

Да, чуть не забыл — ОЧЕНЬ хорошая киномузыка (рахманиновский «Остров мертвых»).

Безликий, выхолощенный коридор. Невыразительная дверь больничного кабинета. Героиня широко распахивает её, как бы приглашая нас отнюдь не к своему рабочему месту, а в собственную жизнь. Открывает всю подноготную, снимает табу с запретных тем.

Дальше не стоит ждать никаких имён или координат. Это обезличенная и обобщённая история-притча будет происходить, по словам её создателя, преимущественно во внутреннем пространстве, потому что «Измена» — больше метафизическое сказание, чем любовное…

Герой спокойно заходит в кабинет. Зябко поёживается не столько от холода фонендоскопа, сколько от неприязни к прикосновению чужих рук кардиолога, от удивления на её признание:

- Мне изменяет муж.
- Сочувствую.
- Он изменяет мне с Вашей женой.

Увиденная на остановке авария словно дублирует, визуализирует аварию героя внутри, в его сердце. Дежурный поцелуй жены у порога, а что-то уже не так, как прежде, что-то сломалось, механизм измены запущен…

Реальность героини ещё плачевнее. Когда муж закрывает дверь в ванную, не выдерживая её пристального, испытующего взгляда, ей становится душно. Если открыть окно, это не поможет. Самоудовлетворение на супружеском ложе, где лежат двое, — это уже акт протеста из крайности, отчаяния и невозможности терпеть дальше. Не замеченный мужем. Или проигнорированный?

Одиночество — это болезнь,
передающаяся половым путём.
Я не лезу, и ты не лезь.
Лучше просто побудем вдвоём,
поболтаем о том о сём,
ни о том ни о сём помолчим
и обнимемся, и поймём:
одинокий неизлечим.
(Вера Павлова)

Героиня не хочет унижаться и наряду с этим терпит унижение бесконечно, изо дня в день, в деталях, подробностях, молча — до того часа, пока не расскажет о его происхождении второй пострадавшей стороне. И потом брошенный на землю клубок продолжит разматываться медленно, зато необратимо-фатально. Она совершит много странных, нелепых и несуразных, даже дичайших, на взгляд постороннего, непосвящённого человека, поступков: бросится поедать землю и остатки волос мужа, путешествовать по местам его «боевой» славы. Она пойдёт в дождь с распростёртыми руками, словно принимая, приглашая его в себя, растворяясь в нём без остатка, и это будет разрядкой, очищением. Она судорожно рассмеётся в метро над серьёзным вопросом, и это будет истерикой от опустошённости. Она совершит эротический выход к гробу покойного в полупрозрачной блузке, и это будет прощанием и продуманным актом великой женской мести. Похоронив и словно умерев при этом самолично, она, как птица Феникс, возродится из пепла и, пережив облитерацию души и сердца, станет нещадно сжигать других. Выстрадав равнодушие, научится любить до остервенения, до электрического тока от случайного соприкосновения двух рук на барной стойке. Перетерпев множество одиноких ночей, отдастся страсти целиком, занимаясь сексом плотоядно, как самка богомола, точно заглатывая спину партнёра, чтобы утолить лихорадочный голод, и оставляя предательские следы-метки красной помадой на его коже. Научившись курить с подачи одного человека, пообещает отучиться от этой пагубной привычки уже другому…

В центре сюжета — любовный квадрат, две стороны которого заменятся с течением времени на другие, а две расположатся рядом друг с другом, а не напротив. Профессиональная деформация коверкает людей по-своему, здесь же героев деформирует измена…

Это предельно чувственный фильм. Красота операторской работы Олега Лукичёва околдовывает, а подрагивание камеры из-за съёмок с плеча вдыхает жизнь в каждый кадр. Футуристические архитектура и интерьеры, будто сошедшие с фото из журнала «АрхИдея», так же фантасмагоричны, как само происходящее. Картина переполнена символами и лопается от них, как перезрелый плод граната. Под музыку из симфонической поэмы Рахманинова «Остров мёртвых» препарируются причины и следствия измены, а также происходят ритуально-загадочные события. Кто-то задумается над перемещением героини из одной жизни и реальности в другую, куда она шагнёт после внезапного переодевания (Серебренников: «Женщины сильнее мужчин; они, как змеи, сбрасывают кожу, после чего даже молодеют и хорошеют!»), подобно детям из «Хроник Нарнии», но без помощи таинственного шкафа:

В объятьях держишь — думаешь, поймал?
Отброшу тело, ящерицын хвост.
И то, что между ног моих искал,
тебе искать придется между звёзд.
(Вера Павлова)

Кто-то увидит в трёх женских образах аллегоричные Любовь, Жизнь и Смерть. Но Любовь почему-то отвергнута и бесплодна, Жизнь умирает, а Смерть смеётся прямо в лицо, выглядя куда счастливее первых двух, и дарит/принимает роковой поцелуй…

Вообще актёрский ансамбль в «Измене» — отдельная находка: немка Франциска Петри, латыши Гуна Зариня и Артурс Скрастиньш, македонец Деян Лилич, непрофессиональный российский актёр Андрей Щетинин и солистка «ВИА Гры» с русско-казахскими корнями Альбина Джанабаева. Незнакомые и преимущественно зарубежные лица актёров выглядят свежо и настраивают зрителя на камерный лад, не отягчая шлейфом предыдущих экранных ипостасей.

Да простят меня служители Мельпомены мужского пола, но в «Измене» правят бал именно представительницы слабой половины человечества. Вслед за зюскиндовским Гренуем режиссёр предпочитает рыжеволосых красавиц, чья белая кожа ярко отсвечивает на киноплёнке, а медовый аромат упоителен по умолчанию. Альбина Джанабаева в доподлинном амплуа (амплуа ли?) смотрится убедительно, но всё-таки заметно уступает в игре заграничной диве — Франциске Петри. Последняя же необыкновенна: дауническо-демоническая мадонна с инопланетным взглядом. С героини, а не с любовницы, хочется писать картины. Ей хочется посвящать музыку и стихи. Если бы я была мужчиной, я бы изменяла только с такой женщиной, как главная героиня. Нет, не то. Я бы любила только такую женщину…

Что до Кирилла Серебренникова, то это Личность. Золотой медалист, физик, реформатор театра, апологет формы. Он не мимикрирует — меняется, ищет себя и свою историю от фильма к фильму. Его не любят на родине, обвиняя в западничестве. Оно и понятно: славянам нужны ответы, а не загадки; эмоции, надрыв, «достоевщина», а не холодная интеллигентно-рассудочная красота картинки, маскирующая внутреннее кипение страстей на самом предельном градусе. Нам бы «Цыганочку с выходом» или кипу денег — да барским жестом в огонь, а потом из него, и чтобы все кругом «ах!» да «ох!», а один — непременно в обмороке…

- Людям не нравится скучная смерть. Скучная смерть, скучная жизнь…

Этот фильм не показался мне скучным. Я наслаждалась им. Несмотря на IMDb-рейтинг и незадавшуюся фестивальную судьбу, критику прессы или язвительные замечания недоброжелателей. Поначалу проводя аналогии с другими картинами («Любовником» Валерия Тодоровского, «Любовным настроением» Вонг Кар Вая, «Порнографическими связями» Фредерика Фонтейна, «С широко закрытыми глазами» Стэнли Кубрика, «Богиня: как я полюбила» Ренаты Литвиновой), я оставила эту затею на полпути, поняв, что «Измена» — нечто совсем другое.

Мне не верится, что «Измену» снял тот Серебренников, который стал известным в мире кино после бесшабашно-ироничного фильма «Изображая жертву». Мне не верится, что «Измену» вообще мог снять мужчина. Хотя признавался же публично Флобер: «Госпожа Бовари — это я!»…

После шикарного «Юрьего дня», от «Измены» ждёшь того, что в сегодняшнем русском кино является редкостью, штучным товаром. А именно многослойности, богатства содержания, вкупе с эстетическим удовольствием. И, нужно сказать, начало фильма с лихвой оправдывает ожидания. Лобовое откровение женщины-кардиолога случайному пациенту, что её муж изменяет ей с его женой, интригует зрителя. А случающаяся вслед за этим авария, ужасающая в своей роковой обыденности, крепко привязывает его к экрану. Но, в скором времени, реализм повествования оттесняется метафорами, а резкий и явно неожиданный сюжетный кульбит может привести зрителя в недоумение. Вместо семейной драмы о разрыве и переживании супругами этого сложного, болезненного и мучительного периода, с взаимными упрёками и обвинениями, истериками, поисками предпосылок и виновных, попытками удержать то, что рушится и стараниями склеить разбитое, зритель натыкается то ли на детектив, то ли на триллер. А к моменту, когда женщина-чиновник просит главного героя о поцелуе, для зрителя, который так и не смог перестроиться на просмотр притчи-исследования наступает предел. Теперь можно раздражённо произнести всегда готовое для подобных случаев: «Ну и бред», и удалить фильм с жёсткого диска. Однако, я бы не спешил этого делать.

«Измена», несомненно, приточное киноразмышление. Причём автор настойчиво это акцентирует. Отсутствуют любые географические привязки. У главных героев нет имён, они просто он и она. Почти футуристические интерьеры вряд ли кто-то назовёт российской действительностью. Это некое абстрактное пространство, в котором автор занимается препарированием и исследованием измены. Своего рода модель или проекция.

Серебренникова больше знают и любят на западе. У нас же его упрекают в том, что он снимает не русское кино, а скорее европейский арт-хаус, слишком откровенно ориентированный на фестивальную публику. С этим трудно не согласиться, «Измену» вполне можно назвать фестивальным фильмом, но… Такое вот, своего рода западничество, бывает различным. К примеру, страдающий тем же недугом Герман мл. снимает «исторические» фильмы о существовавшей лишь в его воображении России или СССР, с томящимися в унынии и декаденстве главными героями и аутистскими диалогами. Серебренников же, избрав язык метафор, намеренно избегая временных и территориальных координат, осознанно или нет, затрагивает духовную природу вещей. По сути, он говорит, пускай и в «чуждой», холодно-отчуждённой стилистике, о грехе и его губительных последствиях. О том, что всегда волновало и отличало русских авторов. После опознания трупов ОН спрашивает ЕЁ, будет ли отпевание. На что она отвечает: «Я думаю, это им не поможет». И в этом, страшная правда. Их смерть ужасна, если вспомнить грозные слова: «В чём застану, в том и сужу». В измене, многократно воспетой западными авторами, нет любви. Есть страсть, секс, предательство и смерть. Любовь созидает и объединяет, она не разрывает и не убивает. Грех, не является сугубо-личным. Он как камень, брошенный в воду. И волны, им образуемые, могут превратиться в цунами. Охваченный пламенем страсти не в состоянии осознать её последствий. На что способен муж, узнавший об измене. Какова будет жизнь сына, когда весь город узнает, что его мать умерла, занимаясь сексом с любовником на балконе. Поэтому и существует категоричный императив: Не прелюбодействуй. Хорошо сказано в аннотации: «Ревность или страсть, месть или прощение — герои ищут основы для новой жизни, но сделать это нелегко — измена подчиняет все их поступки своей логике».

Интернациональный актёрский состав, с русским меньшинством, где главные роли играют немка и серб (ещё один повод для нареканий) справился с задачей великолепно. Пререкаемый и критикуемый кастинг, скорее всего, лишь ещё одно свидетельство того, что поднятая в картине тема, не имеет национальных очертаний. Однако, отдельного упоминания заслуживает, на мой взгляд, Альбина Джанабаева. Экс-участница «Виагры» не просто сверкает аппетитными формами (постельную сцену с её участием можно легко вырезать, фильм от этого ничего не потеряет), но демонстрирует качественную игру, ни в чём не уступая иностранным коллегам. Фильмы Серебренникова хороши тем, что в их содержании содержится пища для размышлений, возможность множества интерпретаций, трактовок, есть повод для дискуссий. А визуально — эстетически они близки к совершенству. Все части этой конструкции подогнаны друг к другу идеально. В чём так же большая заслуга Олега Лукичёва, оператора, профессионализм которого постоянно совершенствуется. Считаю что «Измена» — содержательная и высокопрофессиональная картина, которая займёт достойное место в моей коллекции.

9 из 10