Жить

Верхушка славы Чжана Имоу. Перед нашим вниманием именно такой его фильм — шедевр своего жанра, нечто очень сильное и жизнеутверждающее. Эта кинокартина берет за живое и навсегда остается в памяти. Мы как будто заглянули в окошко чьей-то реальной истории. Лично для меня это кино особенно имеет свою ценность, и оно в списке самых лучших кинокартин во всем мировом кинематографе.

Драма Имоу получилась настоящей, без единой нотки фальши. Она приближает нас к чему-то реальному, правдивому, и нет ни одной мысли, что это было просто кино. Оно действительно оставляет после себя след и о нем еще долго думаешь, все анализируешь.

Мы видим историю семьи: мужчины и его родителей, жены, а затем детей. Все началось с того, как герой проиграл свой дом, который получил от отца. Перед нашим вниманием жизнь этих героев, через что им пришлось пройти, их радости и горе, взлеты и падения, потери и простое, маленькое, человеческое счастье…

Что-то очень важное ухватил Чжан Имоу этим фильмом. Кино масштабное и длинное. Его история разделена на многие годы и все разложено по полочкам. Фильм душевный и чрезвычайно драматичный. Некоторые сцены без слез смотреть невозможно. Я это кино видел два раза, и каждый раз оно брало за живое. Для меня эта драма нечто потрясающее, что имеет большую ценность.

Показанная история очень жизненная, умная, философская, такая настоящая, полная судьбоносных моментов, чего-то необъяснимого жизнью и несправедливого, но гармоничного и рокового. Оба героя из этой истории (муж с женой) простые, работящие люди, но они очень вдохновляющие персонажи и сильные личности. Через что прошли они, так это не передать словами, это надо прожить.

Режиссерская работа отличная, операторская работа тоже, все продумано до мелочей, поэтому и у фильма такой высокий уровень. Отдельное внимание хочу обратить на актерскую игру — она тоже шикарна. Гэ Ю после этого фильма мне запомнился на всю жизнь. Своего героя он сыграл с душой и выложился на все сто процентов, поэтому и получил такие восторженные отзывы от каннского кинофестиваля. Милая Гун Ли… Люблю эту актрису. На нее можно смотреть бесконечно. Если Гэ Ю был сердцем этого фильма, то Гун Ли была его душой.

«Жить» — потрясающая и глубочайшая драма 1994 года режиссера Чжана Имоу. Я очень люблю фильмы этого талантливого, китайского режиссера, а этот кинофильм особенно выделяю — он без всяких похвал шедевр своего жанра. Всем ценителям хорошего кино к просмотру рекомендую. Спасибо!

10 из 10

Под заунывную мелодию двухструнной скрипки-эрху возникает окутанный предутренним туманом переулок маленького городка. Из затемнения возникает скупой титр, сообщая нам о том, что действия происходят в сороковые годы двадцатого столетия. Переулок азартных игр не спит. Фугуй — барич из богатой семьи Сюй — ставит на кон старинный родовой дом. Игра в кости для него как кокаин для наркомана. Ни беременная жена, ни дочь, ни отец не нужны ему. Он проиграет все, чтобы вскоре бродить по стране с ящиком за плечами, наполненным бумажными марионетками театра теней. Знает ли он, что его ждет? Знает ли весь Китай, что ждет страну?

В центре фильма — угнетение и извивы китайской судьбы. Четыре части, четыре десятилетия, разделенные голубыми как небо титрами. Во главу угла Имоу ставит драму маленького человека, вынужденного преодолевать противоречия, но не ропщущего на посланные невзгоды, а принимающего их. Этот маленький человек не против системы. Вчера богат, сегодня — беден. Не беда. Главное — продолжать жить. Продолжать надеяться. Заявленный как фильм- сага, «Жить» на поверку оказался не столько обличителем, сколько животрепещущей картиной результатов культурной революции и других перемен в китайском обществе на примере одной семьи. Роман, по которому был снят фильм смог просочиться через цензурный барьер, еще не имея тех сильных социально-политических акцентов, которыми усилит сюжет Имоу. Хроника уходит на второй план, предпочитая рассказать историю маленьких людей, судьбы которых переплелись и под давлением этих великих событий изменились драматично и трагично. Социально-политическая ущербность главного героя фильма входит в резкое противоречие с общей атмосферой в стране, до краев переполненной экзальтированным ожиданием перемен.

Каждому поколению принадлежит свой мир искусства. Стоит отметить, что для китайцев все эти десятилетия клишированы определенными политическими событиями, которые и являются фоном всех четырех частей, дабы показать человека, старающегося не быть затронутым, нейтрально проходящего сквозь время. Имоу, не беря историческую хронику, наделяет кино символами — пусть не акцентированными, но читаемыми. Так смерть одного из персонажа от сильного кровотечения намекает на кровопролитную «культурную революцию 60-хх. Словно фантасмогоричные видения, возникают те или иные второстепенные персонажи, которым суждено повернуть рычаг судьбы простых граждан. Уходя от типажности «отрицательных» персонажей, рисуемых в то время зловеще-фарсовыми красками, постановщик стремился сделать их «обычными китайцами». Кинополотно лишено тех всплесков красочности, которыми поражал Имоу в предыдущих фильмах, и будет еще поражать в новом тысячелетии. Словно выгоревший на солнце ковер, палитра фильма блекла и однообразна. Серость и убогость мирка несчастных и обездоленных передались и самой картине. Впрочем, любимый красный цвет режиссера все ж здесь присутствует, только не в стручках красного перца, развешанного на крыше и не в наряде воителей. Здесь кумачовые флаги, алые ленточки на рамках с портретами непогрешимого Мао, которые с благоговением вносят в дом китайцы, как православные — икону. «Жить» — возможно, самый непримиримый фильм тонкого идеологического борца с системой Чжана Имоу. Он высказывает не только протест системе, он высказывает протест против избыточно-условной манеры фильмов «культурной революции», в которых действие перегружено идейным смыслом. Здесь проза жизни эстетизируется, насыщаясь былинностью и театрализованностью.

Впрочем, это фильм и о сострадании. Трогательная забота о людях в тот час, когда сами сострадающие терпят обиды, а семейные несчастья сыпятся сверху, как каменный дождь. Режиссер подмечает особые мгновения, увиденные в повседневности, выявляя их чувственный обертон. Снимая в замкнутых небольших пространствах, будь то убогая лачужка, где живет семья Фугуя, или длинный коридор больницы, увешанный рдяными плакатами, камера создает сильное чувство пространства и времени, которое сближается с пространством-временем реальной жизни. Повседневность живет своей жизнью перед камерой. Персонажи едят пельмени, переплавляют кухонную утварь на снаряды, чтобы отправить их на Тайвань, радуются и плачут, поют песни и погибают. Чжан Имоу сопоставляет рядом трагическое и комическое, заставляя зрителя полюбить некоего персонажа, принять его, чтобы вскоре ощутить неподдельную горечь потери, физической гибели полюбившегося героя. Простые идеи проходят сквозь годы и, невзирая на потрясения и войны, люди испытывают потребность в продолжении рода. Жизненные константы продолжают существовать, каким бы смутным не было бы время.

Еще это фильм о смирении. Смирении человека перед стихией, но не природной. Стихией разбушевавшейся тирании. Колосс сталинизма уронил зерна в благодатную китайскую почву, которые и породили своего тирана Мао. Коммунизм завладел умами. Народ смирился и не стал оказывать сопротивления. Забыв про искусство, про традиции, забыв своего бога. Только так можно было выжить, не занимаясь суетой, не проявлять политическую активность. Ведь за них уже все было решено. Они словно марионетки того кукольного театра, спрятанного в ящике Фугуя. Ошибкой будет считать ленту «Жить» политической панорамой времени: это психологический портрет человека прежде всего — сгорбившегося, ссутулившегося, но выжившего. Чжан Имоу не углубляется в политику, избегает тенденциозности, лишь следует за сюжетом. А вот что встанет за сюжетом — это другое дело. Он не вкладывает политическую тональность. В фильме все трансформации меняют вектор повествования. Фабульно привязав гибель героев ленты к политическим кампаниям, кинополотно стало обвинением в адрес эпохи, обрела исторические причины и смысл. Стремясь показать взгляд рядового китайца, режиссер надеялся и верил, что лента найдет отклик в сердцах всех граждан Поднебесной — и бедных, и богатых. Великий мастер ошибся: ленту запретили, разглядев в ней политически тенденциозные акценты, а интерпретацию — нескрываемо вульгаризаторской.

Но фильм все равно заметили. И успех в значительной мере базировался на точном выборе исполнителей главных ролей. Гэ Ю — внешне чудаковатый, нескладный — создает многослойный образ от скользящего по поверхности бытия вальяжного барчонка до ощущающего давление тягот, принимающего ответственность за близких кукольника- трудяги. Его ироничный образ созвучен тональности фильма, в котором трагизм разбавляется фарсом и комизмом, порой ударяясь в абсурд. Моментами фильм выглядит так, если бы Феллини снимал свою «Дорогу» на китайской земле, присовокупив ее историю. Человек и его судьба молча бредут по пыльной дороге. Они не могут ни отказаться друг от друга, ни упрекать. Этот человек живет ради жизни. Это и отражает национальную черту китайцев — силу самосохранения. Лучше всего внутреннюю силу главного героя можно продемонстрировать с помощью тростинки из трактата «Даодэцзин» — сгибается от ветра, но не ломается, чтобы выпрямиться вновь, когда утихнет буря. Созвучна главному герою и его жена, в исполнении Гун Ли — мягкая, покорная, молчаливая, но сильная внутри. Фугуй и сам марионетка, тень, ведомая чьей-то властной рукой, но по ходу фильма символ мимикрирует: куклы исчезают, уступая место маленьким желтым цыплятам в надежде на новую, более счастливую жизнь будущих поколений китайцев.

«Жить» — пятая полнометражная картина Чжана Имоу, созданная им в зените своих творческих возможностей и вызвавшая у него наибольшие проблемы с цензурой за всю его карьеру, что неудивительно, учитывая масштаб символических обобщений и мощь социальный критики, предпринятые в данной картине. Дистанцируясь от восторженных эпитетов, которые способны помешать написать взвешенную рецензию даже самому бывалому синефилу, попробуем холодным взором определить, чем же этот фильм так запоминается, почему впечатление от него в полной мере может быть названо «неизгладимым».

Уже в своем дебюте «Красный гаолян» Имоу зарекомендовал себя как мастер эпических кинополотен, способный выразить в частной истории трагедию целой страны. Этот режиссер обладает уникальной способностью визуализировать движение времени, что отличало многих гениев кино 60—70-х, но в настоящий момент почти полностью утрачено. И зрители, и публика, к сожалению, забывают, что эпическая форма совершенно необязательно предполагает батальные сцены или сложные постановочные массовки, это, прежде всего, особый величественный темп, придающий рассказываемой истории космические масштабы.

В «Жить» нарратив является трехчастным, охватывает несколько десятилетий, намечая силовые точки максимального давления исторических обстоятельств на судьбу одной семьи. Многие режиссеры, противопоставляя частное и общее, становятся настоящими поэтами приватного, импрессионистами, чуткими к мельчайшим деталям (Калик, например). Имоу — не из их числа, он слишком жесток по отношению к зрителю, хотя и сторонится эмоциональных перехлестов. Для него человек — не крупица в потоке времени, а неповторимая вселенная, обладающая колоссальной ценностью, к которой так глуха конфуцианская этика и азиатская государственность.

В то же время фильмы Имоу, направленые против дискриминации и унижения личности, никак нельзя назвать западническими — для этого они слишком фамилиалистические, защищают семью и традиционные ценности, однако европейские фестивали, премирующие эти ленты, к счастью, закрывают на это глаза, будучи обезоружены гуманностью авторского послания и стилевой безупречностью. Сам в молодости пострадав от «культурной революции», Имоу достаточно дальновиден, чтобы не превращать свое искусство в сведение счетов: он не столько критикует, сколько убеждает зрителя посредством художественных средств в бесчеловечности той политической системы, которая не устает уродовать частную жизнь простых тружеников.

Даже если бы «Жить» оборвался бы на сороковой минуте, он уже был бы весомым эстетическим высказыванием, но режиссеру мало используемых доказательств, он хочет припереть своих оппонентов к стенке, сделать свою позицию неуязвимой. Экранизируя роман Юй Хуа, Имоу добивается почти висконтиевской масштабности изображаемых конфликтов: перед нами — почти китайская «Земля дрожит», только с противоположным идеологическим посылом. Однако, уже в первых сценах Имоу обнаруживает, еще одну очевидную интертекстуальную связь — с лентой Мидзогути «Сказки туманной луны после дождя» о мученичестве женщин из-за бесхребетности мужчин.

Такова амплитуда эстетических влияний в картине «Жить», и вкупе с особенностями режиссерского почерка Имоу, она расширяет горизонты зрительских интерпретаций. Несмотря на свою масштабность, «Жить» — весьма лаконичное кино, не позволяющее себе ничего лишнего даже в кульминационных сценах, когда казалось, можно было бы ударить по нервам публики. Картина представляет собой настолько законченное, неделимое целое, что чрезвычайно трудно вырвать из нее тот или иной эпизод для анализа, кроме того, это уменьшит суггестивное воздействие на тех, кому еще предстоит с ней знакомиться.

Надо очень хорошо чувствовать материал, чтобы работа всей съемочной группы, включая режиссера, оператора и актеров воспринималась как единоличный труд. Ансамбль киноработников всегда стремится стать единым телом, и насколько же удивительно, когда получается так близко подойти к этому идеалу! Щемящая грусть в сочетании с масштабностью мировосприятия в музыкальной сопровождении, сложные, но при этом незаметные глазу траектории движения камеры, почти иррациональное чувствование продолжительности каждого плана при монтаже — все это выполнено тем более мастерски, что совершенно не режет глаз и слух, формальные достоинства не выставлены напоказ, а скромно служат повествованию, облегчая и усиливая его восприятие.

Имоу очень хорошо понимает, в чем состоит функция кинематографического синтаксиса: он должен упрощать, а не усложнять понимание предложения. Зритель так часто сталкивается с невразумительным, путанным, нечленораздельным в кино, что уже отвык от ясного, но при этом лексически насыщенного высказывания. Чтобы тебя поняли, надо соблюдать правила орфографии, пунктуации и морфологии, но это совершенно не предполагает рамочного, скучного декларирования общеизвестных истин — все зависит от широты твоего словарного запаса, способности ярко и образно передать свою мысль. Все это с полным правом можно отнести и к кино. Потому тем более приятно в наш век агрессивных неучей и дилетантов встретить такой образец подлинного кинематографического красноречия, как Чжан Имоу.

История берёт своё начало в 1940-х годах. Фу Гуй, молодой беззаботный богач проматывает всё своё состояние и, чтобы выжить, устраивается работать в маленьком театре теней. Начинается гражданская война. Фу Гуя и его друга Чуншена силой вовлекают в борьбу коммунистов и националистов. Спустя десять лет семье Фу Гуя приходится участвовать уже в Большом прорыве, который должен вывести Китай в число экономических мировых лидеров. В 1960-е, период печально знаменитой Культурной революции, вдохновленные идеями Мао, молодые хунвейбины крушат старые ценности, а дочь Фу Гуя Цзячжан выходит замуж за красногвардейца. 1970-е годы: старость Фу Гуя, которому вместе с женой приходилось все эти десятилетия не столько жить, сколько выживать…

Но в этом вечном выживании Имоу находит повод для оптимизма. Благодаря наложению исторических событий на судьбы рядовой китайской семьи, ему удаётся локализовать эпические масштабы, но не лишиться при этом главного — трагедийного накала. И хотя в ущерб образным решениям и сильным эмоциям (которые отличали его знаменитый дебют «Красный гаолян»), у Имоу на этот раз не всегда получается совладать с повествовательностью, данное эпическое полотно имеет все основания считаться китайским вариантом «Унесённых ветром».

Естественным и закономерным видится обращение самого известного китайского режиссёра 1990-х к столь масштабной постановке, воспроизводящей наиболее драматические события национальной истории ХХ века. Необходимый материал Имоу взял в романе Ю Хуа, который годом раньше выступил в качестве соавтора сценария фильма Чена Кайге «Прощай, моя наложница». Игравший в том фильме актёр Гэ Ю здесь исполнил роль учителя Юаня. Именно ему и своей главной музе, актрисе Гун Ли, Имоу доверил роли супругов, чьи судьбы отслеживаются на протяжении тридцати с лишним лет.