Плоть + кровь

Эпоха позднего Средневековья запомнилась мировой истории не только пышностью дворцовых балов, зрелищностью рыцарских ристалищ и куртуазной литературой менестрелей, но и как время серьёзных испытаний. Пандемия бубонной чумы истребляла целые города, многочисленные кровопролитные войны приводили к депопуляции населения, повсюду царили нечистоплотность, жестокость и нищета. В кинематографе прижился облегчённый и несколько идеализированный взгляд на события тех лет, а подобная реалистичность долгое время была не в почёте. Вплоть до 1985 года, когда голландский постановщик Пол Верховен, основываясь на сценарии собственного сериала «Флорис», снял свой первый англоязычный фильм. Его действие разворачивается в Западной Европе на рубеже 15-ого и 16-ого веков. Отряд солдат удачи, оставленных скупым бароном Арнольфини без золота, оружия и права разорить захваченный ими город, становится шайкой бродячих разбойников. Устраивая засаду, они грабят своего обманщика, бесчестят и берут в заложницы невесту его учёного сына Стивена, монастырскую воспитанницу Агнес. И, укрывшись во взятой штурмом крепости, готовятся к жестокому сражению с армией барона.

Во избежание расправы пленнице приходиться стать наложницей их главаря Мартина, но постепенно нежная симпатия девушки к своему жениху уступает неконтролируемой сексуальной страсти к мужественному захватчику. И непонятно, настоящее ли это чувство отдавшейся нахлынувшей порочной волне распутницы, или хитрый расчёт преданной невесты, ведомой исключительно желанием выжить и поскорее воссоединиться со своим суженым. При этом героиня умело стравливает опытного бойца с молодым изобретателем, становясь желанным трофеем для каждого из них. Природный магнетизм Мартина, нестандартная красота Агнес и творческая находчивость Стивена образовали своеобразный любовный треугольник, заключивший в себе целую гамму чувств — от желания управлять и обладать до любви в любых её видах. Любви животной, непристойной, необузданной и в то же время пылкой, трепетной и романтичной. Отсюда и множество порою грубых и шокирующих, но всегда вызывающе сексуальных эротических сцен, надолго остающихся в памяти: эпизод с изнасилованием на весу, разговор при свечах в горячей купели, сплетающиеся силуэты тел за экраном театра теней.

Отношения героев становятся не просто символом борьбы духовного и плотского в человеке, но и встречей разных типов сознания — Средневекового и Возрожденческого. И при этом постановщик не отдаёт предпочтения ни одному из персонажей: ни молодому баронету — приверженцу технических изобретений Леонардо да Винчи, ни воинственным наёмникам с их заскорузлой верой, ни боящейся сделать судьбоносный выбор героине, ни кому-то ещё. Аристократы у него развлекаются исключительно ради ослепляющей наживы. Разбойники куражатся только для удовлетворения своих животных инстинктов. Церковники увязли в суевериях, в любом событии видят божественный знак и тормозят развитие медицины, обрекая страждущих на мучения. Новаторские военные затеи Стивена обращается против него же, а его просвещенность и человеколюбие теряют всякую значимость, когда в порыве ревности, он отравляет питьевой колодец. Стирая грань между благородными рыцарями и падшими убийцами, режиссёр придаёт ленте определённую многослойность, лишая её выраженных положительных или отрицательных героев, и работая преимущественно полутонами.

Стремясь максимально достоверно воссоздать историческую атмосферу, голландец пишет своё полотно, наследуя традициям именитых соотечественников — Босха и Брейгеля Старшего. Широкими пастозными мазками, увлечённо смешивая мастихином на своей палитре распутство и юродство, суеверия и религию, пьянство и секс, страх и боль, он добивается предельного реализма и натурализма. Здесь причащение облатками становится забавой, а деревянная статуя святого — поводырём бандитов. Монастырское целомудрие уступает варварской безнравственности, а любовь неизменно пускается по кругу. Мёртворождённых младенцев хоронят в пивных бочонках, а выживших воспитывают, как придётся. Яростные сражения за свою жизнь заканчиваются хмельными пирушками до полусмерти. Порою хочется отвернуться, отодвинуться, сбежать подальше из этого царства разнузданного разврата и вседозволенности. Но неведомая сила вновь и вновь заставляет отдаваться этой порочной вакханалии и удивляться, насколько органично режиссёр сплетает воедино все эти материи, как колоритно и смело он наполняет свою картину сильнейшими визуальными образами: романтический поцелуй у гниющих трупов, голова Мартина в нимбе горящего колеса, безъязыкий рот нищенки…

Вдоволь истоптав каноны романтических рыцарских сказок, Верховен снял по-настоящему брутальное и бескомпромиссное европейское кино. Соединил псевдоисторический приключенческий боевик и психологическую любовную драму в одну мрачную готическую фреску. Поиронизировал над религиозным фанатизмом, увлечённостью учёных, человеческими пороками и страхами. Наводнил фильм ворохом философских посылов, задал массу вопросов, наполнил символизмом даже название ленты, ставшее отсылкой к обряду причастия. И показал, что, несмотря на временнУю пропасть между событиями фильма и современностью, мир не сильно поменялся с тех пор, равно как и люди. Главные ценности остались всё теми же, а основным инстинктом человека по-прежнему является умение выживать.

Ведь так, Пол?

Средневековье давно уже стало универсальным шаблоном, на основе которого можно рассказать любую историю, пронизав её определённой системой взглядов. Возможно, дело тут в идеальной для этой цели иерархии средневекового общества: короли, бароны, рыцари, крестьяне, разбойники — полный набор стереотипических характеров, каждый из которых можно повернуть на свой лад и связать между собой системой сложных отношений. Возможно, культ рыцаря и прекрасной дамы считается одним из самых удобных и выгодных способов выжать необходимые эмоции и средства, основываясь на том простом факте, что в каждом из нас живёт неисправимый романтик, всё ещё верящий в утопическую любовь стародавних времён. Так или иначе, разной степени талантливости кинодеятели активно пользовались возможностями жанра. Правда, зачастую ограничивались выпуском недалёких приключенческих драм в духе «Первого рыцаря», где участие звёзд полностью превалировало над сюжетом, или безжалостной перекройкой литературных произведений. И лишь изредка находились среди них такие, кто был способен снять «Девичий источник» или «Вечерних посетителей», максимально приближавшихся к легендарно-историческому правдоподобию и воспевавших вечные ценности посредством магии кино.

В 1985 году доходным шаблоном воспользовался и голландец Пол Верховен, решивший поэксплуатировать его на довольно своеобразный манер. Отряд отчаянных головорезов, готовых ради наживы перерезать глотки даже братьям по оружию, возвращает захваченный город барону Арнольфини, который сулит им в награду чаемый всяким мародёром безнаказанный грабёж. Но будучи образцовым скупым рыцарем, барон предательски расправляется с наёмниками, и лишь кучке умелых бойцов во главе со здоровяком Мартином удаётся безоружными выйти из города. Обнищавшие воины клянутся отомстить, выбирают себе в качестве духовного покровителя откопанную в земле статую Святого Мартина и отправляются похищать невесту сына Арнольфини. Дерзкая авантюра увенчивается ожидаемым по сюжету успехом, и дикая банда окапывается в непреступной крепости.

При внешней незамысловатости изложенной фабулы «Плоть+кровь» представляется на поверку примером неоднозначной и хитроумной расчётливости Верховена. Пожалуй, нет в его фильме ни одного эпизода, который бы явно был тем, чем казался поначалу. Лёгкое недоумение вызывают уже первые попытки режиссёра смешать легкомысленную батальную заварушку под бравурную песенку с натуралистичной и грубоватой демонстрацией солдатских нежностей с походными шлюхами и богохульного причащения чаркой вина перед самой битвой. Простая история предательства и отмщения постепенно перерастает в вольную, ничем не сдерживаемую вакханалию, в которой невозможно разобраться, где благородные рыцари, а где безнравственные убийцы. Чем дальше идёт развитие сюжетной линии, тем всё выше поднимаются от негодования брови, и после очередной варварски-откровенной эротической сцены хочется наречь картину в высшей степени аморальным произведением.

Но что-то внутри вдруг начинает подсказывать, что Верховену просто нет особого дела до зрителя, естественным образом не способного разобраться, фильм какого жанра он смотрит. Всё, что осталось от жанровой принадлежности, — это помещение персонажей в некое условное средневековье, где царят феодальные войны, чума выкашивает под корень населения целых городов, а посреди творящегося хаоса свободно разгуливают свирепые наёмники, насильники и убийцы, доходящие в удовлетворении животных инстинктов и жажды наживы до крайней степени существования понятия «человек». Даже место и время действия оговорены лишь в самых общих чертах — якобы Западная Европа начала пятнадцатого столетия. Ох, лукавый господин Верховен! И персонажей-то он выбирает с особым издевательским шиком, способным превратить отряд жестоких головорезов в труппу безумных бродячих комедиантов. Выстроенный им любовный треугольник так и не превращается в непреложное «и жили они долго и счастливо», потому что конец до смешного оригинален, хотя в нём и проглядывают черты внешнего хэппи энда, а три стороны упомянутой геометрической фигуры не имеют постоянной длины. Рутгер Хауэр никак не вписывается в рамки крутого злодея с однобокими мотивами: его грубость порой сменяется просыпающимся рыцарством, но, в сущности, и то и другое — лишь кратковременная иллюзия. Благородный честолюбивый учёный и зелёный юнец по жизни, сын барона, подобающе начиная наивным непрактичным добряком, становится в конце почти гениальным военным стратегом, превращающим умственные способности Леонардо да Винчи в фееричные и немыслимые по тем временам способы уничтожать врагов и все препятствия. Но самые жестокие изменения претерпевает прекрасная дама: внешне — девственно чистая воспитанница из монастыря, внутри же — помесь расчётливой похотливой дьяволицы и сказочной принцессы, ждущей принца на деревянном коне из крутящихся шестерёнок.

Неудивительно, что из-за такой адской смеси в одном флаконе доходный шаблон с треском провалился. Зато находчивый голландец оставил в своём кинонаследии отличный образец того, как можно из обычной мухи сделать дикую и ехидную чупакабру. Пусть даже «Плоть+кровь» содержит немалую порцию второй, наглядную демонстрацию первой и надругательство над третьим — ведь между ними ни что иное, как крест. Что символично, ведь изображённые бесчинства с чистой совестью творились под его знамением не одно столетие.

Пол Верховен — голландский маг и кудесник, приехавший в Голливуд чтобы там всех поставить на уши человек вообще интересный. Он подарил миру «Основной инстинкт» и «Шоугрелз», «Робокопа», «Звездный десант» и «Вспомнить все», но воистину его самым большим подарком можно считать его дебютный фильм на Западе — «Плоть и кровь».

Как вы представляете себе средневековье? Пышные балы, дворцовые своды, лакеи, запрягающие позолоченные кареты и подающие руки своим господам? Бесспорно это так. Но, помимо того, что описывалось в рыцарских романах, были еще, загибайте пальцы: грабежи, распутства, пьянства, садизм, содомиям, кровосмешения, обжорство, грязь, чума, растления и прочие милые вещи, о которых большинство и слышать не хотят. Почему? Можно только развести руками.

И что же главное в жизни рядового жителя средневековья? Правильно, плоть и кровь, ну, еще золото. Перед нами подлинник, не насквозь пропитанная фальшью дорогая роскошная постановка, а самый что ни на есть брутальный и кровавый исторический экшн за всю историю кино. Пожалуй, первый фильм, после «Экскалибура» Джона Бурмена, создавший и впитавший весь дух средневековья.

Если смотреть на «Плоть и кровь» глазами прожженного киномана можно приметить уйму недостатков, но потом же, эти же глаза поймут, что никакие это не недостатки, упаси нас святой Мартин, а жирные плюсы.

В фильме, Пол Верховен большое внимание уделяется достижению реализма во всем. И ему это удается на ять, медали ему мало. Его антагонисты трахаются, жрут, пью, вспарывают животы, режут глотки, насилуют, чего они только не делают без тени каких-либо там дурацких сомнений и мучений, улыбка играет на их лице, они веселятся. И, возьми меня Святой Мартин, мы, зрители, веселимся вместе с ними, этими ублюдками и убийцами. Они, антагонисты Пола Верховена, становятся, чуть ли не самыми близкими нам с вами приятелями. За такие дела Верховена не много ни мало, надо приставлять к правительственной награде, и в придачу дать леденец, да послаще. Протагонисты Верховена — это конечно люди благородные, но, думаете они чем-то отличаются от Мартина с его бандой? Дудки! Все их отличия лишь в одежде, на самом деле они такие же убийцы и ублюдки, хоть и голубой крови. Для них, как и для всех фильме — труп, смерть, пусть даже маленькой девочки — обыденности, мелочи, которые происходят каждый день. Но, опять же, нет к ним никаких отрицательных эмоций, нет и намека на непонимание. Вы что — это же родные люди.

Так что там с реализмом? Ах да. Меч вспорол живот — крупный план; меч рассек голову — крупный план красной, сочащейся крови и головного мяса; бубонная чума — пожалуйста, рассматривайте все гнойные язвы сколько душе угодно; отрезанный язык — вот, видите, сколько там гнойничков. Если кого-то насилуют — значит, насилуют, а не мило целуют в щечку, если кого-то режут — так режут с удовольствием и прочее, прочее, прочее. Становиться ли от этого тошно, смотрится ли обилие обнаженных тел и зверств отвратно, пошло? Нет, ни в коем случае. Потому что Пол Верховен не только смог создать и прочувствовать дух средневековья, он еще сделал нас этими жителями средневековья, и теперь, отчего мы раньше отводили бы глаза всего лишь развлечение. И даже уличная грязь получше белой простыни!

Кроме всего прочего, картина Пола Верховена невероятно поэтична. Музыка Байзела Полидуриса это шедевр, настолько она великолепно слита с происходящем на экране. Но не только музыка причина поэтичности «Плоти и крови», ведь, по сути, фильм — одна большая сказка с принцессой, которую надо спасать, только сказка настоящая. Поэтому здесь вам и любовь и прочие красивые вещи. Нет, ну что может быть более романтично, чем признание в любви под прогнившими, изъеденными червями трупами, висящими на дереве? Это сцена затыкает за пояс даже ту сцену из «Титаника» Джеймса Камерона.

Не стоит также забывать о невероятном динамизме картины. Здесь его выше крыши, ведь это экшн. Два часа экранного времени пролетают как две минуты, а за это время будет столько захватывающих и кровавых экшн сцен, что Итан Хант добровольно уйдет в отставку, причем во второй раз.

Еще одной достопримечательностью ленты являются никто иные как актеры. Молодая Дженнифер Джейсон Ли такая милая, пухленькая распутница, что дух захватывает. А молодой Рутгер Хауэр, ну, вы понимаете, что харизмы у него и так хоть ковшом вычерпывай, а когда он молодой так вообще можно сидеть и смотреть только на него. Каждый актер в фильме — это житель в средневековья, и ни что вам в этом не даст повода усомниться.

И, напоследок, еще об одном достоинстве картины, которое она приобрела только сейчас — ностальгия. Да, таких фильмов, такими способами больше не снимают, в нем есть стиль восьмидесятых, есть эти лица из восьмидесятых. А от этого, «Плоть и кровь» становиться еще лучше.

Этот фильм (также как и бесчисленное количество других) я посмотрел еще в детстве, но, несмотря на сей факт, запомнил и понял его намного лучше, чем любой другой, что когда-либо попадался мне позже 14 лет.

В то же время я заинтересовался фильмами Пола Верховена в принципе, и посмотрел их все. Единственный из всех, что меня не слишком впечатлил был «Основной инстинкт» (ввиду того факта, что я в нем ничего не понял, он показался мне неинтересным).

На мой взгляд фильм плоть+кровь история о рыцарстве, чести и отваге, но без всякой идеализации, с максимальной откровенностью и приближенностью к реальности. Да, благородству здесь отводится не самое первое место, ибо в основном зритель будет наблюдать варварские похождения разбойной шайки, обезглавленные трупы, откровенные (но чрезвычайно чувственные) сцены секса, крупномасштабные попойки, а также обезображенные тела, пораженные смертельным недугом.

Но самое удивительное, что при просмотре не только не возникает гримасы отвращения, но невольно ловишь себя на мысли о том, что наслаждаешься любезно предложенным тебе зрелищем. А что по-настоящему пленяет, так это обилие страстей на экране. Чрезвычайно приятно погрузиться в атмосферу прошлого, где герой считает своим святым долгом отомстить за возлюбленную, в то время как она уже забыла о стеснительных условиях и культурных оковах света, и в полной мере отдается всевозможным чувственным восторгам с похитившим ее разбойником.

Разбойник же — бывший наемник ее отца (главарь бандитской шайки в исполнении Рутгера Хауэра) несмотря на всю свою беспринципность, жестокость и аморальность выглядит сугубо положительным персонажем. Под внешностью злодея, конечно же, скрывается романтическая, чувствующая, живая душа, не погребенная под толстым слоем моральных предрассудков и социальных условностей, сплошь состоящих из лицемерия, лжи и обмана. Он честен с собой и с другими, отважен и хитер, поэтому молоденькая баронесса влюбляется в него, а зритель (хотя может быть таков только я) отчаивается, когда из финальной схватки победителем выходит все же т. н. «благородный рыцарь».

С технической точки зрения фильм не просто безупречен, на мой взгляд, в этом отношении он даже не поддается критике. Декорации, костюмы, действующие орудия 16 века, средневековые замки, замечательная оркестровая музыка Бэзила Поледуриса (бессменного коллеги Верховена по всем фильмам), завораживающие пейзажи Яна де Бонда (который между прочим поднабравшись опыта сам снял довольно неплохие фильмы — Смерч, Скорость и т. д.) — все это и составляет достоинство картины.

Также стоит отметить фирменный иронический взгляд на собственное творение, который свойственен Верховену, который в общем-то является одним из лучших (уже классических) режиссеров старой гвардии, умирающей под гнетом блокбастеров и потому вынужденных отступать в укрытие телевидения.

Интересно, что спустя всего столетие после событий, обозначенных в фильме, в варварской, чумной, кипящей Европе появился самый возвышенный и чистый драматург всех времен — У. Шекспир. Но почему-то у меня возникает чувство, что благородные, трагические и насквозь одухотворенные персонажи его работ имеют гораздо больше общего с героями данного фильма, нежели с нашими оцивилизованными, рационализованными, окультуренными, просвещенными современниками, чьи мелкие страстишки обычно привлекают внимание лишь шумом и гамом, поднимаемым вокруг них. Но как утверждал великий драматург «Гремит лишь то, что пусто изнутри».