Взгляд Одиссея

После 35-ти лет отсутствия в Грецию возвращается знаменитый местный кинорежиссёр. И сразу после шумной премьеры на родине своего последнего творения он неожиданно отправляется в путешествие по Балканам с целью отыскать три кинофрагмента режиссёра Янакиса, которые предположительно могут являться первыми греческими фильмами. Опасная одиссея (по обыкновению ключевой сюжетообразующий мотив у Ангелопулоса) может рассматриваться как путешествие героя в поисках утраченного времени, или, буквально, по Тарковскому — запечатленного на пропавших плёнках.

В грозящей гибелью поездке новоявленный Улисс (латинская форма имени Одиссей — отсюда разночтения в переводе названия) уподобляется своему мифологическому предшественнику. И в этом смысле Балканская война может запросто сыграть роль Троянской, хотя Ангелопулос не задается целью находить прямые аналогии. Балканы, один из главных очагов напряженности в Европе конца ХХ века, стали натурной площадкой сразу для нескольких значительных фильмов середины 1990-х годов. В 1994-м появилась притча «Перед дождем», через год «Подполье» и «Взгляд Одиссея». Все они, в той или иной степени, отражают трагедию балканских народов, которая началась выстрелом в Сараево и растянулась почти на целое столетие.

В который раз обращаясь к античному наследию, теперь интерпретируя путешествия Одиссея, главный греческий режиссёр создает вариацию эсхатологического мифа, ещё одну историю о конце света, но здесь всё же оставляющую надежду на спасение человечества. В фильме, который длится без малого три часа (что, впрочем, не является для лент Ангелопулоса рекордом продолжительности), метафорическая образность и эпическая трактовка времени хоть и характеризуют авторский стиль, но выглядят, скорее, тяжеловесными. Глубокое дыхание часто подменяется самоцитатами, готовыми распасться на визуальные банальности.

Если в картине «Пейзаж в тумане» (1988) волны океана выбрасывали на побережье гигантский указующий перст, то на этот раз Ангелопулос довольно долго показывает огромную статую Ленина, с некоторых пор уже утратившую свой символический смысл. То же самое происходит и с вербальным наполнением. Фразы, вложенные в уста героев: «Греция умирает», «Всё начинается ниоткуда и кончается нигде», «Конец — это начало», — звучат, мягко выражаясь, претенциозно. Путешествие Одиссея по временным кругам уже не выглядит откровением, как бы регулярно не обращался он к судьбоносным моментам прошлого.

Ни одну из ретроспекций нельзя трактовать однозначно, поскольку реальность и видения героя всякий раз без монтажных склеек сливаются в единое целое: персонажи прошлой жизни Одиссея перемещаются в настоящее и так же свободно его покидают. В то же время лишь пунктиром прочерченная любовная линия прорывает холодность и умозрительность повествования живыми эмоциями, в общем-то, не характерными для Ангелопулоса. Начиная со спонтанного знакомства, когда Улисс увлекает за собой женщину, стоя на подножке набирающего скорость поезда, и заканчивая горькой развязкой, когда он в полном отчаянии признаётся ей, что больше не способен любить…

В контексте творчества греческого режиссёра этот фильм следует считать скорее кризисным, хотя он всерьёз претендовал с ним на золото Каннского фестиваля. И всё-таки надо отдать должное «греческому Тарковскому», который всегда работал без оглядки на капризную моду, с завидной регулярностью вживляя в сюжеты ХХ века уже давно апробированную античную мифологию.

Прекрасный фильм! Фильм который проникает внутрь, оставляет Там мысли, чувства, боль, радость — Все. Картина длится 3 часа, но все это время пролетает практически незаметно, погружаешься в мир созданный Тео. Местами, прерванная сюжетная линия несколько обескураживает, но поймав ход мысли чувствуешь все переживания А именно благодаря этому разрыву линии.

Фильм далеко не для всех, чем то по настроению похож на «Ностальгию» Тарковского.