Жюль и Джим

«Жюль и Джим» 1962 года носит статус культового кино. Возможно, если вы не смотрели ничего из 20х, вам действительно покажется необычным и прорывным в плане операторской работы. Вот только та же субъективная камера была у Эйзенштейна в «Броненосце Потёмкине» в 1925, а монтажные склейки города и полупрозрачные образы можно было увидеть в «Человеке с киноаппаратом» Дзиги Вертова 1929. Поэтому я не буду особо добавлять баллы за новаторство. Мало того, некоторые операторские решения сомнительны: затянуто показывать одну сцену, рвано обрывать другую далеко не всегда удаётся удачно. Ну а про атмосферу эпох.. . у многих фильмов получалось раскрыть 10е и 20е лучше. Да, тут пара забавных шляпок, пара аутентичных машин и старомодные костюмы для бокса. И всё. 7 из 10, не более.

Теперь перейдём к актёрам. Они играют.. . нормально. Тут нет никаких особых перфомансов. Иногда актёры говорят слишком монотонно. Впрочем, от смеха главной героини вам может стать не хорошо. Но это уже придирки. В целом — 6 из 10 (без «Жуля» было бы меньше).

И так, на очереди сюжет, который, по сути, является «Санта-Барбарой». Герои совершают те же ошибки снова и снова на любовном фронте. И если с Катриной понятно всё сразу — в голове пустота, то понять глупость Джима я так и не смогла. Начитанный, осознавший суть Катрины, тем не менее наивно пробует опять играть в её игры. Самый интересный герой, на мой взгляд, это Жюль. Я поверила, что он старается быть с той, кого нарёк женой, кто стал матерью его дочери. Будучи человеком твёрдых принципов, как истинный носитель немецкой культуры, он не может идти против своей возлюбленной. Ну а французская натура Катрины и Джима — это просто красивые громоздкие слова и с отсутствием смысла. Одним словом — сюжет похож на графоманскую работу, усердно пытающуюся выглядеть умнее, чем он есть. 6 из 10.

Отдельным пунктом отмечу неровность в жанровой принадлежности. И это не как у Уэса Андеросна или Тайки Вайтити, где трагикомедия неожиданно, но оправдано перерастает в драму Нет, тут комичность кажется очень туго вклеенной, а момент со слезами Катрины — смехотворным. Финал сопровождает весёлая музыка. Ну вот, ещё и конец подпортили! Кстати, юмористические любовные похождения в начале можно было спокойно немного сократить. Но зачем это нужно — что сняли, то и показали. Нам намекают, что те, кто не понял — дурачки.

Вот такой не радушный итог. Признанная классика — далеко не всегда такая уж великая. Были фильмы про сложные любвеобильные натуры лучше как и задолго до 60х, так и после «свингующего» десятилетия. Но если хотите хвалить Трюффо за то, что его.. . все хвалят, то, пожалуйста, ваше дело.

6 из 10

Фильм я немного недопонял и к таким пока выводам я пришел.

Два человека (собственно, австриец Жюль и француз Джим) случайно встретились и стали друзьями. Они разделяли интересы, делились друг с другом впечатлениями. Однако скоро Жюль и Джим встретили женщину по имени Катрина. Надо сказать, что после встречи с ней жизнь мужчин поменялась. Не знаю, мне кажется, что их интересы, хобби — скажем, все внешнее стало крутится только вокруг этой женщины. И в картине это видно — Катрин как маятник переходит то в сторону Жюля, то в сторону Джима, не зная к кому окончательно перейти. И я видел только эту драму выбора. Внешнее — другие люди, профессия главных героев, даже важные события как Первая мировая война, процесс сжигание книг нацистами — все это упомянуто вскользь, служит фоном для любовной «эпопеи» троицы. И, можно сказать, субъективное подчиняет объективный ход событий. Метания же Катрины приводят к тому, что становится непонятна сама личная жизнь главных героев — настолько их жизнь сконцентрирована вокруг этой женщины. Джима искренно любит одна женщина — он ее ценит и дорожит ее преданностью, но страстно его влечет к Катрине (потом, он к Катрине изрядно охладевает, что обуславливает у нее истерику «потери власти»(?)). Жюль понимает, что Катрина разлюбила его и уже не может радоваться браку с ним, но не может ее отпустить, так как он ее любит. Эта патологическая связь настолько подчинила все стороны жизни, настолько осложнила отношения троих людей, что Катрина — главный центр притяжения, решила разорвать ее посредством самоубийства (причем, прихватив «с собой» с улыбкой на устах и Джима). Жюль остался один…

Таков сюжет картины. Если рассматривать методы и приемы, то стоит отметь следующее:

1) Сюжет и даже действия героев картины комментируются как закадровым голосом, так и, можно сказать, главными действующими лицами — Джимом, Жюлем и Катриной. В буквальном смысле тебе «разжевывают» историю и эмоции, не оставляя попытки самому «прокрутить» ход событий (моя попытка рассказать о данном фильме повторяет технику повествования закадрового рассказчика);

2) Музыкальное сопровождение. Трагические события преподносятся с довольно веселенькой музыкой, что оставляет впечатление, словно, все происходящее является фарсом (фильм получается как трагикомедия);

3) Жизнь иллюстрирует только похождения двух героев — Жюля и Джима (хотя, вопрос — их ли жизнь я вижу? Может, я наблюдаю, как Катрина подчинила их жизни и заставляет само бытие «кружится» возле нее?). Исторические события, второстепенные персонажи играют роль антуража.

Может, этот фильм — интерпретация пагубности любовного треугольника. Может, это рассказ о том, что такой любовный интерес неправильный, так как сама жизнь с ее интересами, ходом времени, людьми не имеют значения и «теряются» в сознании воздыхателя(ей). Или же, это попытка режиссера показать не только трагедии, происходящие на арене истории, но, и, которые разворачиваются в судьбах отдельных людей. В общем, интерпретируй как хочешь…

Кажется все просто, но странный осадок остался (концовка сшибает, в буквальном смысле, весь ход «метаний» троицы).

Оценку не решусь поставить. Пусть будет нейтральный фон.

«Жюль и Джим» — один из самых увлекательных фильмов в истории кино, захватывающий зрителя с первых кадров и не дающий ему опомниться до самого финала, срежиссированный и смонтированный без пауз и лакун, он и сейчас удивляет его обилием событий на минуту экранного времени. Кинематограф Трюффо максимально лишен элитарности, — это зрительское искусство по самой своей сути, синефильский мастер-класс режиссуры, который, тем не менее, всегда ставит форму на вспомогательное по отношению к содержанию место.

«Жюль и Джим» намеренно лишен символики, туманных образов, все в нем проговорено, обнажено, вывернуто в своей откровенности до последней стадии, психологические мотивы поступков персонажей осмыслены и обозначены ими самими, что родним их с литературными героями. В фильме Трюффо заметен не только кинематографический след (прежде всего, Хичкока, что позволяет рассказать мелодраматическую историю языком саспенса, превратив ее почти в триллер), но и литературный — книги писателей «потерянного поколения», ибо у Трюффо, как и у Ремарка и у Хемингуэя, очевидно разочарование в традиционных ценностях, обанкротившихся в ходе Первой Мировой, и попытка найти опору в амурной фривольности и свободе нравов.

Тем не менее, режиссер «Жюля и Джима» достаточно мудр для того, чтобы, передавая радость бытия, игривость, легкомыслие своих персонажей, не показать, какой трагедией может обернуться поиск новых ощущений, по сути создавая антитезис к своей тетралогии об Антуане Дуанеле, прославляющий ценности сексуальной революции, за десять лет до «Последнего танго в Париже», изображая духовную катастрофу полигамии без морализаторства и занудства, доводя до логического конца мотивы и поступки своих героев.

Катрин очень напоминает Бред Эшли из «Фиесты» Хемингуэя»: она воплощает женское начало, ищущее себя в идеальном мужчине, проблема в том, что он разделен надвое — на Жюля и Джима, чья дружба превращает их в единое целое, грани совершенной личности, как было это с Робертом, Кестером и Ленцем в «Трех товарищах» Ремарка — книги также, видимо, вдохновлявшей Трюффо при создании фильма на основе романа Роше, современника писателей «потерянного поколения». Путешествие из постели в постель, тогда могущее шокировать публику, всего через пять лет станет нормой жизни для бэби-буммеров, чье саморазрушение в беспорядочной полигамии изобразят Эсташ в «Мамочке и шлюхе», а спустя 20 лет Гаррель в «Рождении любви» и «Я больше не слышу гитару», показав закат этого поколения.

Трюффо снял во многом знаковый фильм для своего времени, с одной стороны чрезвычайно точно воплощая воздушную эстетику «новой волны», очарование молодости, ее игривое обаяние, с другой стороны показывая до чего доводит «невыносимая легкость бытия», какой трагедией оборачивается полигамия для ищущих себя в ней людей. Жанна Моро, исполняющая роль Катрин, создает здесь пленительный образ, в который невозможно не влюбиться, противовес фрустрированной некрасивой интеллигентке из «Ночи» Антониони, снятой за год до «Жюля и Джима». Подобно ей чрезвычайно органичен Оскар Вернер в роли мягкого, человечного Жюля, через три года воплотивший схожий образ Монтрэга в экранизации антиутопии Брэдбери «451 градус по Фаренгейту», где Трюффо уже перешагивает границы «новой волны» в поисках универсальной зрительской киноэстетики.

Подводя итоги, можно смело сказать, что подобные «Жюлю и Джиму» фильмы не стареют и смотрятся с интересом по следующим причинам: во-первых, потому что они созданы синефилами-самоучками, любящими кино и знающими секрет зрительского успеха, ибо сами -зрители, во-вторых, потому что они предельно честны и последовательны в изображении жизни, не восхваляя и не осуждая своих героев, показывают, как их легкомыслие и фривольность оборачиваются трагедией, в-третьих, потому что они попадают в болевую точку своего времени, изображая конфликты с беспристрастностью и объективностью.

«Жюль и Джим» — еще один шаг, приближающий французскую новую волну к форме цунами, бьющей по оковам авторского кино и высвобождающей его индивидуальность. Это стихия, что нахлынув на мир кинематографа, наполнила его новым содержанием. Лента Франсуа Трюффо, подарившая второе рождение героям со страниц романа малоизвестного автора, так же стихийна; в беспечной безмятежности первых кадров незаметна мощь будущих ударов — война, разлука, страх, смерть — почти все четыреста.

Это альманах человеческих жизней, чью сегментарность безапелляционно определила трагедия начала двадцатого века — затишье перед бурей, бессмысленное побоище — друг идет на друга, боясь его убить, — и время сбора камней, расчищение места перед поступью грядущего. Судьбы трех приятелей и одной женщины сплетаются воедино, но это не фантом романа Ремарка, и под пристальный взгляд камеры попадает не война, продолжающаяся в сердцах потерянного поколения, а любовно-дружеские перипетии творческой интеллигенции — главных героев Жюля и Джима и их приятеля Альбера, играющего второстепенную роль.

Трюффо в ненавязчивой манере раскрывает их историю — появление в жизни друзей Катрин, которой бы больше подошло имя Эйяфьядлайёкудль — женщины-вулкана, такой же непредсказуемой и опасной. Сотканная из нежности весны, игривой улыбки лета, капризности осеннего солнца и порывистости зимнего ветра — она первозданная тайна самой природы. Очаровывающая и очаровывающаяся, способная затопить лавой чувств, что позже обречена остынуть. Реинкарнация сирены, кажущаяся способной к приручению — обманчивая надежда спасительным миражом притягивает одинокого Жюля.

Но это не бесчувственность избалованной красавицы, образ героини — воплощение женственности, ее эмоционально-чувственного компонента. Эта не Прекрасная Дама из грез, но та сердцевина женской сущности, что отделенная от наслоений морально-этических норм, воссоздана в изначальной архетипичности анимы. Поэтому столь отличны ее и мужское мировосприятие, но контакт их рождает восторг: «Королева!».

И именно поэтому подмечена ее особенность познания мира — отдаваясь ему, покоряясь своим чувствам — рациональные мотивы пробиваются в ее поведении не чаще, чем васильки на пшеничном поле. Чувства нельзя уложить в математически стройную систему, поэтому и отношения героини с объектами своих возлияний хаотичны. Краткое увлечение Альбером сменяет пылкий роман с Джимом, но и Жюль в статусе мужа Катрин не остается обделенным. Огонь страстей утихает и возгорается вновь, склоняясь в разные стороны, пока не сжигает всех дотла, обернувшись пламенем крематорной печи.

Режиссер не порицает героев: он не судия, а исполненный эмпатии наблюдатель — как врач, следящий за линией ритма сердца — за подъемами и спадами чувств, как психолог, с бережной предусмотрительностью разворачивающий свиток тайных мыслей. Губительная и созидательная сила любви и дружбы, взгляд сквозь ясное стекло объектива в бездну души и лабиринт взаимоотношений — лишь часть мотивов полифоничной тематики киноленты.