Белая птица в метели

В плотном пространстве современного американского независимого кино, в котором по обычаю своему бытует слепящая внежанровость и полный отрыв от заветов мейнстрима(сейчас, впрочем, все реже и реже) есть всего лишь два режиссера, в творчестве которых доминирует лишь одна тема — тема поступательного взросления и обретения своего Я в преимущественно враждебном большом мире, полном не чудес, а неизбывных кошмаров наяву. Этими режиссерами являются Ларри Кларк и Грегг Араки, практически в одночасье выдвинувшиеся в авангард современного американского синематического инди-пространства, и общими знаменателями в их творчестве есть не только пребывающие в бурном периоде собственного созревания тинейджеры на излете эпох и психологических изломов, но и методы киноязыка, которыми и Кларк, и Араки пользуются в своих фильмах — методы выразительно омерзительные, чернушные, жестко-реалистические и вместе с тем нарочито обличительные, обращающие заостренное внимание к актуальным проблемам общества, в котором живут, выживают или просто существуют их персонажи. Впрочем, если Ларри Кларк по-прежнему остается верным своему стилю порнографических шокеров, не изменяя собственным взглядам на жизнь и кино, то некогда скандалист Грегг Араки, создавший в 90-х годах кислотный портрет поколения Пепси в формуле Х, судя по его последней по счету полнометражной картине, «Белой птице в метели» 2014 года, впервые широко представленной в рамках Сандэнса, поступательно выходит за грани фола, обретая и обрастая плотью большого режиссерского стиля. Не без привычных провокативных приемов, но в этот раз уже по программе минимум при максимуме смысловой насыщенности.

Экранизация одноименного романа Лоры Касишке, «Белая птица в метели» первоначально стремится быть напрямую зарифмованной с предыдущей экранизацией автора — «Мгновениями жизни» Вадима Перельмана, ибо завязка одинакова в своей реалистичности — жизнь семьи и отдельного человека в ней меняется, искривляется, ломается под гнетом трагических обстоятельств, позволяя этому несовершенному несовершеннолетнему индивидууму пройти многотрудным путем взросления. Испытание как способ стать человеком в мире фантомов. Жанровость тут кажется даже излишней, и на первый план фильма Грегга Араки выдвигается сугубо личная история, начинающаяся словами «Когда мне было 17, моя мать исчезла…» и разыгранная в ярких тонах пряной восьмидесятнической упаднической ностальгии. Но куда и почему исчезла загадочная Ева Коннорс, оставив наедине со своими проблемами созревающую дочь Кэт и меланхоличного мужа, Араки интересует едва ли не в последнюю очередь. Сосредоточенно и с каким-то несусветным нажимом Араки рисует сложный портрет очередного взросления на фоне разрушения семейственности, превращения уютного семейного очага в ледяную глыбу. Еще никогда ранее в своем творчестве Грегг Араки не был столь чувственен и в то же время жесток, столь многозначительно символичен и при этом приземленно прост и понятен. Шик-блеск постепенно растворяющихся в омуте времени 80-х годов контрастирует с омертвением отдельной взятой семьи, типическая механистичность брачного секса рифмуется со страстью, похотью, незрелой грубостью юности, а жизненная трагедия до поры до времени кажется не более чем неудачной шуткой, дешевым розыгрышем, банальной проверкой на вшивость. Однако Араки стремится к молекулярной детализации кинематографического пространства буквально во всем, не упуская из виду даже незначительные на первый взгляд элементы сюжетного паззла, кипятя саспенс на медленном огне в духе Хичкока, и как бы невзначай едко замечая, что у Коннорсов далеко не все было в порядке в семейной жизни, развод был неизбежен, а благопристойность и благополучие было лишь эдакой маской для окружающих, дабы не выставлять напоказ собственный разоренный очаг. В условиях разрушения Кэт плывет по жизни, узнавая ее на вкус и аромат, пробуя себя в роли роковой распутницы, надевая маску циничной шлюхи, для которой все сводится лишь к одному — жаркому сексу и теплой выпивке. В ней перерождается родная мать, для которой истинные материнские чувства есть чем-то непознанным и неузнанным. Жесткая социальная характеризация здесь достигает пикового уровня, Араки будто вырастает в натурального сторонника всех семейных ценностей разом, показывая деструктивность избранного Кэт пути взросления через ошибки и прегрешения, постепенно становящиеся неприкрытыми грехами, которые не искупишь, не простишь, не отольешь слезами на исповедях и не выговоришь в молитвах. Но лишь на первых порах…

Довольно быстро достопочтенный режиссер начинает фрустрировать триллер, драму и детектив в сюрреалистическую рефлексию, первоначальный холодноватый реализм нарратива подменяется предельной условностью и тотальным беспределом сюжетной интриги, чтобы в финале обрушить вавилонскую башню катарсиса. Загадка остается разгаданной лишь на половину, а фильм искусно притворяется классическим жанровым изразцом, будучи при этом неочевидной историей очевидного взросления. решенной в форме умозрительного экзистенциализма и пронизывающего сюрреализма. Неслучайно «Твин Пикс» является одним из самых любимых фильмов Грегга Араки, неслучайно Шерил Ли служит этаким маячком в пространстве картины, неслучайно пропажа Евы Коннорс буквально рифмуется с загадкой убийства Лоры Палмер, а обыденность таит в себе невероятные и непостижимые кошмары. Для Араки в этой истории нет виновных и безвинных, все оказались хороши и все обречены на медленное умирание в чужеродных мирах, отраженных в кривых зеркалах. Реальность становится альтернативной, потусторонней, правда кажется не более чем искусно придуманной ложью, а белая птица исчезает навсегда в метели. Истинный мир фильма — это мир снов Кэт, в которых она беспрестанно ищет истинную сущность своей матери, теряя поступательно и свое Я. Истинный мир фильма — это холодная смерть как физическая, так и духовная. И все в этом фильме мертвы. Пробудить их уже невозможно.

В плотном пространстве современного американского независимого кино, в котором по обычаю своему бытует слепящая внежанровость и полный отрыв от заветов мейнстрима(сейчас, впрочем, все реже и реже) есть всего лишь два режиссера, в творчестве которых доминирует лишь одна тема — тема поступательного взросления и обретения своего Я в преимущественно враждебном большом мире, полном не чудес, а неизбывных кошмаров наяву. Этими режиссерами являются Ларри Кларк и Грегг Араки, практически в одночасье выдвинувшиеся в авангард современного американского синематического инди-пространства, и общими знаменателями в их творчестве есть не только пребывающие в бурном периоде собственного созревания тинейджеры на излете эпох и психологических изломов, но и методы киноязыка, которыми и Кларк, и Араки пользуются в своих фильмах — методы выразительно омерзительные, чернушные, жестко-реалистические и вместе с тем нарочито обличительные, обращающие заостренное внимание к актуальным проблемам общества, в котором живут, выживают или просто существуют их персонажи. Впрочем, если Ларри Кларк по-прежнему остается верным своему стилю порнографических шокеров, не изменяя собственным взглядам на жизнь и кино, то некогда скандалист Грегг Араки, создавший в 90-х годах кислотный портрет поколения Пепси в формуле Х, судя по его последней по счету полнометражной картине, «Белой птице в метели» 2014 года, впервые широко представленной в рамках Сандэнса, поступательно выходит за грани фола, обретая и обрастая плотью большого режиссерского стиля. Не без привычных провокативных приемов, но в этот раз уже по программе минимум при максимуме смысловой насыщенности.

Экранизация одноименного романа Лоры Касишке, «Белая птица в метели» первоначально стремится быть напрямую зарифмованной с предыдущей экранизацией автора — «Мгновениями жизни» Вадима Перельмана, ибо завязка одинакова в своей реалистичности — жизнь семьи и отдельного человека в ней меняется, искривляется, ломается под гнетом трагических обстоятельств, позволяя этому несовершенному несовершеннолетнему индивидууму пройти многотрудным путем взросления. Испытание как способ стать человеком в мире фантомов. Жанровость тут кажется даже излишней, и на первый план фильма Грегга Араки выдвигается сугубо личная история, начинающаяся словами «Когда мне было 17, моя мать исчезла…» и разыгранная в ярких тонах пряной восьмидесятнической упаднической ностальгии. Но куда и почему исчезла загадочная Ева Коннорс, оставив наедине со своими проблемами созревающую дочь Кэт и меланхоличного мужа, Араки интересует едва ли не в последнюю очередь. Сосредоточенно и с каким-то несусветным нажимом Араки рисует сложный портрет очередного взросления на фоне разрушения семейственности, превращения уютного семейного очага в ледяную глыбу. Еще никогда ранее в своем творчестве Грегг Араки не был столь чувственен и в то же время жесток, столь многозначительно символичен и при этом приземленно прост и понятен. Шик-блеск постепенно растворяющихся в омуте времени 80-х годов контрастирует с омертвением отдельной взятой семьи, типическая механистичность брачного секса рифмуется со страстью, похотью, незрелой грубостью юности, а жизненная трагедия до поры до времени кажется не более чем неудачной шуткой, дешевым розыгрышем, банальной проверкой на вшивость. Однако Араки стремится к молекулярной детализации кинематографического пространства буквально во всем, не упуская из виду даже незначительные на первый взгляд элементы сюжетного паззла, кипятя саспенс на медленном огне в духе Хичкока, и как бы невзначай едко замечая, что у Коннорсов далеко не все было в порядке в семейной жизни, развод был неизбежен, а благопристойность и благополучие было лишь эдакой маской для окружающих, дабы не выставлять напоказ собственный разоренный очаг. В условиях разрушения Кэт плывет по жизни, узнавая ее на вкус и аромат, пробуя себя в роли роковой распутницы, надевая маску циничной шлюхи, для которой все сводится лишь к одному — жаркому сексу и теплой выпивке. В ней перерождается родная мать, для которой истинные материнские чувства есть чем-то непознанным и неузнанным. Жесткая социальная характеризация здесь достигает пикового уровня, Араки будто вырастает в натурального сторонника всех семейных ценностей разом, показывая деструктивность избранного Кэт пути взросления через ошибки и прегрешения, постепенно становящиеся неприкрытыми грехами, которые не искупишь, не простишь, не отольешь слезами на исповедях и не выговоришь в молитвах. Но лишь на первых порах…

Довольно быстро достопочтенный режиссер начинает фрустрировать триллер, драму и детектив в сюрреалистическую рефлексию, первоначальный холодноватый реализм нарратива подменяется предельной условностью и тотальным беспределом сюжетной интриги, чтобы в финале обрушить вавилонскую башню катарсиса. Загадка остается разгаданной лишь на половину, а фильм искусно притворяется классическим жанровым изразцом, будучи при этом неочевидной историей очевидного взросления. решенной в форме умозрительного экзистенциализма и пронизывающего сюрреализма. Неслучайно «Твин Пикс» является одним из самых любимых фильмов Грегга Араки, неслучайно Шерил Ли служит этаким маячком в пространстве картины, неслучайно пропажа Евы Коннорс буквально рифмуется с загадкой убийства Лоры Палмер, а обыденность таит в себе невероятные и непостижимые кошмары. Для Араки в этой истории нет виновных и безвинных, все оказались хороши и все обречены на медленное умирание в чужеродных мирах, отраженных в кривых зеркалах. Реальность становится альтернативной, потусторонней, правда кажется не более чем искусно придуманной ложью, а белая птица исчезает навсегда в метели. Истинный мир фильма — это мир снов Кэт, в которых она беспрестанно ищет истинную сущность своей матери, теряя поступательно и свое Я. Истинный мир фильма — это холодная смерть как физическая, так и духовная. И все в этом фильме мертвы. Пробудить их уже невозможно.

Сюжет, как кажется в самом начале, довольно незамысловат: мы знакомимся с типичной американской семьей у которой начинаются проблемы в связи со старением жены, со слабохарактерностью мужа и взрослением дочери. И тут исчезает женщина. Оставшихся членов семьи, казалось бы, это никак не волнует. Жизнь где-то дала трещину, но все идет своим чередом.

Первое знакомство с режиссером (Грегг Араки) произошло именно на этой кинокартине.

Именно киноКАРТИНЕ, так как каждый кадр был интересен, замысловат и показывал то, что нужно было.

Длинные общие планы, передающие атмосферу затянутого разговора. Маленькие люди на большом экране, которые не знают о чем им говорить, как им говорить и нужно ли. В таких сценах присутствовала некая затянутость, которую мы можем испытать, сидя молча с малознакомым человеком.

Игра светом и цветом вместе с приятной музыкой для передачи чего-то теплого в жизни героев. Быстрый монтаж при монологах главной героини, которая старалась быстрее рассказать ту или иную историю.

Режиссеру спасибо за то, что абсолютно все приемы, присутствующие в фильме, работали на создание его атмосферы.

Высшим наслаждением было наблюдать за снами Кэт (Шейлин Вудли).

И актеры! Конечно же, прекрасная Ева Грин. Воплощение невероятной сексуальности. Женщина, которая боится однообразности и старения, по этому выглядит еще прекраснее, чем в юности! Лучшей актрисы для этой роли не найти. И милая Шейлин Вудли, и Кристофер Мелони, все справились со своими ролями на высшем уровне.

И отдельно хотелось бы сказать про название — «Белая птица в метели». Целая метафора, воплощающая в себя весь фильм (как я позже узнала, к моему большому сожалению, что есть книга, но так как она не прочитана, я продолжу про фильм). Почему птица? Почему белая? Почему в метели? Все это можно узнать только после просмотра.

Кино на один раз, но посмотреть стоит.

Драма. Я чувствовал, я подозревал, я почти был уверен — мне не понравиться эта картина — так и случилось. Простите конечно за слово «картина», назовем это просто «недоразумение». Давно я такого бреда не смотрел, но давайте все же будем объективными, и рассмотрим все подробно. Давайте я отмечу хорошие стороны этого творения:

1. Сцена, где на заднем плане играет известнейшая песня известнейшей группы — но сама сцена не важна, важна именно песня.

2. Отец семейства в исполнении Кристофера Мелони — единственный человек, которому сочувствуешь, и один из тех, ради чего стоит это смотреть.

3. Ева Грин — она здесь прошло ушла в отрыв. Настолько правдоподобно вызывать омерзение — это действительно талант, но о ней я поговорю попозже.

Теперь все плохое:

1. Актерская игра Шейлин Вудли — это просто нечто. Отвратительно, Шейлин просто отвратительная актриса, да и типаж ей тоже подходит. Бездарность!

2. Всем женским персонажам желаешь смерти — настолько они омерзительны. Даже смотреть на них противно, а то, какие они совершают поступки, особенно главная героиня вместе со своей матерью — особо бесят.

3. Отвратительный монтаж — им было просто лень сделать хотя бы нормально. Видно, что они только отснятый материал отнесли прямо на какой нибудь фестиваль(поскольку кино авторское, а такое обычно в кинотеатрах не крутят).

4. Сама история банальна — пропала мать, и дочь ее ищет. Конечно потом добавили некий детектив, что про финал — опять же — банальность.

5. Смотрибельность — именно так. Спасибо за то, что хронометраж не очень большой — полтора часа — но не каждый высидит это время. Я удивлен, как мне это удалось! Многим хватит и нескольких минут что бы понять — хрень — и со спокойной совестью, выключить. Настолько монотонно, что хоть вешайся.

Теперь о главных героях:

1. Кэт Коннор в исполнении Шейлин Вудли — главная героиня. Шлюха одним словом — простите мой французский, других слов к ней не подобрать. Причем шлюха в самом плохом значении этого слова, или если точнее — дрянь, которой нужно раз дат в морду, что бы она хоть что то могла понять. Про актерскую игру «актрисы» Шейлин уже писал выше.

2. Брок Коннор в исполнении Кристофера Мелони — отец семейства. Тихий и скромный человек, которому досталась странная жена и шлюха дочь. Одно из единственных светлых пятен данного творения. Кристофер молодец.

3. Ева Коннор в исполнении Евы Грин — именно из за нее и начался весь сыр бор. Странная женщина, если не сказать еще хуже. То, что она творила со своим мужем и дочерью просто не поддается разумному объяснению. Ева здесь просто бесподобна. Она любит сниматься в подобных работах(правда не всегда выходит удачно, но ее вины в этом нет). Она здесь настолько правдоподобна и убедительна, что просто отторок берет. Второе светлое пятно данного творения. Ева! Не разочаровывай меня никогда!

Почему в итоге поставил такой балл — да просто все. Один — за великолепную Еву Грин, другой — за скромного Кристофера Мелони. Все.

2 из 10