Красные башмачки

По правде говоря, это совершенно не мой жанр. Мелодрама, да еще и затянутая с вкраплением многочисленных балетных композиций. Увольте. Но просвещение вещь нелегкая и признанный шедевр мирового кино попал в мой шорт-лист для просмотра. Поначалу фильм полностью оправдывал ожидания — скучное, неповоротливое действо разряжалось изысканными танцами. Оставшийся хронометраж не оставлял ничего кроме скучной волокиты. Тем приятнее оказалось прозрение. Все просто: создатели ленты попросту навязали собственный, несколько замедленный темп, возможно даже осознанно стремясь несколько утомить зрителя. Тем ярче выдавались балетные партии. Это вопросы контраста, которые, кстати, отменно используются в театре.

И вскоре я стал понимать, что незамысловатый треугольник между молодой парой и влюбленным в балет продюсером, есть не что иное, как предвестие культовых «Мулен Ружа» и «Все о Еве». Та неторопливость и степенность, оказались попросту отточенностью и мастерством. Эти паузы при беседах, последовательность эпизодов, композиция кадра — тут все было так знакомо и внятно. Все эти элементы позже много раз цитировались в совершенно разном кино, возводя «башмачки» в статус фильма системообразующего. А ведь при всем этом, лента ведь получилась вполне себе интересной, состоятельной и смотрибельной. Финал, правда, вышел с перебором, но видимо создатели так и хотели — как можно ярче.

Для того, чтобы в полной мере оценить этот фильм его необходимо сравнить. Я выбрал список лент 1948 года и был очень удивлен диссонансом — слишком уж особенным и непохожим выглядел фильм Пауэлла и Прессбургера. Практически все постановочные элементы были проработаны на несколько порядков выше аналогов. С победителем «Оскара» того года «Гамлетом», даже и сравнения никакого не могло быть. К тому же, эта фиксация камеры на башмачках, как предтече потребительского общества.

8 из 10

Когда-нибудь эти красные башмачки станут неотъемлемой частью сущности прекрасной балерины, сольются в единое целое с её ножками и поведут по пути безумного отречения от действительности. Но сейчас они лишь служат названием балетной постановки, которой суждено зажечь новые звёзды. Кажется, что Виктория Пейдж всё-таки сумела осуществить свои мечты — блистательная партия в потрясающем балете, и на утро она уже знаменитость, обеспечивающая аншлаги. Но всё начиналось, конечно же, не с этого. Знакомство с холодным и бесстрастным русским импресарио Лермонтовым, пребывание на второстепенных ролях, хаос закулисья и счастливая случайность, позволившая занять место примы, променявшей любовь к балету на любовь к мужчине. А в это время где-то рядом Джулиан Крастер, амбициозный сочинитель партитур, мечтает стать великим композитором. И вновь то же самое — место помощника дирижёра, сумятица репетиций и подвернувшаяся возможность проявить свой талант во всей красе. И вот они уже подобны единому целому — гениальная музыка и великолепная танцовщица, завораживающая поэзия движения под неусыпным взором ледяных глаз самого дьявола.

«Красные башмачки», являясь одной из вех в развитии британского кинематографа XX века, в год своего выхода были раскритикованы на родине за так называемый «отрыв от реальности». А ведь именно он, по иронии судьбы, со временем и возвёл ленту Пауэлла и Прессбургера до почти что шедеврального уровня. Заимствуя реальные факты из жизни Сергея Дягилева, подгоняя их под подверженный влиянию фатума сюжет, дополняя всё мистическим компонентом, британский тандем постановщиков создаёт иносказательную историю одержимости, завладевшей подсознанием главной героини. Две параллельные сюжетные линии, с которых начинает свой путь кинолента, вскоре соединяются в одну ломаную кривую, разносторонний треугольник, где любовь у каждой из вершин своя, и от этого только хуже для всех. Так уж вышло, что у двоих творцов муза одна и та же, и оба хотят обладать ей, но, разумеется, у каждого особый интерес. Один создаёт для Виктории целые миры, другой заставляет эти миры звучать. Один заключает скрытую сделку («я мог бы сделать из тебя великую балерину»), другой же просто любит, но в итоге оба поставят перед выбором…

Хотя это будет нескоро, пока же — почти меланхоличное повествование, история вроде бы ничем не примечательного восхождения в балетном антураже, которая замирает где-то посередине хронометража, чтобы устроить затем взрыв чистого искусства. Действие прерывается, реальность на невероятные шестнадцать минут уступает место абстрактному пространству сцены, трансформирующемуся в свой особенный сюрреалистичный мир, в котором возжелавшая прелестные красные башмачки девушка летит в непрерывном танце над сменяющими друг друга пейзажами навстречу своей роковой судьбе. Пауэлл и Прессбургер, кажется, сумели нащупать невидимую для остальных лестницу в небо, позволившую создать то, что по тем временам казалось просто невероятным. Горизонты раздвигаются, неуловимым образом погружая зрителя внутрь себя, балет обретает предельную кинематографичность, максимальную доступность для восприятия, ведь метафоры теперь визуализируются прямо на ходу — накатывающие волны симфонической музыки превращаются в настоящий морской прибой, очерченный на полу световой круг становится каменистым плато, поднятые в поддержке балерины приобретают неуловимые очертания облаков, птиц, цветов.

И вот уже мотивы андерсоновской сказки врываются в реальность героев, которая здесь не что иное, как сочащаяся кровью изнанка того волшебства, что творится в недолгом дивертисменте после сцены сногсшибательной премьеры. Создатели делают интересный ход (сейчас он уже, конечно, потерял свою тогдашнюю свежесть), используя mise en abyme, историю в истории, ведь весь затяжной танец по существу оказывается не просто интерпретацией ганс-христиановского творения, но и рекурсивной проекцией самого фильма, совпадая с ним в ключевых эпизодах. Так или иначе, с этого момента красные башмачки постепенно теряют свой физический смысл, приобретая форму аддиктивного воплощения греховности в виде желания возвыситься, преодолеть муку танца и суметь-таки оторваться от земли. Довлея над троицей главных героев, эта околоэротическая метафора со временем ставится во главу угла, предопределяя всё дальнейшее сюжетное развитие и допуская вторичное разделение сюжета, на этот раз не на параллельные истории, а на «до» и «после».

Собирательные образы, которые на время внедрения в тело фильма пресловутой постановки превращаются в ничто, после материализуются вновь, но уже в совершенно другом мире, где правит бал оглушительный успех и роковое влечение. И если образ Крастера в исполнении Мариуса Горинга так и остаётся неизменным с первых минут, то Пейдж и Лермонтов на пару превращают действие в целую мистерию, вытесняя всё и вся вокруг себя. Мойра Ширер, исполняющая заглавную женскую партию «Красных башмачков», буквально врывается в кадр, её облако рыжих волос, гибкое тело, изящные ножки — ожившее воплощение гротескного счастья вечного танца и в тоже время безвольная грешница, не глядя продавшая свою душу в обмен на мечты. Антон Вальбрук великолепен в роли расчётливого и по умолчанию гомосексуального искусителя, Сатаны в обличье элегантного холостяка с железной волей. Мотивы его героя трудночитаемы, он не приемлет иной любви, кроме любви к балету, иной религии, кроме сцены, иной сублимации, кроме танца. В погоне за величием Лермонтов научился не поддаваться страстям, а потому право «первой ночи» со своей новой фавориткой он реализует в виде экспрессионистского балета. Поэтому красный цвет пуант обретает смысл ещё и в контексте дефлорации, обеспечивая кратковременную привязанность и неугасающие воспоминания, вновь и вновь призывающие повторить то, что принесло оглушительные овации и позволило одержать победу в войне с притязательным зрителем.

Реальность уже давно дала трещину. Виктория подобно андерсоновской Карен мечтает танцевать, но кажется что выбирает любовь. Однако сделка с условным дьяволом не давала права выбора между балетом и обычной жизнью — «либо ты моя, либо ничья». И вот уже проклятая пара обуви полностью растворяется как физический объект. Достаточно внимательно посмотреть преддверие шоковой развязки фильма — героиня не должна была одевать кровавые пуанты перед выходом на сцену, это не правильно, это не по сценарию. А значит всё было уже давно предопределено — жизнь призрачна, танец вечен, а раз надев злосчастные башмачки, будь готов снять их лишь перед тем, как окончательно вознестись. Или упасть, смотря какой вывод сделаешь в конце изматывающего выступления, во время которого весь мир будет у твоих ног.

Посвящается Ригоше

Наверное, одно из самых неожиданных разочарований. Наслушавшись дифирамбов, которые поют этой ленте, такие видные мастера, как Мартин Скорсезе, Брайан де Пальма и Спайк Ли, ожидаешь увидеть что-то не уступающее по уровню, хотя бы их собственным работам. Но история, великолепно запечатлённая на плёнку признанным оператором Джеком Кардиффом, оказывается вовсе не такой уж и интересной. Нет, к балету никаких претензий быть не может. Это действительно необычно сделанное для своего времени кинематографическое зрелище, где только можно поражаться визуальным находкам, как в области цвета, света, так и монтажа. Но очень жаль, что танцев в фильме всего на минут 15—20, да и поставлены они всё же не Пауэллом/Прессбургером, но профессиональными хореографами, а вот остальное время занимает зауряднейшая мелодрама, поставленная с театральной наигранностью. В итоге создаётся жесточайший контраст, когда действие на театральных подмостках внутри фильма можно назвать чистым кино, а вот действие за их пределами, которое должно быть максимально реалистичным под стать балетным номерам (не зря героиня теряет разницу между танцем и былью), оказываются, как говорил Робер Брессон, «заснятым театром» со всеми его минусами. Кощунственно, но кажется что даже образчики современного кино, которые берут истоки в этом фильме (для примера: «Мулен Руж!» База Лурманна или «Чёрный лебедь» Даррена Аронофского), куда увлекательней, но главное, эмоциональней.

Решила посмотреть, когда прочитала, что этот фильм называют самым знаменитым в истории кино фильмом о балете. Длительность — чуть более двух часов, специфика очень старого фильма местами мешает, но, в целом, фильм мне нравится. Мойра Ширер — рыжеволосая красавица — очень хороша! Исполнением этой роли она прославилась на весь мир.

Фильм очень красивый, заботливо восстановленный, смотреть приятно. Одно «но»: музыка большую часть фильма как-то мешала. Качество звука так себе, видимо, звук восстановлению меньше поддается, а наложение современной озвучки выглядело бы странно. И с движениями танцоров не очень согласуется, так и хочется подправить, а не плыть по течению. Почему сложилось подобное впечатление, не знаю — либо тогда было так принято, либо я давно не была на балете. Но сам балет-вставка «Красные башмачки» — очень хорош! Думаю, мало кого оставит равнодушным.

В конце фильма я, конечно, вспомнила героиню всем известного романа, но: тсс, это уже будет спойлер. Почти весь фильм воспринимается как мелодрама, но в конце я плакала. Нельзя так давить на психику, рвать человека надвое!

Кому интересна тема и фильмы, оказавшие на кинематограф большое влияние, советую посмотреть.

9 из 10