Загадочный пассажир

Проводник: «Что за мода такая — запрыгивать на ходу?»

Не интригуя, сразу подтверждаю: перед нами шедевр польской Новой волны, чье название искажено русским вариантом перевода. Нет, не «Загадочный пассажир» называется этот фильм, а «Поезд»!

Возможно, лучший фильм Ежи Кавалеровича. Практически всё действие происходит в пассажирском составе, который мчится из Варшавы к Балтийскому морю под чудесный вокализ Ванды Варской. Зрителя ждут и философская притча, и мелодрама, и саспенс, и глубокий срез польского послевоенного общества, и горькая поэтика, и многочисленные метафоры. Наверное, такое возможно только в несущемся сквозь пространство и время поезде.

Кавалерович занят любимым делом внимательного путешественника: присматривается к деталям. Загадочный пассажир в темных очках, девушка с чужим билетом, постоянно запрыгивающий в вагон на ходу юноша, якобы нечаянно брошенная книга, взгляды, жесты, сигаретный дым. Соринка, замеченная в чужом глазу. А как оживляется история после появления информации, что в поезде находится убийца!

Простая и очень узнаваемая история о человеческих слабостях: они позволяют человеку оставаться таковым наедине с собой или другим человеком, и они же превращают людей в обезличенную, звериную толпу.

Изюминка фильма — вокализ польской джазовой певицы Ванды Варской, мелодия, которую вы будете еще долго напевать после финальных титров, продлевая и без того стойкое послевкусие от фильма. Кстати, это — удачная аранжировка джазовой песенки Moon ray. В 1938 году ее написал Арти Шоу, а исполняла, в том числе, Элла Фитцджеральд.

10 из 10

Мягкие переливы бархатного тембра печальной джазовой мелодии, струящейся над суетливыми макушками пассажиров и крышами вагонов уходящих от перрона поездов, бесследно растворяются в уличных звуках вокзала, создавая атмосферу ожидания летней поездки к морю. Ещё много раз пленительный вокализ Ванды Варской будет оттенять томительное очарование железнодорожного путешествия. Но пока…Пока что пассажиры спешат занять свои места, торопливо показав билет проводнице, а кинокамера ненавязчиво фиксирует характеры и образы основных действующих лиц: молодые и старые, верующие и атеисты, жеманная красотка и готовые ответить на флирт мужчины, влюблённые и стремящиеся бежать от этого чувства далеко-далеко. Интрига закручивается ещё до отправления поезда: пассажир потерял билет, но непременно хочет ехать один в двухместном спальном купе. Только оказывается, что одно место уже занято молодой блондинкой и она категорически отказывается его освободить несмотря на то, что это купе мужское. Ежи Кавалерович тщательно проявляет панорамный портрет устройства польского общества середины прошлого века, постепенно добавляя уверенные штрихи к характеристикам героев. Это и разделение вагонов на многоместные сидячие и двухместные спальные, с дверями, открывающимися прямо в проход, и новые приметы места и времени, тонко влияющие на развитие действия и поступки персонажей. Новость о том, что молодая дама не соглашается покинуть мужское купе и собирается проделать путь в компании с незнакомым мужчиной, быстро вызовет любопытство со смесью осуждения со стороны соседей. А потом, через многие километры от пункта отправления, так же стремительно по поезду распространится весть об убийце, затерявшемся среди пассажиров. И мужчины всех возрастов, невзирая на физическую подготовку, без оглядки бросятся на поимку преступника вместе с милиционерами.

Обладая каким-то проникновенным психологизмом, Ежи Кавалерович и героев фильма наделяет редким даром небезразличия. А может, это качество людей той эпохи, не сумевших забыть войну, что навсегда оставила оттиск где-то глубоко в душе. Людей, способных чувствовать и переживать чужое горе как своё. Потому и эмоциональный накал при изобличении преступника выльется в высвобождение коллективного бессознательного во время погони, когда загнанный в угол душегуб сам окажется дичью для стаи гончих, окруживших его со всех сторон. И тут же, словно в полусне, гонители посмотрят на самих себя и поверженного убийцу совсем иными глазами. Это будет единственная сцена вне замкнутого пространства, снятая в предрассветных сумерках где-то посреди полей со стогами сена и заброшенного кладбища. Затем кинокамера неспешно вернётся вновь в тесноту двухместного купе, где самое главное — случайная встреча мужчины и женщины и то, что с ними происходит, пока идёт поезд. За камерностью повествования ежеминутно проскальзывает едва уловимое и неотвратимое чувство, которому не суждено, да и не нужно, стать чем-то большим. Непостижимая искренность происходящего слой за слоем снимает поверхностную шелуху общественного, оставляя лишь самое-самое, о чём никогда не стал бы говорить с посторонним. Полутона. Полужесты. Поворот её головы, взгляды украдкой, напряжение плеч. Его/её внезапная откровенность, распахнутые навстречу друг другу глаза, капли воды на его лбу… Так близко. Так нежно. Что хочется затаить дыхание, замереть, чтобы не разрушить это хрупкое мерцающее счастье двух людей, обнаруживающих в себе неожиданную готовность прийти на помощь друг другу. Ведь неспроста дорожная элегия Ежи Кавалеровича подкупает своей лиричностью и делает таким близким короткий отрезок случайностей из жизни главных героев, словно дым воспоминаний о давно ушедшем и невыразимо прекрасном.

Путешествие по железной дороге — это жизнь в миниатюре. Мы «рождаемся» на перроне станции отправления, существуем, пребывая в постоянном движении, и «умираем» по прибытии в пункт назначения. Общение с людьми и минуты самосозерцания. Суета и умиротворение. Редкие остановки в пути — границы этапов нашей «поездки», возможность оглянуться назад и подумать о грядущем. Каждый из нас — хозяин своей судьбы: кто-то проспит всю дорогу, а кто-то потратит время не зря.

Основой кинофильма «Поезд» (переведенного в бытность советского кинопроката как «Загадочный пассажир») послужила именно обозначенная выше теория. Классическое триединство — линейный сюжет, одно место действия и незначительный временной промежуток — помогает в полной мере раскрыться этой кинозарисовке на тему: «Пассажиры не те, кем они кажутся». Жанровые границы размыты: немножко мелодрамы, немножко детектива.

Сезон отпусков. Люди едут на море. В спальных вагонах тесно. Рассеянный мужчина в темных очках решает взять два места в отдельном купе: он чем-то подавлен и хочет побыть в тишине. Увы, одно из мест уже занято эффектной женщиной с цепким взглядом, и ей тоже не нужна компания. Но их двое, и купе на двоих: конфликт разрешился, не успев начаться. У мужчины есть какая-то тайна. У женщины — настырный поклонник из соседнего вагона. Совсем рядом вспомогательные персонажи: проводница, разношёрстный коллектив пассажиров и… убийца в бегах, по чью душу на одном из полустанков в поезд подсядет милицейская бригада.

Поланский. Вайда. Гоффман. Жулавский. Занусси. Кесьлевский. Каждый из них — режиссер от Бога. Каждый говорит на всем понятном, выразительном и ярком киноязыке. Их земляк Ежи Кавалерович — тоже творец с большой буквы, истинный художник важнейшего из искусств. Достаточно хотя бы раз «прокатиться» на его «Поезде», чтобы в этом убедиться. И вполне можно обойтись без помещения картины в сравнительный контекст польской киношколы и панорамного анализа творчества режиссера, его предыдущих и последующих работ. Фильм прекрасен сам по себе.

Контингент пассажирского вагона как срез общества. Не во всем его многообразии социальных меньшинств, но с легко идентифицируемыми типажами. Столичная интеллигенция, представители рабочего класса, служители религии. В основном, мужчины и женщины средних лет. Детей нет: их непоседливость и вечное любопытство не вписались бы в эту меланхоличную повесть для взрослых. На десяток с лишним часов все они оказываются в «общем котле»: дышат, принимают пищу, курят сигареты, ведут случайные беседы под ритмичный стук колес и проносящиеся за окном пейзажи.

Для главных героев путешествие символизирует побег от самих себя. Вынужденный тайм-аут дает возможность привести мысли в порядок и стряхнуть накопившуюся усталость. Но бегут не только они. Разговорчивая дамочка, объект всеобщего мужского внимания, спасается от рутины брака. Красивый юноша из соседнего вагона бежит следом за своей безответной любовью. О спокойствии можно забыть. К тому же, где-то рядом настоящий беглец. Убийца. Скорее всего, тот самый, о котором писали в газетах. И вот уже все пассажиры в едином порыве ищут и преследуют злодея. Обнажается нравственно-религиозный пласт картины. Посредством ряда эмоциональных сцен с безжалостной точностью препарируется природа людских страстей. Злоба, отчаянье, праведный гнев, презрение, стыд. Имеет ли убийца право на жизнь? Где пролегает граница между общественной сознательностью и самосудом? Развернувшаяся драма в той или иной степени повлияла на каждого из ее участников. Загадочный пассажир раскроет спутнице свой секрет, а мужчина, переживший Бухенвальд с его нарами, похожими на полки в спальных вагонах, неожиданно сможет заснуть.

Примечателен «Поезд» и своей монохромной эстетикой. Крупные планы широко распахнутых глаз героини, капель воды на лбу мужчины надолго остаются в благодарной зрительской памяти. Съемки статичной камерой из движущегося поезда используются для создания поистине незабываемых визуальных образов. Поэтику легкой грусти подчеркивает сопровождающий повествование музыкальный фон. Вокально-джазовый, создающий непередаваемое настроение и пропадающий лишь в сцене с поимкой убийцы.

Финал картины пронзителен и печален. Но где-то там, позади, остался эпизод, когда двое главных героев улыбались друг другу. И в тот момент их на мгновение просветленные лица были по-настоящему красивы. Все проблемы внешнего мира вдруг перестали быть важны. Какая разница, что было «до» и что будет «после», если есть «здесь и сейчас» — жизнь, ограниченная пунктами отправления и назначения.

Это один из немногих фильмов, которому я поставил оценку 9 из 10 (10, в моём понимании- это абсолютно великие, проверенные временем кинотворения вроде «Броненосец „Потёмкин“, „Унесённые ветром“, «Огни большого города» и т. п.). Можете сказать, что я преувеличиваю достоинства этой киноленты. Отвечу: ничуть! Этот фильм, отмеченный в своё время, если не ошибаюсь, на Венецианском кинофестивале, ныне совершенно недооценен (по крайней мере, за последние два года его ни разу не показывали по российским телеканалам, даже по «Культуре»). И что же в «Загадочном пассажире» («Поезде», как в оригинале) такого «суперского»?

Да, знаете ли, очень много. Каждый из знатоков кино назовёт с добрый десяток фильмов, по большей части детективных, где действие происходит в замкнутом самодвижущемся пространстве, то есть в поезде (взять хотя бы «Убийство в восточном экспрессе» с Питером Устиновым в роли Пуаро). Там тоже рассматривались-расследовались сюжетные драматические линии пассажиров. Но в том-то и дело, что в тех фильмах они были «прилагательными» к общей детективной линии (убийству, ограблению). Здесь же они самые что ни на есть «существительные», а детективная линия как раз «прилагательная» (её вообще могло не быть, но тогда было бы откровенно скучно). Она действует всего лишь как индикатор, лакмусовая бумажка нравов, характеров пассажиров поезда (все критики справедливо считают одной из сильнейших сцену поимки пассажирами преступника, гениально снятую сверху- натурально стая борзых окружает ослабевшего волка). Вот потому-то «пассажирские линии» и составляют главную ценность и главный интерес фильма. Мастерски выполненные иногда двумя-тремя режиссёрскими штрихами (диалогами, подкреплёнными блестящей актёрской игрой и филигранной операторской работой), иногда многоракурсным и многозначительным «раскрытием сути» характеров героев (неспроста же нам полторы минуты показывают мокрые подмышки «подозреваемого»- по тем временам очень смелый «неэстетичный» ход). И вот результат всего этого: с первых кадров (замечу- не нашёл ни одного лишнего кадра; каждое лыко- в строку!) я реально сел в этот бедовый поезд и проехал с его пассажирами до конечной станции. А потом пошел с ними… куда-то… Уже и фильм кончился, а я всё шёл. Вот такое оно, настоящее большое кино (образца 1959-го года!). Настоящая человеческая комедия.

П. С. Обратите внимание на «музыкальное сопровождение» фильма, в особенности на вокализы в стиле «пада-бада». Мода на них только-только зарождалась, а в 60-х годах прошлого века они уже активно использовались во многих знаменитых картинах, зарубежных и советских.

9 из 10