Титан

Ты агрегат, Дуся, ты, Дуся-агрегат.
Ты агрегат, Дуся, на сто киловатт.
Ты агрегат, Дуся, ты, Дуся-агрегат.
Ты агрегат, Дуся, на сто киловатт.
Давай-давай! Дуся, эх! Дуся, выжимай!
Давай-давай! Дуся, эх! Дуся, прибавля-а-ай! Эх!

Женщина-киборг? Женщина-машина? Гибрид из плоти с «инстинктами» механики? Кто она такая? Урод не лишённый привлекательности пола?

Первоначальное впечатление от знакомства с киноработой — оторопь. Что это? Что это такое? Что это такое вообще? Как относиться к предложенному режиссёром видеоряду? Есть ли здесь зёрна разумности? А рациональности? Это фантастика в чистом виде? или как? Куда именно автор клонит? К чему подводит зрителя? Много женского тела. Обнажённого женского тела. И что всё это значит? Что может значить? Да разве дело только в этом? Тут головоломки ребусами угадай-отгадай, просто в ряд…

Определённо — это кино способно потрясти и растревожить любую сонливость. Если зритель внимателен, если ведро поп-корна позабыл где-то на подступах к кинозалу, добро пожаловать на представление. Игра в жмурки для слабонервных среди кресел обеспечена. Тут и крепкий нервами мужчина может завибрировать от предложенного пиршества крови, хладнокровных выбросов агрессии. Что уж говорить о изнеженных дамах? Закройте глаза! Сомкните веки! Уши заложите поплотней! Пикантности французской фривольности не уступают многим картинам в жанре ужаса.

Казалось бы всё предельно понятно и просто здесь. Автомобильная авария привела к травме головы десятилетнюю девочку. Титановую пластину устанавливают ей в черепную коробку. Зашитный щит готов. Живи и радуйся. Однако спустя пятнадцать лет милая сексуальная особь превращается в жуткого монстра. Словно машина, сотрясает она людские жизни одну за одной. Ни жалости, ни раскаяния, ни тени переживаний в облике. Всё естественно. Всё обыденно. Как же так?

Именно в этом — скрывается отгадка шарады дамы-режиссёра. Современный мир препарируется таким образом. Смещение ролевых акцентов полов проступает всё отчётливее и отчётливее. Женщина перестала в нашем сегодняшнем мире быть просто женщиной. Она стала кем-то иным. Кем угодно, но не той, что определена природой для гармонии мироздания. Чудищем! Конструкцией! Биороботом! Атрибутика сохранена внешне, а внутренне, переродилась «напрочь». Язык аллегории избрала автор для печали. Естественность беременности доведена до абсурда, вынашивание плода, будущее материнство — сокрытием состояния от окружающих. И что же в итоге? А разве может быть что-то нормальное в таких обстоятельствах?

Понять и принять это кино весьма непросто. С первого раза — точно. Необходимо отвлечься, призадуматься… Туда-сюда мыслями пошевелить. Что же это было? Просмотр, вторичный, хотя бы и беглый, хотя бы и выборочно, способен прояснить суть режиссёрской задумки окончательно.

Отсутствие ироничного, позволяет понять, насколько серьёзна поднимаемая здесь проблема. Ни шутки, ни улыбки. Ни на грамм.

7 из 10

Титан бросает вызов установившемуся миропорядку. Это фильм о прехождении традиционных границ. Его идейная составляющая вбирает в себя множество трендов современной западно-либеральной мысли: технофетишизм, феминизм, трансгендерность, инцест, кризис семьи, трансгуманизм. Эти концепции художественно выражаются в фильме посредством эстетики безобразного. Безобразность титана двоякого рода — внешняя и внутренняя.

Внешне — это обилие отвратительных и, самое главное, бессмысленных сцен насилия (любителей хоррора и острых ощущений, безусловно, порадует шпилька, втыкаемая в различные человеческие отверстия). В фильме демонстрируются сексуальные девиации — от уже успевших стать тривиальными актов (подразумеваемого) инцеста и лесбиянства до соития с автомобилем (что-то новенькое!). Посредством самоистязания осуществляется распад образа женщины. Симпатичная исполнительница главной роли актриса Агата Руссель претерпевает на экране такие метаморфозы, что становится как-то не по себе. Действительно, что может быть безобразнее трансформации прекрасной девушки в бесполое существо или в киборга? (следовало бы адресовать этот вопрос современным феминисткам, наподобие Донны Харауэй). Дефеминизация персонажа не единственный распад формы, зафиксированный в данной кинокартине. Также показана деформация института семьи, столь характерная для западно-современной картины мира. Образ матери вытесняется на периферию, в то время как с отцом устанавливаются патологические взаимоотношения. Они либо абсолютно негативны, носят деструктивный характер, либо переосмысливаются в позитивном ключе, но приобретают при этом инцестуозный подтекст. Помимо прочего «Титан» визуально размывает границы между полами, между человеком и техникой.

Внутренняя же безобразность Титана состоит в отсутствии чётко-очерченной формы. Начиная с жанровой неопределённости (что это — триллер, хоррор, драма, фантастика?), через отсутствие однозначно считываемого авторского посыла, до винегрета визуально ярких и эпатажных эпизодов, лишённых глубокого смысла (телесность превалирует над осмысленностью). Главная героиня фильма психологически совершенно аморфна — у неё нет ценностей (кроме патологической любви к автомобилям), нет разумной воли (помимо воли к выживанию, что характерно для любого животного), нет внутреннего мира (что в Алексе кроме эмоций есть специфически человеческого?). Даже реплик в фильме у неё не так много. Итак, кризис идентичности в «Титане» — это не просто кризис гендерной принадлежности, но, более того, кризис субъекта, кризис человеческой идентичности.

Холодные цвета фильма контрастируют с лейтмотивом огня. Это визуальный аттракцион, калейдоскоп распадающихся образов — сродни кислотному бэд-трипу или галлюцинации шизофреника. Любителям зрелищ и острых впечатлений стоит посмотреть этот фильм. Но не стоит забывать, что рождение нового человека в «Титане» переосмысливается как вырождение гибрида. Телесность «Титана» — это радикальная деформация человеческого тела. «Титан» низводит зрителя до самых глубин Тартара — места более отдалённого даже чем ад, предназначенный для всё-ещё-человека. Остаётся только гадать (желательно, по внутренностям мёртвых животных) — куда ещё заведёт зрителя современный кинематограф?