Цвет сакуры

Шикарный фильм! Как глоток горного воздуха!

Первые минут 20 были сомнения в выборе фильма... где этот Восток, где? но потом... случилось! это — оно!

Взрослые дети настолько зашорены в рутине своих будней, что давно стали чужими своим родителям и друг другу. Эта пропасть между родными людьми показана в фильме без «крови» и истерик... но очень убедительно! Не найдя понимания ни у одного из детей, уже в Токио главный герой случайно встречает девушку... посторонний человек становится ему ближе и понятней родных детей... через танец теней она соединяет его с женой, помогает понять свою жену... Чужая, случайная девушка... за несколько дней общения... поняла и помогла...

Переодевание в женские наряды, воспринимается странно и с улыбкой. Но по фильму это необходимо, всё очень в тему. Вот он Восток со своей непонятной для нас культурой и философией!

Очень понравилась постановка диалогов между главным героем и девушкой-японкой, где мало слов! но сколько сказано в паузах и молчании...

Фильм очень спокойный, гармоничный на все сто процентов, без нервов и истерик.

Рекомендовано к просмотру зрителю, готовому к размышлению.

Нет ничего более красивого и непостоянного чем цветение сакуры...
«Цвет Сакуры» - это красиво, эстетично, очень художественно, тонко и со вкусом, с элементами артхауса созданный фильм: история семейной пары на закате своей жизни, история любви и близости, история индивидуального развития и трансформации главных героев.

В фильме несколько важных линий:

Тема отношений внутри пары «он-она». Мы видим, как могут выглядеть отношения близких людей, когда они живут вместе на протяжении многих лет. Мы наблюдаем главного героя Руди: он проживает процесс старения, его интерес к жизни начинает постепенно угасать. Рядом с ним его верная жена - несостарившаяся и продолжающая мечтать о сокровенном Труди. Она тонко воспринимает жизнь и людей, старается наполнить однообразную жизнь стареющего Руди душевным теплом, заботой и романтикой. У Труди есть и своя личная внутренняя история, связанная с её яркой субличностью, которая подавлялась всю жизнь, и именно поэтому, возможно, к концу жизни особенно сильно рвётся наружу — просится быть прожитой, увиденной, прочувствованной.

Тема тени (в психологическом смысле) и поиска контакта с ней красиво и метафорично раскрывается через символическое значение традиционного японского вида искусства — танца буто.

Очень важная линия в фильме — тема смерти, потери, горевания о любимом, очень близком и внезапно ушедшем человеке. Что поможет главному герою пережить неожиданную потерю? Можно ли справиться с тем, что рано или поздно любимый и близкий человек покинет тебя? Может ли это тяжелое событие стать точкой нового отсчета в собственном развитии? Подарить новый взгляд на жизнь, на людей, на самого себя?

В самом начале фильма затронута тема отношений родителей и детей внутри семьи. Мы видим, как родные люди могут быть бесконечно далеки, и как это причиняет боль всем… Как наше человеческое сердце жаждет и просит любви и внимания, хочет любить и дарить любовь (я глубоко верю, что именно для этого у нас и есть сердце, способное на очень красивые и глубокие чувства) — и если этого по каким-либо причинам не получается — сердце страдает и плачет, ощущая острую недостачу чего-то очень важного. Знаем и видим ли мы своих родителей такими, какие они есть на самом деле или тянем за собой весь ворох детских обид, претензий и неудовлетворенности? Знают ли они нас или продолжают видеть во взрослых уже людях по-прежнему несмышленых малышей как кого-то, кто до сих пор нуждается в их уроках? Есть ли место в семье состраданию, мягкости, любви и заботе друг о друге? Что делать, если нет взаимного интереса к жизням друг друга и потеряны важные эмоциональные связи? Что помогает восстановить эти связи? Как ценить и беречь то, что мы, родные, есть друг у друга? Как стать не только родными, но и душевно близкими?

Философская тема непостоянства как будто бы между строк читается в сюжетах и событиях фильма, однако очень красиво и ясно проявляется на поверхности, когда один из второстепенных героев произносит несколько пронзительных и простых слов: «Когда цветет сакура — происходит манифестация непостоянства: нет ничего более красивого, хрупкого и более непостоянного, кратковременного чем цветение сакуры». Жизнь человека неизбежно подвергается тем же законам мироздания, что и вся остальная природа: всё имеет свое начало, пик цветения, расцвета и неизбежного угасания, растворения, ухода. Всему есть своё время, но нам это расписание неведомо... Каждый новый день действительно может стать последним.

Хорошо, если есть время для осознанного прощания с этой реальностью и важными людьми прежде чем переступить за самую таинственную черту неизвестности… Часто этого времени нет, и уход случается неожиданным, неподготовленным, ошарашивающим для других… И тогда это событие сопряжено с горькими чувствами сожаления, утраты, вины, связанной с тем, что не успели доузнать, договорить, дозаботиться, додарить, долюбить, а, может быть, даже — не успели полюбить по-настоящему и узнать, как это. Не успели и не сумели разбудить свое сердце к прекрасным и глубоким чувствам, на которые оно способно.

Есть в этом фильме и история духовной близости, нежной дружбы, когда люди понимают друг друга практически без слов, на более глубоком уровне чувств и похожего прожитого опыта и страданий. Это линия отношения Руди и необычной Ю, которая волшебным образом появляется на закате его жизни и подобно солнцу, заходящему за горизонт, окрашивает его жизнь в необычные, глубокие и красивые цвета. Для меня эта линия — пронзительная история настоящей дружбы, основанной на глубинном понимании и чувствовании друг друга, на желании заботиться и помогать друг другу справляться с непростой действительностью и разгадывать такие сложные жизненные коаны. История о том, как часто и бывает: как незнакомцы и казалось бы случайные в жизни люди могут стать ближе, роднее и любимее чем кровно родные. Грустная загадка, сложное противоречие, необычная игра жизни.

Я думаю, в этом фильме осталось еще много неразгаданного мной: тайных смыслов, метафор и символов, ведущих к еще более глубокому восприятию и пониманию задуманного режиссером. Думаю, что через какое-то время пересмотрю этот фильм снова. «Цветение сакуры» для меня именно тот фильм, который при каждом новом просмотре раскрывает все новые грани и смыслы, пробуждает более глубокие мысли и чувства, связывает меня с моим личным жизненным опытом и, возможно, к переосмыслению важных вещей… Великолепный, настоящий фильм, который оживляет душу, трогает сердце и мягко побуждает к собственному поиску на очень важные вопросы...

Печальный мир!
Удивительно как по-разному творческие люди чувствуют и находят свой, индивидуальный, мир в этих вытянувшихся в виде гусеницы островах Японского архипелага. И у каждого он свой, уникальный, неповторимый. Для Вима Вендерса это поиск, обращение в прошлое, в то время, когда жил и творил один из его «ангелов кино» – Одзу Ясудзиро. Для Александра Сокурова – это внезапно обнажившаяся откровенность бытия и миросозерцания, бережное проникновение за грань, за оболочку душ, раскрывшихся в его «Японских историях» – в приоткрывшейся тайне чуткому и чувствующему художнику, создавшему удивительную кинопоэму. И это чувствуют интуитивно и другие. Не зря всё самое главное в фильме «Трудности перевода» София Коппола показала без слов и диалогов – это мир настоящий, а не туристический, по кромке которого в конце проходит её главная героиня. А у Кароя Уй Месароша японские традиции непостижимым образом слились с венгерским образом жизни и юмором. Но немецкая режиссёр Дорис Дёрри выбрала иной путь.

В фильме «Цветение сакуры» она не пытается постичь японскую ментальность, скорее это попытка показать, что проблемы отцов и детей не имеют определённой национальности. Такое поэтическое посвящение своему ушедшему из жизни супругу. Здесь так же, как и во времена Одзу, детей тяготят неожиданно приехавшие родители. Так же, как и в его «Токийской повести», самое бережное и сердечное отношение старики получают от человека, не связанного с ними кровными узами. А детям некогда, некогда, некогда и... слишком много обид, перекочевавших из детства во взрослую жизнь. И вот на этом сходство заканчивается. Потому, что Дорис Дёрри, отдав дань великому японцу, сняла фильм о своём, наболевшем – о том, как часто, прожив вместе многие годы, мы порой не знаем по-настоящему своих близких. О том, как женщина посвятила себя полностью мужу и детям. И только после её смерти подруга дочери раскрывает на это глаза тому, кто долгие годы считал это само собой разумеющимся – её пожилому мужу. В момент потери и прозрения он решает попытаться понять свою супругу и увидеть и показать ей Японию – место её сокровенных стремлений.

И вот как гармонична Дёрри в своих приёмах. Это сходство не только проблемы отцов и детей, но и пейзажей – немецкие горы и японский Фудзияма, бесчисленные поезда, пересекающие земли обоих государств, японский танец буто, уходящий корнями в немецкий модерн. Однако главное, это постижение глубины внутреннего мира человека, прожившего бок о бок многие годы. Здесь нет противопоставления Востока и Запада, как почему-то считают некоторые, хотя различия и видны, и немецкие дети более прямолинейны и некорректны в сравнении с японскими, например. Но всё же Япония здесь скорее выступает метафорически, как душа другого человека – интересная, незнакомая, совсем другой мир – мир, куда Труди мечтала всегда отвести своего Руди. А он слишком консервативен, слишком привык. И в этом смысле финал кинокартины с его метафизическим проникновением оставляет глубокий след. Что сродни постижению тайны, которая, как ни странно, всегда на виду, ибо Дёрри в своей ниппонистике не уходит далее того, что знает о Японии весь мир – Хокусай, ханами, Фудзи-сан, но при этом её герою удаётся прочувствовать эту тайну и достичь умиротворения, оставив после себя очередную загадку, но уже более молодому поколению – своим детям.

После себя
что оставлю на свете?
Вишни – весне,
лету – голос кукушки,
осени – алые клёны…

Рёкан

Амели Нотомб отдыхает!
Дорис Дерри, несмотря на многолетнее увлечение японской культурой, демонстрирует глубокое непонимание японских традиций, отношений в японском обществе и японской семье. Внешне европеизированный быт японцев сочетается с патриархальными традициями - 'Муж на работе, жена дома сидит с детьми и благодарна главе семьи'. Японке по определению не должно быть скучно, ведь муж и так все делает 'ради нее'.

По большому счету, только в фильме Такеши Китано супруг на склоне лет начинает интересоваться женой, когда та уже частично потеряла рассудок. В остальном японском кино мужья в лучшем случае снисходительно относятся к 'женским глупостям' и даже женской ревности, потому что жене развлекаться нельзя, а мужу - можно и даже нужно, многоженство - одна из древних традиций этой 'загадочной' страны.

Дёрри в своем исследовании 'загадочной японской души' сильно напоминает героиню Нотомб, которая обожает японскую культуру и мечтает работать в крупной японской корпорации, но постоянно совершает ошибки из-за своего непроходимо европейского мышления. Сложно представить себе прозаичного современного японца, у которого есть время любоваться красотами природы и 'японской философии', да и просто размышлять о человеческой жизни, гораздо проще себе представить именно фанатеющую от выдуманной Японии немку, которая изучает японскую культуру, поскольку ей некуда девать свободное время. Нравственные искания главного героя и самого режиссера выглядят крайне неубедительно.