Аккаттоне

'На дне' по-итальянски
Просмотр фильма лично мне дался очень сложно. С самого начала далеко не сразу становится понятно, кто такой Аккатоне и почему мы вообще следим за его судьбой. Что в этом интересного? Что в этом завлекающего своими перипетиями?

Потом уже начинаются действия, и всё равно не сказать, чтобы фильм смотрелся легко. Как и Горький, Пазолини исследует жизнь низшего слоя населения. Самые бедные, самые безнадёжные. Среди которых самые гнусные поступки возможны - ведь между гнусностью, голодом и работой Аккатоне и его друзья давно выбрали первое.

Главный герой живёт, по сути, не столько сутенёром, как описано в описании фильма, сколько альфонсом на шее у одной проститутки, что и в ремесло пошла от большой любви к нему.

Разумеется, всё это не может длиться вечно, и в какой-то момент Аккатоне придётся пробовать новые способы существования. Справится ли он с испытанием - это предстоит узнать зрителям.

Отважиться на просмотр фильма, на самом деле, не просто. Повторюсь, здесь не всегда понятно, а зачем вообще смотреть картину. Если и есть какой-то вычленяемый смысл, то это показать обществу его зеркало. Как дела обстоят. Без прикрас, без какого-либо преуменьшения.

Смотреть тяжело, смотреть нудно. Также мешает своеобразная актёрская игра. Кто-то может заявить, что актёры то недоигрывают, то переигрывают. Однако в других сценах актёры настолько попадают в цель, что мне сложно назвать их бесталанными. И потому недоигрывания или переигрывания я отношу к особенностям итальянцев. Что, увы, не сильно помогает зрителю, ведь ему под это всё придётся либо подстраиваться, либо отвергать фильм.

И в итоге получается, что непонятно, кому смотреть фильм, и зачем. Нашего зрителя проще адресовать к произведению Горького и его многочисленным экранизациям. С другой стороны, есть весьма неплохая съёмка, пейзажи Рима, весьма аутентичные трущобы и лицо народа, который прозябает в нищете.

Пьер Паоло Пазолини, ярость инстинкта (часть 1)
Поэт, прозаик, семиолог Пьер Паоло Пазолини прожил короткую кинематографическую жизнь: всего пятнадцать лет, но в них уместилась работа над двенадцатью полнометражными художественными фильмами, каждый из которых стал событием не только в жизни Италии, но и всего киномира. Сейчас синефил, устраивающий себе ретроспективу картин Пазолини, с каждым просмотренной лентой убеждается, какая грандиозная, впечатляющая эволюция отделяет «Аккатоне» от «Сало, или 120 дней Содома». Проследить этот путь во всей его сложности и противоречивости – задача данной статьи.

Мрачные, эмоционально давящие первые две картины Пазолини, кажется, перепахивают вдоль и поперек стилевой канон неореализма, так «Аккатоне» - рассказ о повседневной жизни жителей социального дна, отверженных миром ворах, сутенерах и проститутках, благодаря уместно звучащей музыке Баха («Страсти по Матфею») возводится постановщиком в ранг высокой трагедии с неминуемым финальным катарсисом. Социальная канва, приобретающая черты антибуржуазной критики, благодаря насыщенности ленты христианскими символами, по мере развертывания нарратива перестает что-либо значить. Перед нами драма нищеты, отверженности, маргинальности, которая все больше и больше с течением экранного времени приобретает религиозные черты.

Имеющий репутацию марксиста и атеиста, Пазолини обладал редким свойством, которое можно назвать религиозным инстинктом: не веря в католические институции, он в своих картинах, часто беря за основу социальные темы, насыщал их религиозным содержанием, а его герои-парии получали у него ореол мучеников буржуазной цивилизации. Схожим образом и в «Аккатоне» главный герой – сутенер Витторио, поначалу эгоистичный и нарциссичный, в финале приобретает черты страдальца, отверженного миром и людьми. Зашкаливающий уровень трагизма не дает повода причислить полнометражный дебют Пазолини к неореализму: здесь проститутку избивают с особой жестокостью, но при этом с милой улыбкой, здесь физическая работа непосильна и напоминает Бухенвальд, здесь нищие трущобы могут быть показаны лишь под музыку Баха, то есть и трагически беспросветно, и катарсически очищающе.

«Аккатоне» - действительно дебют хоть уже и немолодого режиссера, и подобно любому дебюту он достаточно прост в своем послании, но при этом сложно устроен, в нем уже сказывается главная художественная составляющая таланта Пазолини – поэзия, способность увидеть в отверженном и униженном величественное. В связи с концепцией этой картины вспоминаются строки Владислава Ходасевича:

Не чудно ли? В затоптанном и низком
Свой горний лик мы нынче обрели,
А там, на небе, близком, слишком близком,
Всё только то, что есть и у земли.

В этих стихах – весь Пазолини, вся трагическая мощь его кинообразов. «Аккатоне» благодаря участию непрофессиональных исполнителей смотрится удивительно подлинно, живо и органично, роли раскрыты часто на разрыв аорты. Нет сомнения, что уже здесь в сутенере Аккатоне видны черты будущего царя Эдипа, недаром их играет один и тот же исполнитель – маляр Франко Читти, удивительная находка Пазолини. Другие образы, включая Магдалену и Стелу – просто очень яркие типажи (но и их надо было найти). Режиссер еще в период литературной работы прослыл большим знатоком римского дна, оттуда собственно и взяты типажи воров, сутенеров и проституток, играющих часто самих себя. Это собственно единственная черта, роднящая фильмы Пазолини с неореализмом

«Аккатоне» дает понять, что уже ранние ленты постановщика нельзя назвать гуманистическими: слишком кричащими диссонансами они наполнены, слишком противоречивы создаваемые им образы. Увидеть в парии, отверженном маргинале мученика, почти святого – это уже даже не гуманизм, а нечто большее, это нутряная, инстинктивная религиозность, способная обожествлять втоптанное в грязь, делать объектом поклонения воплощенное противоречие.

Жестокий Эгоист
Дебютный шедевр Пьера Паоло Пазолини без купюр освещает низость современного общества, безыдейность его существования и безнравственность внутренних потугов в процессе повседневной жизнедеятельности.

Герой фильма - беспросветный бездельник, привыкший за счёт других (а если быть точнее за счёт глупеньких представительниц прекрасного пола) не только зарабатывать средства к бессмысленному прожиганию жизни, но и фактически самоутверждаться. Молодого человека не заботит, как другие себя чувствуют, выполняя его прихоти, что они хотят лично для себя, а не для неисправимого эгоиста. А Аккатоне в общем-то и выбирает своих плодоносных 'жертв' из числа безвольных, почти что пустоголовых миловидных красоток, знатно манипулируя их природной распущенностью, чтобы именно они чувствовали вину за содеянное перед ним и без всяких возражений выполняли все его приказания.

Пазолини вместе с Франко Читти, который исполнил главную роль, представили на экране невообразимо гадкого, хитровыдуманного, лукавого и в то же время живого, сомневающегося и печального персонажа, готового пойти на всё, лишь бы остаться под палящим солнцем, испепеляющим остатки морали и честности повсеместно. Стоит также отметить некоторую схожесть героя рассматриваемого фильма с главным действующим лицом картины 'Ночь' за авторством Микеланджело Антониони. Оба молодых человека являются невыносимыми эгоистами, неспособными вести порядочную, независимую ни от кого жизнь. Хотя в отличие от героя Марчелло Мастроянни из вышеупомянутого фильма, с Аккатоне ближе к финалу фильма происходят едва уловимые видоизменения, вселяющие надежду в то, что даже самый внутренне безобразный обитатель этой планеты способен на что-то большее, чем простое следование всеобщей деградации, всемирному разложению и развращению.

Аккатоне хотя бы ненадолго, но смог прочувствовать истинные задатки высоконравственной человеческой натуры, которой свойственны духовные сопереживания (пусть даже и в самой примитивной форме), желание помогать ближнему и становиться день ото дня лучшей версией себя, какую только можно представить.

А способны ли мы свернуть с неправильной дороги и обрести внутренний покой, начав новую жизнь, избавленную от мнимых страданий и тяжёлых пороков? Хочется верить, что ответ на данный вопрос имеет положительную окраску...

Бедный Аккаттоне, конченый человек.
Особенность кинематографического языка Паззолини в его лиричности. Причем, лиричен он в вещах сугубо реалистичных, в том, что принято описывать прозаически, языком фактов. Ну вот, что поэтичного может быть в этих пустырях, возникших в спальных районах города? Где поэзия в потерянных женщинах, стоящих в ожидании очередного клиента? Как вообще позволительно сделать героем произведения безыскусного сутенера?

А вот у Паззолини это непростое дело получается вполне изящно. Поначалу диалоги, да и ход развития сюжета выглядят немного неуклюже. Но потом, шаг за шагом этот причудливый мир нас завораживает и пугает. Тут мужчины могут жестоко избивать проститутку забавы ради. Тут большинство мужчин бедны, а кротко работают женщины. А рассуждения мужчин так циничны, приземлены. Так и норовят они спрятаться за политические лозунги о классовой борьбе. Но при этом и они не лишены возможности изменить свою жизнь к лучшему. Каждому предоставляется шанс.

Паззолини очень умело подбирает визуальные образы, которые придают этому, не слишком стройному по своей структуре и динамике, фильму дополнительные висты. Даже случайная встреча Аккаттоне с бродячим псом тут оказывается значимым решением, приоткрывающим многое. А ведь тут будет еще и знакомство со Стеллой, борьба с обидчиком, торги за тарелку спагетти... И вот получается так, что именно этот набор сцен и определяет фильм.

Важен и авторский взгляд. При всей неприглядности того, что мы видим, автор не спешит никого осуждать. Ни потерянные женщины, ни оступившиеся мужчины тут ни в коем случае не маркируются обидными символами. Да и как можно судить людей, которые стремятся найти в себе нечто духовное. Это как взгляд, устремленный в небеса одного из героев. Он будто ищет ответа на вопрос о святом, помогающим беднякам. Это и смешно, и глупо, и точно. Паззолини видит в них людей. Об этом и фильм.

- ...или мир меня сожрет, или я его сожру - так говорит Аккаттоне, удивляя всех. А ведь в нем действительно есть сила, есть потенциал. Он не так прост, иначе Паззолини попросту бы не заметил его

8 из 10