Тит - правитель Рима

Данный фильм был просмотрен мной по глубочайшей ошибке, вследствие чего и получены травматические воспоминания о бесспорно одной из самых кровавых пьес Шекспира.

Скажу так, я не фанат Шекспира, хотя очень интересуюсь исторической подоплекой существования такого явления как Шекспир и раздутой вокруг него неестественной славой, какой он не заслуживает ни разу.

Сама пьеса «Тит Андроник» даже у Шекспироведов вызывает недоверие, так как по составу и сырости совершенно не похожа ни на один из стилей повествования якобы писателя. Если разбирать конкретно Шекспира, то это не то место и не то время, желающие думаю сами уже в теме.

Вернемся к фильму, который всё же имеет свой стиль и историю, но это ни разу не говорит, что этот фильм надо допускать к широкому прокату.

Его возрастные рейтинги крайне занижены и, узнавая предысторию фильма, понимаешь, что нездоровая слава вокруг Шекспира продолжается и по сей день, что умных людей должно навести на тревожные размышления. В общем фильму при явных несоответствиях дали зеленый свет с рейтингом 16+, хотя по сути это и 18+ и должны быть указания на изнасилование и расчлененку, как хоррору, чего собственно не имеет места быть и что может быть использовано как основание для подачи иска за намеренное искажение в преподнесении информации. Заявленные жанры ни разу не подготавливают зрителя к сюжету, только что имя Шекспира должно стать предупреждением, хотя для меня лично не стало, так как я с пьесой не была знакома.

Переизбыток крови в повествовании обусловлен литературным источником, и данный переизбыток режиссер фильма обыграла на все 100%. Фильм являет собой некий перфоманс заигравшегося в солдатики мальчика, который по действию сюжета одновременно является и внуком Тита и вне игровым персонажем. Скажем так мы вроде бы как смотрим фильм, как аллюзию фантазий мальчика, но господь Бог, что же это за нездоровый мальчик, у которого такие кровавые, пересеченные с расчлененкой, сексом и каннибализмом фантазии?

Мало того режиссёр предлагает нам и вторую аллюзию, что мальчик это и есть наше общество, которое состоит из нездоровых больных детей с адскими фантазиями, которые произрастают из их незрелой и нездоровой природы. Вы как хотите, а для меня это безусловное оскорбление человечности. Шекспир вообще вреден для изучения тем более юными умами. А его чрезмерная пиаризация всего лишь очередной наркотик для истребления людей.

Но вернемся снова к фильму.

Поскольку фильм заявляет о себе в первых кадрах, что это бредо сон, бредо игра больного воображения ребенка, то в фильме можно творить любой бред и треш.

По сути так оно и есть. Фильм это грандиозный перфоманс кровавых страстей. Месть, борьба за власть, все виды извращений и психических пыток наравне с пытками физическими. Всё это предлагается увидеть зрителю в двух частях красочного, как бред шизофреника, фильма.

Яркие костюмы, как эклектика разных эпох, и не только костюмы, но и декорации и оружие и вообще всё. По замыслу режиссера это наверное проекция, мол что Древний Рим, что наши дни, придурки живут всегда.

По сути фильм невероятное оскорбление человечности, чести, любви и умения любить и прощать, умения жить и радоваться жизни. В фильме и в пьесе нет ни одного здравомыслящего и нормального героя. Самых относительно нормальных убивают в первых же частях.

Апофеозом торжества низости всех героев фильма становится финальный ужин, где все убивают всех на глазах у всех, а под занавес всё тот же мальчик печально бродит среди останков не то своих родных не то своей чрезмерной фантазии.

Если у вас не случится шизофрения после этого фильма, я очень рада за вас и одновременно восхищение данным шедевром это очень тревожный звонок о душевной черствости. Разве можно восхищаться кровавым бредом и убийствами, глупостью и более того возводить это в культ международной культуры обязательной к изучению?

Я прошу просто включить не ум, а совесть и сказать по чести, а нужны ли нам такие фильмы вообще?

О люди! Порождение крокодилов! И. Ф. Шиллер

Четырнадцать убийств, тридцать четыре трупа, три отрубленные руки, один отрезанный язык не упоминая групповое изнасилование и под занавес, каннибализм — таков список ужасов, наполняющих первую трагедию Шекспира, «Тит Андроник», самую кровавую из его пьес, в которой он «переиродил самого Ирода». Повествует она о высокородном генерале, под командой которого римские войска разгромили после тяжёлой многолетней войны армии готов. Потеряв на полях битв 20 своих сыновей-воинов, триумфaтopом возвращается Тит в Рим, везя в клетке королеву готов, Тамору и трёх её сыновей, главные его трофеи в войне. Невзирая на мольбы Таморы, Тит принесёт в жертву богам её старшего сына. Тем самым он приведёт в движение цепную реакцию коварных и жестоких актов мести, убийств и насилия.

Tрагедия пользовaлась успехом у современников Шекспира, но постепенно, стала считаться худшей пьесой лучшего в мире драматурга, упрощённой, абсурдной и нeлeпой. Со временем, её нaчали рассматривать как юношескую попытку Шекспира в жанре трагедии мести, очень популярном в Елизаветинскую эру. Поместив действие «Тита» в Древний Рим, он воспользовался мифологическими сюжетами Древней Греции. Один из них — сказание о юной девушке Филомеле, к которой воспылал низменной страстью муж её старшей сестры. Утолив похоть, он вырезал несчастной язык, чтобы она никому не рассказала о его преступлении. Другим источником стал миф о смертельной ненависти, вражде и борьбе за власть между двумя братьями, Атреем и Фиестом.

Популярность «Тита» в эпоху Елизаветы можно объяснить тем, что eгo нужно смотреть, а не читать. На протяжении всей своей карьеры Шекспир был, в первую очередь, театральным, сценическим деятелем и только потом — писателем. Привязанная к печатному слову, шокирующе накалённая атмосфера пьесы кажется смехотворной, и этим проигрывает при чтении зрелым работaм драматурга. Безумный же макабрический карнавал, которым стало представление «Тита» на подмостках, втягивал зрителей в ожившее действо, вызывал у них ответную реакцию сопричастия несомненным драматизмом происходящего, стремительностью и целеустремлённостью сюжета. Изначальная популярность начала возвращаться к «Титу Андронику» только в последние десятилетия нашего времени, вo мнoгoм благодаря, удивительно яркой, декадентски изысканной, анархически-анахронической экранизации Джулии Теймор, «Titus», по сей день, единственной кино-версии квази-исторического хоррора молодого Уилла Шекспира.

Тэймор выбрала в качестве кино-дебюта раннюю трагедию Шекспира после того, как поставила её в одном из театров офф-Бродвея. И театральная постановка, и фильм начинаются с того, что современный мальчик играет дома на кухне в войну со своими игрушечными солдатами, обильно поливая их кетчупом, имитируя реки пролитой крови. Неожиданно, он переносится в Древний Рим, где оказывается Люцием, юным внуком Тита Андроника, а его игрушечные солдаты оживают и превращаются в римских воинов, из рук которых вырастают мечи. Уже начало фильма задаёт концепцию видения Тэймор, чей основной посыл — смешение временных эпох и их атрибутов. Некоторые персонажи разъезжают на колесницах, некоторые на автомобилях и мотоциклах, а иные — на танках. Воинственные древние римляне владеют и арбалетами с винтовками, и мечами с автоматами. Мирно соседствуют на столе пиво в бутылках с вином в древних амфорах. Cыновья почившего императора, призывают в микрофон граждан Рима отдать свои голоса одному из них. По словам Тэймор, анахроничная структура была создана, чтобы подчеркнуть внеременность насилия, его универсальность и неотъемлимость от человечества во все времена: «Костюмы, атрибутика, лошади, колесницы или автомобили представляют сущность персонажа, не зависящую от определенного исторического момента. Действие этого фильма могло разворачиваться на протяжении всей истории, начиная с 1-ого по 2000-ый год.»

Тэймор превратила «Тита» в многослойную, постоянно меняющуюся кинo-фантазию, в которой реальны только насилие и жестокость. С улиц Древнего Рима, мы переносимся в Италию времён Муссолини, затем в мир Алисы в стране чудес, где игрушечные фигуры оживают и вырастают в человеческий рост, а оттуда, в современные аркады игровых автоматов. По мере того, как эти среды обитания сталкиваются и взаимопроникают, они сплетаются в нереальный вневременной мир, в смертельно заряженную виртуальную реальность, где герои пьесы вырисовываются как повторяющиеся исторические архетипы. С первых же кадров, безжалостность и ожесточение в «Тите» нарастают как лихорадочная массовая истерия, которая поглощает персонажей и превращает их в кровожадных злодеев. Скорбящая по старшему сыну Тамора, чьи мольбы о милосердии не тронули Тита, неожиданно вознесясь к вершине власти как супруга римского императора, становится безжалостнoй фуриeй. Два её младших сына, поначалу напуганные подростки, жмущиеся к матери, перевоплощаются в насильников-социопатов, шутников в стиле Алекса де Ларджа. Благородный Тит, отказывающийся от императорской власти, не раздумывая, поверит клевете на своих сыновей и потеряет их, поддавшись ложной праведности. К концу фильма Энтони Хопкинс играет Тита обезумевшим королём Лиром в поварском колпаке, пригласившим врагов на банкет из преисподней, который Питер Гринуэй мог бы тщательно спланировать, а Ханнибал Лектер с улыбкой одобрить.

Несмотря на преднамеренные анахронизмы, Джули Тэймор близко следует за пьесой и вернa языку Шекспира. Поэтические проникновенные строки не кажутся устарелыми или тяжеловесными в устах актёров, a словно заново рождаются на глазах у зрителя. В чём Теймор расxoдится с Шекспиром, это финал пьесы. В последних кадрах картины повзрослевший мальчик Люций покидает вакханалию безумия с крохотным младенцем на руках, спасая от неминуемой смерти незаконнорожденного сына двух злопамятных безжалостных убийц. Возможно, это образ надежды на фоне восходящего вдалеке солнца. Но возможно, что в невинном сиротке дpeмлeт до поры до времени наследие кровожадной ненависти, которое он принесёт в будущее. Сегодня, через 18 лет после выхода «Тита» на экраны, когда в десятках стран во всём мире массовые убийства, террористические акты, варварство и бесчеловечность к мирному населению и к детям в том числе становятся обычным явлением и новой реальностью, начинаешь поневоле склоняться к пессимистическомy финалy. То, что мы видим в реальном времени на Интернете и в средствах массовой информации далеко превосходит абсурдную жестокость любого фильма или пьесы, включая «Тита Андроника». Но кинo Тэймор интереснo тем, что рисуя в яркой художественной форме отталкивающие, и в то же время эстетически завораживающие картины абсолютных пучин низости и гнусности, онo заставляет размышлять о пределах зла и насилия, на которые способен человек. Своей провокационно-прекрасной экранизацией, не привязанной к определённому моменту во времени, Тэймор срывает с «Тита Андроника» ярлык худшей трагедии Шекспира, делая возможным переоценку её значения и истинного местa в каноне его творений. Фильм «Тит» — это серьёзный аргумент в пользу пьесы, несмотря на то, что единственной движущей мотивацией для большинства персонажей является жажда мести, переполнившая их души настолько, что ни на что иное места в них не осталось.

'- Ты хочешь уподобится богам? Так будь же в милосердии им подобен!» (с)

Произведение Уильяма Шекспира «Тит Андроник» — написано в жанре античной трагедии, и события пьесы относятся к временам древнего Рима. Так же, это творение не принадлежит, по общему мнению знатоков литературы к лучшим произведением классика, поскольку написано было автором в юном возрасте. В сюжете действительно есть определённая доля сумбура, смешивание нескольких жанров: от вроде бы исторической драмы, до жестокого триллера, а так же много крови. Вероятно в своё время это поставило в тупик тогдашних театралов — как воссоздать закат Римской Империи и всю эту вакханалию жестокости и крови, которой мог бы в дальнейшем позавидовать даже эпатажный маркиз Де Сад? Не прижившись в репертуаре театров той поры, «Тит Андроник» в последствии оказался как бы изгоем среди богатого наследия Шекспира. Потому это произведение не ставят на сцене, и не проходят в школьной программе. Но значит ли, что эта вещь плоха? Конечно нет! Если посмотреть на другие литературные, или же кинематографические творения, то без труда легко обнаружить многое из того о чём писал в этом произведении Бард. В частности, атмосфера скандального «Калигулы» Тинто Браса, или же такой одиозный сериал как «Рим» — могут быть наследниками этого опуса Шекспира. Но лишь визуально и стилистически к нему они близки, а в целом же, в сюжете «Тита» о другом говорится. Это не только история дворовых оргий и забав, расправ монарших особ над врагами и реки крови их. Шекспир писал тогда о Мести. Именно с заглавной буквы, ибо это чувство как сжигающий заживо огонь, испепеляет практически всех действующих в пьесе лиц. Начиная её заглавным персонажем — славным военачальником Титом, его врагом — царицей Таморой, и заканчивая прочими героями, которые питают ненависть друг к другу, и не остановятся в желании покончить с антагонистами не перед чем. Пожалуй, из пьесы этой можно вынести урок, который заключается в назидании того, что Месть страшна, опасна и ей не стоит подчинять жизнь свою. Иначе это плохо кончится, возможно даже столь кроваво…

В центре истории генерал Тит Андроник — славный полководец, который после смерти цезаря приехал в Рим с очередной победой над варварским народом, привезя в столицу пленницу — их королеву Тамору. Сенат и народ желает чтоб на трон взошёл он, место покойного цезаря занял. Но старый военачальник хочет отдохнуть, уйти на покой, оттого он передаёт власть молодому патрицию Сатуринину — претендующему по праву на это место. Став цезарем, тот сватается к дочери Тита — юной Лавинии, которая будучи влюблённой в другого молодого человека, сбегает от отца. В попытке её остановить, разъярённый Тит убивает пытавшегося охладить его пыл, одного из собственных сыновей. Юный цезарь бранит вероломство семьи Андроника, отказывается от сбежавшей невесты и берёт в жёны свою пленницу — Тамору. Став супругой венценосного Сатуринина, Тамора жаждет кровной мести за убийство сына, который пал от меча Тита. На помощь мстительной чертовке приходят два других её отпрыска, а так же злодей — любовник мавр Аарон. Последний плетёт сложные, запутанные интриги, в которых стремится всех врагов своих стравить друг с другом. Череда кровавых убийств и жестоких надругательств начинается с осквернения дочери Тита, которую поймали дети Таморы. Её насилуют, лишают языка и отрубают руки. Двоих сынов Тита по доносу арестовывают и приговаривают к казне. Желая жестоко пошутить над стариком, мавр предлагает Титу, якобы от имени цезаря за их жизни достойный выкуп — руку самого военачальника Рима. Герой без раздумий соглашается, не зная даже о том, что только зря себя калечит, на потеху коварному мавру. Позже тот пришлёт в его дом и головы сынов его и отрубленную руку, которую с насмешкой возвратил. Прознав о злостном обмане, а так же о том, что негодяи сотворили с его дочерью, Тит решает отомстить Таморе, Аарону и молодому цезарю, которого он сам возвёл на трон, и который в отместку ему ответил неблагодарностью постыдной…

Вероятно не желая соревноваться с похожими киноисториями о Древнем Риме, авторы картины сделали постмодернистскую постановку, смешав в кучу и античность — откуда костюмы героев, солдатские доспехи и плащи с шлемами, и современный мир — с автомобилями, микрофонами, оружием и теле — видео — аппаратурой. Таким образом на экране возник совершенно футуристический параллельный мир. На самом деле, ключ к правильному пониманию подобного видения пьесы даёт пролог, в котором мальчишка играется в солдатики, переставляя на столе различные фигурки экшен — героев, вероятно представляя воплощение прочитанной пьесы Шекспира. Постепенно разыгравшееся воображение его уносит в придуманный им мир, и он органично влезает как бы в само действие пьесы, в качестве младшего из сыновей многодетного Тита — юного Луция… Да, признаться по началу всё это гротескное смешение стилей и эпох мешает восприятию картины, а некоторые эпизоды благодаря современной музыке производят довольно комический эффект, при том, что явно не были рассчитаны на это. Но после определённого времени, ты принимаешь своеобразные правила игры, навязанные тебе режиссёром картины (к слову — женщиной) и всё дальнейшее повествование сюжета в подобной манере идёт как по маслу. Хотя, откровенно признаваясь, я предпочёл бы посмотреть на «каноническое» воплощение этой шекспировской пьесы… Художественные особенности проекта выполнены достойно. Широкоформатная плёнка, качественные компьютерные спецэффекты, изобретательность в сочетании современных и древних костюмов, визуальное решение картины, включая саундтрек Элиота Голденталя и операторскую работу Лучано Товоли; не говоря уже о превосходной игре выучивших сложный и многогранный текст Барда, занятых в главных ролях актёрах. Среди последних выделю как всегда колоритного и монументального сэра Энтони Хопкинса, представшего на экране в образе генерала Тита Андроника. Не сказать, что это его лучшая роль, но он в неё был столь органичен и убедителен, что достоин наивысших похвал. Чего стоит хотя бы его отчаянный монолог, в котором он произносит стоя на коленях: «- За братьев, Люций, дай просить твоих. Ещё раз умаляю вас, трибуны!» Глядя на такое самоотверженное вживание в роль, не побоюсь этого слова — Великого актёра, нельзя не сожалеть, что Джулия Теймор ушла в постмодерн, не решившись в оригинале перенести на экран творение Уильяма Шекспира…

Под каменноцветным небом — в песке и глине лица их — войдут под своды Пантеона войска Андроника. За ними — клетка, в клетке той три пленника: повержена царица готов и отпрыски ее украдкой жмутся в угол. Невесел Тит и есть тому причина: ведь много воинов его вернулись, облачившись в белый саван. Их неподвижные тела несут соратники, кто уцелел в той рати и сраженьях. Взяв за основу творение Шекспира, которое «кровавой» драмой нарекли, создатель действо смешиваeт неординарно. Вот видим мы мальчишку в двадцатом веке. Играет он в солдатиков и — тут внезапно воин, который облачен в доспехи Рима, выносит через черный ход его на белый свет. Но предстают пред нами амфитеатр и костры, и может мальчик своими глазами наблюдать за пьесой. Все здесь похоже на спектакль и даже оперы мы отголоски можем распознать. Судите сами: армия теней вышагивает в ряд, синхронными движеньями напоминая фильм-балет. Работа хореографа видна, но — звучат фанфары. Внезапно новое лицо на этой сцене — его косая челка отдает нацизмом, хромированная сталь автомобиля в этом акте создаст иллюзию диктата.

Сатурнин — новый цезарь и Тамора — та, что захвачена Андроником, — готова стать ему женой, и местью пламенной зажжется сердце. Ведь развращен и слабоволен новый император, а дева знает, как ублажить его. Тамора крутит этим сластолюбцем. Жестока месть, но и Андроник в силе. Перемещая действо в наши дни, создатель все же оставляет полем боя Древний Рим, лишь параллели проводя со смутным временем двадцатого столетья. Анахронизм сказания чарует глаз и вызывает удивленье. Условный мир скорее завлекает, давая шанс узнать то новое прочтенье. Здесь микрофоны рядом с саксофоном, цвета футбольных клубов на знаменах, ревут моторы мотоциклов на узких римских улочках, бильярдные столы и банки «Пепси», стрижки «панк» и телефонные столбы. Герои увлечены видеоигрой, хотя там — за стеной — мечи булатные звенят, динамики громоподобно вызывают новый дистрикт на бой. Эффект осовременивания сшибает с ног. Что нам Ди Каприо у База, или у Браны Офелия-Уинслет? А Ричард Третий у Лонкрэйна с сигаретою в зубах? Там все понятно. Здесь же два мира сходятся в одном. Модернизация лишь в плюс такому осмыслению. Пьеса оживилась, трактовкою своей стремясь к нам достучаться. Ведь воздаяние и месть сейчас уж в моде. Хотя бы у корейцев сколько можно об этом посмотреть. Тит дьявола узрел, а значит — прольется кровь на оба этих дома. Кровавый дождь все смоет — и терпение, и терпимость, создав для них лишь ту необратимость, что не оставит победителей в конце.

Ахахронизм в кино не нов, но здесь он ярок. Ландшафты, декорации — под стать. Свирепая насыщенность сего творения приводит в транс, в то замешательство, когда не ждешь засилья сцен кровавых и развратных, но вскоре понимаешь, как безудержна жестокость. Железной хваткой мастер постановки держит планку, работая с таким шокирующим текстом, что потрясает уродство моральное героев, уродами физическими делающих других. Не отводя глаз от экрана, зритель смотрит, как подобные зверям поедают себе подобных, смакуя приготовленный пирог из мяса тех сородичей, которые еще вчера совокуплялись на общем обозрении. Тит полон внутренних противоречий, которые прекрасно воплощает вечный Ганнибал, но не полководец, а кровожадный Лектер — его еще все Хопкинсом зовут. Его герой несчастен, сам не понимая, что выпотрошить пленника совсем не подвиг. Раскаянье не свойственно ему. Устав от завоеваний, он не стремится к семейному гнезду. Борьба снаружи и борьба внутри его, но разорвать сей узел он не может. Хотя и в силах милосердие проявить. Противоречий много, в самом деле. Причем все творчество Шекспира находит отклик здесь: и мавританский генерал, похожий на Отелло; отец семейства, предавший, словно Лир, своих детей; борьба за политическую власть — прям «Юлий Цезарь», не говоря уже о мести, коей гимн пропел Шекспир.

Блондинисто-развратный Майерс в паху соратника упрятал свой кадык. Его родительница, перейдя на рык, стремится вырвать сердце у врага. Риторикой отточенной Шекспира наполнены здесь диалоги, словно елизаветинский театр перед нами. Пятистопным ямбом вещают в фильме персонажи, что замедляет действие, порождает монотонность, но кровь, пролитая по ходу, не может не создать тот мощный стиль, что предложила Тейлор нам. Метафор много сложных и разгадать их смысл не слишком просто. Хотела что поведать этим женщина, которая не раз еще вернется к пьесам Барда? Отрубленные руки, трупы, коим нет числа, отрезанный язык — сей «инвентарь» перенесен добротно: пощады нет на сцене нашего спектакля. Живущий месть не живет — гласит молва, но не задумываются люди, что красный шар горит над ними. Наполнилось светило кровью жертв, испепеляет души гнев в груди. Смешивая колесницы, танки, мечи и пулеметы, Тейлор на излете двадцатого столетья показала ужас и нелепость всех войн за два тысячелетья. Зеленый цвет намеренно убрав, лишив спокойствия и безопасности героев, сей режиссер окрашивает все лишь в красный или синий, наполняя черным. Так цвет одежды Тита прогрессирует по ходу фильма: темная броня сменяется в финале одеждой повара, тем самым изображая перерождение непроницаемого для эмоций солдата в простого человека, сгорбленного под силой тягот, выпавших ему. О, Рим! Несчастен ты, злым умыслам подвержен. К чертям молиться. Боги вас забыли. Аве, Цезарь!