Черная луна

Как же я устала от них: в своих галстуках, погонах, с автоматами наперевес… Они со своим патриархатом скоро окончательно превратят все в руины. Смотри, и девки туда же… Вон, видишь? Форму напялили и давай кого-то мудохать. Танки, пушки, колючая проволока… Так что я сбежала от них. Надела мужской костюм, прыгнула в машину — и только меня и видели… Могла ли я представить, куда заведет меня это бегство…

Воспитанник Новой волны [на пороге шестидесятых он снимает два фильма, в числе картин Годара и Трюффо формально определивших направление], Луи Маль, в отличие от своих соратников, быстро отошел от спартанского реализма, и когда они продолжали ваять социальные и политические высказывания, осуждая радикализм и воспевая трагедию одиночки, он смотрит в сторону сюрреализма, создавая пестрое полотно из многогранных образов: одни читаются сразу, другие же могут вызвать серьезную головную боль у тех, кто предпримет рискованную попытку разобраться, что здесь к чему… Впрочем, Маль всегда был не так прост, еще в шестидесятом году он снимает Зази в метро, уже тогда довольно далекую от идеалов Новой волны.

Ему как представителю своего поколения часто вменяли смыслы: уже в первом полнометражном нуаре Мост на эшафот зрители видели социальное высказывание. Да и Черной луне приписывали войну полов как главную тему: мужчины здесь — хищники, женщины — призраки, и только единорони [пони-единорог] — единственное способное к конструктивному диалогу разумное существо во всем этом потустороннем дурдоме. Толпы голых детей — нерожденный приплод. И грудью кормить героине приходится не их, а безумную старуху, само существование которой подвергается сомнению.

Лили — конечно же Алиса. Только ее Страна чудес — фрейдистская и на максималках. Здесь [как, впрочем, и у Кэрролла] девочка через не хочу становится женщиной, проходит своего рода инициализацию. Хотя, конечно, далеко не только…

Мне лично больше всего нравится, как режиссер минимализировав диалоги строит историю практически на одном действии. Текст из уст героев звучит редко, еще реже он понятен. Зато каждый раз — манифестация сущего. Лили идет за бессознательным и увлекает за собой неленивого зрителя.

- Вы что-то сказали?
- Я сказала, что вы маленькая злюка?
- Что вы имеете ввиду?
- Вы злюка. Зачем вы все время бегаете за мной. Мне это досаждает. Чего вы в конце концов хотите от меня?
- Я точно не знаю, но знаю, что я не злюка.
- Думаете, я не видела, как вы лупите этих маленьких детей?
- Неправда, они сами на меня напали.
- Замолчите немедленно и дайте мне сказать: по-вашему пристойно бить ногами деревья и топтать невинные цветы?
- Да вы же сами их едите!
- Давайте сменим тему.
- Не хочу показаться невежливой, но вам, по-моему, далеко до идеала. В моих книгах единороги утонченные и белые.
- Как сказал Фрэнсис Бэкон, самые красивые в мире вещи чаще всего совершенно бесполезны, например павлины или лилии…

Если оттолкнуться от того, как сам Маль аттестовал свой фильм — оммаж Льюису Кэрролу и его Алисе, своего рода анти-Алиса, плюс ода феминизму — и не рисковать много шире трактовать его сюрреалистический символизм, можно сделать несколько обобщений.

Лента — классика кино в его исконном понимании, заложенном отцами-основателями Люмьерами: богатый визуальный ряд, не нуждающийся в вербальных (философских!) обобщениях и насыщенных диалогах. В этом контексте число вербальных трактовок метафор режиссера безгранично.

Насколько прозрачны законы и пути мироздания и физического мира, настолько запутывают всю эту ясность сапиенсы, обладающие далеким от совершенства мыслительным аппаратом/мозгом/процессором, который к тому же редко кому удается отладить/откалибровать до состояния адекватности восприятия окружающего. Поэтому абсолютное большинство человечества живет в своей голове, это же относится и к анти-Алисе с ее видениями в ленте Маля «Черная луна». И постановщик вместе с коллегой-оператором Нюквистом не единожды обыгрывают этот момент. Это же относится к эстетствующим (в комплиментарном смысле!) постановщикам — мастерам давить на педаль бессознательного в голове зрителя.

Было бы однако слишком просто трактовать фильм как череду галлюцинаций героини и бредовый сон. Абсурд и сюрреализм борется в ленте с сарказмом и социальной сатирой, черной иронией и абсолютным реализмом… и уступает им! В этом смысле лента близка и Гулливеру Джонатана Свифта, и британской ленте тех же 1970х «О, Счастливчик!» и т. д., и т. п.. Забавно кстати, как невообразимо «богата» здесь именно тихая провинциальная жизнь, оду которой пели в первую очередь литераторы-британцы, начиная от викторианской эпохи до Агаты Кристи и вплоть до трилогии Эдгара Райта. Коллизии выше упомянутых приключений имеют на удивление оптимистичный финал, после маскарада снимаются до следующего подходящего случая маски и наступает взвешенная гармония повседневности, чего не скажешь о ленте Маля, с ним мы остаемся в мрачной ловушке, не просыпаемся!

Если все же пошерстить символы, которыми наполнена лента — змеи, овцы, свиньи в компании с голыми детьми, крысы, убитые птицы — еще и вспомнить в этом контексте Фрейда, христианскую символику и проч., что разумеется имелось в виду авторами, то лента представляет катастрофический винегрет, полна декаданса, намеков на грехопадение, злобное коварство, предвестники катастроф, полна перевертышей, когда все не то чем кажется. Тот же единорог — символ чистоты и целомудрия, обычно снежно-белый грациозный скакун — здесь маленький серенький пони на коротких ножках с толстым брюшком, которое он исправно без устали набивает подножным кормом. А собственно луна — женское начало, к вопросу о феминизме, символ безмолвия (к вопросу о «немоте» персонажей), символ неожиданностей и стремления к непознанному, к расширению своих горизонтов; свет луны неясен и не дает разглядеть суть вещей.

В общем, не торопитесь разгадывать интеллектуальный кроссворд — его здесь нет, отдайте должное метафоричному символическому визуальному ряду от мастеров кинематографа!

А он, к тому же, голый и не один.. Бегает толпой за свиньей, резвится, бросает вызов здравому смыслу наперегонки с антибиблейским единорогом. Такая же, вряд-ли-библейская, Лиллит, то ли зачарованная, то ли сомнабулирующая, видимо еще скорбящая по безвинно убиенному колесом его автомобиля и, очевидно, не подлежащего идентификации существа, то показательно индифферентно уворачивается от подстерегающих в недрах материализовавшегося бреда змей, то страстно распахивает незрелые, безмлечные перси навстречу жадным губам увядающего «младенца». Такого же псевдо, как и. Интерпретации. Всего происходящего.

А впечатление от некоторых, признаюсь, того же плана словно «флэш», плеснувший по глазам кислотой эпатажа: ранний «летний» променад в начале мая потерявшей чувство реальности блондинки, попутавшей магическое сочетание 45, которое, увы, гораздо ближе к ее фактическому возрасту, чем к вожделяемому весу тела, рвущегося на свободу сквозь сеточку чулок и задранного до подвздошья мини. тела, в состоянии той самой «деструктивной имманентности» (О, боги! Даже скрытый «толстым слоем» от жесткого рентгеновского излучения словесных перверсий гипоталамус покрылся гусиной кожей.)

Вот и остается Луи Малю кричать навстречу этому мутному потоку «блудия словесного»: «Да, не мой это ребенок!» (отсылка к эпизоду некоего судебного процесса из некогда очень популярного фильма Георгия Данелия про названного крылатой милашкой авантюриста, любившего небо больше жизни).

И тут, мысль. А не предвосхитил ли это «цунами» сам Луи, не случайно «засунув» под колеса природный образчик моногамии и неприлично высокого ай-кью, превосходящего (да-да!) приматовский (интерпретаторы, как выяснилось, не исключение) — барсука, которого, для начала, очень хочется вернуть в свою ипостась из статуса ежа. Хотя бы посмертно.

Подбросил такой сочный фейк, уделив для приличия пару минут для выразительной скорби по утраченному здравому смыслу. Аллилуйя!

Почему-то вспомнилось, что Сальвадор Дали черпал образы из разрывающей послеобеденный сон звонкой монеты, выпавшей из ослабевших пальцев в момент глубокого погружения и достигшей дна медной чаши.

Жестко и болезненно стреноженные в подкорке величавые фантазмы, ждали своей счастливой участи, когда мастер хватался за кисть, и не совсем «счастливой», когда мастера «хватали за лацканы» с требованием нести ответственность за плохо контролируемый трансфер продукта бессознательного.

Так и хочется резюмировать: «Ну, расслабься уже и получи … ну, если не удовольствие, то, что получится.»

ПэСэ: К сведению, во время написания этой рецензии не пострадал ни один барсук и ни одна конкретно упомянутая рецензия. В противном случае может «загореться шапка», но тут я бессилен.

На волне неоднозначного дрожания земли после «Люсьена Лакомба» Маль берется за одну из самых своих неоднозначных работ — «Черной луне». Показывая скупые в своей минималистичности сюрреалистические контуры он будто издевается над ее Величеством Моралью, допускающей лишь одно политкорректное толкование кинематографических историй. Критики, фестивали, зрители — едва ли все они смогут придти к единому мнению на вопрос о том, что же именно имел ввиду автор, когда снимал енота, сбиваемого быстро едущей машиной, присутствующего рядом с девушкой на протяжении всего фильма единорога, старую женщину, голых детей и свинью. Тут нужно упомянуть и о сопровождающей нашу героиню змее, мужчину с топором разрубающим птицу и массовых расстрелах в неизвестной нам войне. При вдохновенной визуальной эстетике Луи предлагает зрителю вызов — разгадать зашифрованный в понятных символах ребус.

И тут я склонен принять полное фиаско. Многозначительность как раз является главной силой этого произведения. Тот же единорог может рассматриваться и как символ целомудрия, и как символ мудрости. А под свиньей можно разглядеть и символ плодородия, и символ похоти Фаллические опусы в образе змей и мечей нет смысла даже обсуждать. Фактически, тут может быть и «Госпожа Бовари», и «Жюстина» де Сада, и вольная политическая фантазия на тему Щелкунчика (никто ведь из смотревших вряд ли забудет о разжиревшей крысе). Но все это не исключает одновременного участия всех вышеперечисленных историй.

Мне симпатичен этот сюрреалистический вызов, его динамика и темп, загадки и контуры ответов. Определенно, Маль в 70-е был вызывающе хорош.

7 из 10