О людях и богах

Общие планы.

В этом фильме много общих планов. Камера старается показать окружение, а именно — единство мусульман и христианских монахов. Но еще, что важнее — общие планы показывают монахов обесчеловеченными. Их лица трудно различимы, действия функциональны, пусть нельзя сказать, что герои превращаются в орнамент. Они выглядят крайне смиренными, не людьми, а Слугами. Не в плохом смысле, а религиозном, наверное.

Все так и продолжается минут 30. Даже службы нам показывают специфично — камера стоит за спинами героев, а не снимает их в анфас, лица их не видны. Герои только работают, поют.

Исключением был разве что брат Люк, работающий врачем. Он единственный, кто вел себя, как человек — мало того, что если снимали более крупными планами, так он еще и дал новую обувь матери с дочкой.

Но просидит один момент, когда крупными планами взяли главного героя, брата Кристиана, самого главного монаха. Это происходит тогда, когда он отказывается покидать монастырь, узнав о зверствах террористов (главная дилемма фильма- уехать, спасаясь, или выполнять долг). Здесь, он проявил себя одновременно человеком, потому что крупный план раскрыл его колебания, и как Слуга, ибо колебание его не казалось слишком человеческим. В нем не было обычного страха, храбрости. Ничего, что могло быть естественно для людей в таких ситуациях (не важно, хотят они отступить перед лицом угрозы, или нет). Это было какое то слишком христианское, святое выражение. Пусть это не тоже самое, что и лишение человечности в общих планах ранее, но и не похоже на человечность простых людей.

Кажется, фильм ставит вопрос — можно ли оставаться слугой бога, сохраняя человечность? Стать мучеником по собственному желанию, что противоречит естественной природе, но быть естественным? Где баланс между сверхъестественным бытием Христианства, и слабостями естественного существования? Как его достичь? Возможно ли?

А вот каков дан ответ — я не понял. Признаюсь честно в том, что я много раз отвлекался от просмотра, но фильм досмотрел.

Интересно, что человечность в богослужении появилась тогда, когда люди обращались к богу в момент опасности.

Но кажется, есть проблема. Отец Кристиан не кажется естественным. Кадры с ним слишком уж аллегоричны. Например, после того, как один их монахов сравнил деревню мусульман с овцами, о которых заботится пастух (монахи есть пастух), нам показывают Кристиана, мирно гуляющего среди стада овец. Потом, Кристиан шагает по равнине, за кадром звучат церковные песнопения. А заканчивается кадр тем, что Кристиан садится у берега, и размышляет…

Этот персонаж явно слишком христианский — настолько, что его существование отрицает возможность правильного пути для остальных. Правильного, в смысле совмещения человечности и роли Слуги божьего. Постепенно, некоторые браться сомневаются в выбранном пути, и думают уехать домой.

Разве что, Отец Люк, толсты и добрый, лишенный возвышенности Кристиана, дает надежду. Он отказывается уехать, но не прочь почитать газету, обозревая спортивные новости. Да и на лекциях Кристиана он не всегда «прилежный ученик» — что то он искренне не понимает. В его вопросе «А ты что-нибудь понял?», вызвавшем гнев одного из братьев, много искреннего и человеческого.

Постепенно, беседы с Кристианом приводят остальных братьев на тропу благочестия. Правда, сделано это как то условно.

Почему? Вышла забавная ситуация. Оставляя героев Слугами Божьими, а не людьми фильм по-настоящему не вдавался в психологизм. Ничего, кроме страха, они не испытывают. А чтобы убедительно показать такую важную штуку, как принятие возможней смерти, необходим психологизм. Самый простой и, страшные слова, «удовлетворяющий массового зрителя». Его было крайне мало, вот и получилось как то условно, и немного пошло даже. Так же, как некоторые сцены брата Кристиана.

Была крутая сцена, когда монахи приняли решение остаться, и слушали Чайковского, выпивая последнее пиво, перед нападением террористов. Эффектно.

Но ее пафос был сбит тем, что один из братьев спрятался под кроватью, отказавшись принимать смерть. Можно понять.

Но выходит, что эта сцена как то.. конфликтует с реальностью. Очень странно видеть после сцены принятия человеческую трусость.

В общем, я не знаю, что еще писать. Наверное, можно, но и так слишком много. Пусть рецензия останется нейтральной. Фильм интересный, для раздумий и христиан.

Одним воскресным утром сентября 2013 года я ходил по rue du Taur в Тулузе в поисках объектов для фотографии и в итоге вышел на небольщую площадь, посреди которой красовалась монументальная Базилика. В ней как раз шла месса и я зашел в это огромное здание. Медленно приближаясь к рядам деревянных скамеек, я был подхвачен органной музыкой куда-то вверх, не только взгялд, все естество устремляется куда-то вверх. Католики поют на высоких нотах, мне так нравилось это «амен». Я представил себе, что много веков назад крестьяне и ремесленники приходили сюда на мессу из своих небольших домов, из смрада средневековых улиц и вторгались в этот мир, и это действительно был другой мир — мир божественный. ТОгда я подумал, что разделение между религиями какое-то человеческое и условное, что-то было в этом злое и человеческое.

Теперь для меня есть еще один режиссер, который действительно сделал работу изящную и красивую, как по содержанию, так и по смыслу. Природа, вера монахов, их братолюбие, их прошлые жизни, их страх, их смелость — все это предстает в несомненной правде перед глазами, в живом кинообразе. Пожалуй, это лучший французский фильм, который я видел.

Бувуа выносит за рамки противостояние религий, отвергает слепую фобию перед инородным и ненависть к «чужакам». Своим фильмом он показывает «людей»: независимо от того, каким богам они следуют эти люди либо ненавидят, либо любят. Люби они сеют смерть, либо они несут любовь.

Одни мусульмане убивают других мусульман во имя Аллаха, другие проявляют милосердие и радуются жизни. Одни солдаты защищают, другие проявляют зверство во имя своего государства. В фильме четко видна мысль: ты один отвечаешь за свои поступки и никакой религией или идеей ты не прикроешься. Если ты родился мусульманином — будь добрым мусульманином, если родился католиком — будь добрым католиком. Люби, служи, протягивай руку помощи другим людям, а не доказывай свою исключительность в жарких спорах или с автоматом в руках.

*Здесь должна быть цитата из Библии, Корана или любой другой книжки имеющей непосредственное отношении к Христианскому или Исламскому Богу*

Фильм Ксавье Бовуа «О людях и богах» с самого начала несет в себе какой-то политический подтекст, связанный с откровенной манипуляцией. Религия — тема не на шутку острая, особенно это касается Европы, не говоря уже о странах Ближнего Востока или Африки. Но картина «О людях и богах» отнюдь не о религии, более того, она даже не о людях, и не о богах, она о политике.

Далеко от Франции, родины коммуны, о которой идет речь, в алжирских горах расположилась кучка католических монахов, жертвующих своей жизнью во имя Христа, церкви и божественной любви. Полторы дюжины стариков, помогающих местным жителям из близлежащей деревни, и вообще всей округи, снабжая местное население лекарствами, детской обувью, любовью и заботой. Тихая и мирная жизнь заканчивается, когда «братья» понимают где они оказались.

Неторопливые христианские миссионеры то и дело дружат с местными жителями, исповедующими «светлую сторону» Ислама, посещают их праздники, общаются, и, конечно, НЕ спорят о религии, о верных и неверных. Этот Эдем заканчивается, когда в окрестностях начинают орудовать радикальные исламисты-ситхи, или, проще говоря, — террористы.

В такое неспокойное время во Франции — важно убедить зрителя, что толерантность — это всегда хорошо, а все религии на самом деле — мирные, виноваты только плохие пацаны с калашами. У «Людей и богов» это неплохо получается, ведь конфликт между террористами и мирной коммуной не религиозный, а политический. Ксавье Бовуа не выставляет на показ убийства «во имя Аллаха», белые балахоны, черные зубы и прочие стереотипы алжирских провинциалов. Основной конфликт заключается во власти, пытающейся подмять религию под себя. Террористам не надо мстить — им надо власть, правительству не надо уважать все конфессии — ему надо сохранить стабильность и подавить любое сопротивление. В этом плане режиссер несомненно преуспел.

А вот в плане эстетики «О людях и богах» — типичное европейское кино, консерваторское, и оттого скучное для глаза. Топорная операторская работа, обозревающая с одного и того же ракурса сцену по пять минут очень мешает оставаться в состоянии бодрствования, а блеклая цветовая гамма не выделяет никакой разницы между серыми стенами монастыря и далекой гладью тех самых алжирских гор.

Из-за этого «О людях и богах» выглядит как двухчасовой рассказ без откровений, но о главном, смотрится сухо, но не безынтересно, а в огромном океане духовно-политических картин вообще безвозвратно теряется.

Достойное кино о том, кто и как рассматривает религию, как пользуется этим, как растолковывает это себе и людям, а так же как это влияет на каждого. История о монахах, которые живут в Алжире близ маленькой деревушки и в монастыре, паствы как таковой у них нет, есть те, кому они помогают — жители деревни, которые нуждаются в медицинской помощи. Алжир стоит на грани гражданской войны между мусульманами и католиками, сепаратисты то и дело убивают невинных людей на почве религиозной сознательности. Но монастырь стоит, монахи поют молитвы и продолжают помогать простым людям, до тех пор, пока к ним не наведываются исламские фундаменталисты и не просят медицинской помощи, после чего монахи становятся между двух огней — террористами и военными.. Кино хорошо тем, что показывает быт монахов, их разговоры, их дружбу, их видение этого мира, их молитвы и песнопения, их религиозность. Здесь очень много разговоров философских, но нет занудности. Есть впечатляющие моменты — прослушивание Чайковского очень глубоко снят. И не скажу что там много бога, скорее много человечности.

8 из 10