Восхождение

Это не ура-патриотическое кино про храбрых партизан, как могло кому-то показаться, а «религиозная притча с мистическим оттенком», как выразились контролирующие органы от которых зависила прокатная судьба картины… Однако, благодаря мужу Ларисы Шепитько — Элему Климову и первому секретаря ЦК КП Белоруссии Петра Машерова, к счастью, картина так и не осталась лежать на полке.

Хотя это не единственная причина, по которой фильм мог быть запрещен. В картине также поднимается не самая приятная тема коллаборационизма в контектсе тяжелого духовного выбора. И это не смотря на противопоставление Сотникова (Борис Плотников) как высокоморального человека, для которого честь и защита Родины превыше всего и следователя Портного, служащего врагу, абсоютно аморального, бесприципного и жестокого демона.

Действие происходит в Белорусской ССР в холодную зиму 1942 года. Два партизана отправляются в ближайшую деревню, чтобы найти пропитание для своего отряда, окопавшего в лесу. Но им на пути попадаются немцы, и ранят Сотникова, но Рыбак (Владимир Гостюхин) не бросает товарища и вместе с ним попадает к местным полицаям, находящимся на службе у нацистов. И перед ними встает тяжелая моральная дилема — пойти служить врагу или быть казненым…

Честно говоря, без спойлеров невозможно рассказать почему именно советские цензоры окрестили картину религиозной притчей, кроме наверное очевидного противопоставления Сотникова и следователя Портного как Иисуса и Понтия Пилата. Отметить можно то, что посыл Шепитько был заключен в том, что победа далась советскому народу благодаря высокому самосознанию, которое духовное (Родина) ставит выше материального (служба немцам ради бытовых благ). Именно поэтому следователь показан как полная противополжность партизана Сотникова.

Нельзя не отметить пронизывающую до костей морозную атмосферу фильма. Благодаря тому, что кино снималось в настоящий сорокоградусный мороз и актеры замерзали на съёмках по-настоящему, зритель тоже может на сеьбе прочувствовать этот холод.

Такими и должны быть военные картины, показывающие все ужасы войны и моральные тяготы предательства.

9 из 10

Партизаны — офицер Сотников и рядовой Рыбак отправляются из отряда в лесах Белоруссии на хутор, чтобы добыть пропитание, но в итоге попадают в плен…

Есть всё-таки некоторые странности в популярности даже военного кино. Не умаляя достоинств В бой идут одни старики, А зори здесь тихие, Они сражались за Родину и других советских шедевров в Восхождении есть две вещи, которые должны даже современного зрителя удивить:

Первая — это особенная смелость. Конечно, и в Зорях есть смелые и абсолютно при этом оправданные обнажённые сцены, и немыслимый в советском кино натурализм в Иди и смотри, и прощение предательства в Проверке на дорогах, но снять в СССР религиозную притчу даже на таком фоне — это… Даже и слов не подобрать. А история меж тем настолько реальна, что ее религиозный смысл просвечивает сквозь живые характеры и жизненные обстоятельства. И из прямых и откровенных провокаций лишь название (в смысле Голгофы) — да и то придумано Климовым. А ведь Шепитько не была религиозным мистиком (типа Тарковского), а ее кино гипнотизировало даже таких по определению атеистов как глава белорусского коммунистического ЦК Машеров.

Второе удивление — традиционно: почему Восхождение почти не показывают по телевизору?! Почему у него нет культового статуса и хотя бы разовых показов на День Победы? Объяснения этому нет — в частных беседах всплывает сомнительный аргумент про чёрно-белую картинку, которая не привлекает современного зрителя, что, правда, не мешало долгие годы В бой идут одни старики или 17 мгновениям весны быть телехитами. Конечно, Восхождение — не самый простой просмотр, но всё-таки не артхаус. И роли гениальны (притом что это фактически дебюты для Плотникова и Гостюхина), и типажи необычны (неоднозначный староста, абсолютно дьявольский Портнов в исполнении Солоницына и отнюдь не приветливые к партизанам крестьяне…) и абсолютная идея о силе духа, нравственном выборе и смерти во имя, а не животном выживании…

Впрочем, именно в этом Восхождение не сходится с нынешним временем — это не жанровое кино, не экшн и совсем уж не в тренде общества потребления… Так что теленачальникам просто неловко продвигать его в эфир — разве что на Культуру надежда. Вдруг она донесёт этот шедевр хоть в какие-то массы…

Не только попытки поведать о Мастере и Маргарите влияют на судьбу, если верить в мистику. Первый советский фильм, получивший высшую награду Международного кинофестиваля в Западном Берлине — «Золотого медведя», стал и последним завершённым фильмом в жизни режиссёра Ларисы Шепитько. Через три года после выхода «Восхождения» на экраны она погибла.

Фильм о выборе. Умереть стоя или жить на коленях? Два партизана попадают в плен. В течение фильма каждый решает, можно или нельзя предать, что за это будет, есть ли тут на самом деле выбор…

Для власти, провозглашавшей, но отменившей делегирование народом части прав для наделения госструктур способностью решать общенародные проблемы, размышления на экране и в залах кинотеатров о новодельном барском праве распоряжаться народом, разговор о совести и морали — это яд.

А не думать об этом, когда смотришь на восхождение гибнущего и на гибельную псевдожизнь выжившего, невозможно.

Отсюда для лжецов и осознание, что в фильме яд, способный стать панацеей от охмурения демагогией, поскольку уводит зрителя туда, куда запрещено — к основам христианской морали.

Когда решался вопрос, выпускать фильм или уничтожить все копии, вмешался влиятельный человек с военным прошлым. На решающем конспиративном просмотре люди плакали, даже те, кто не ронял слёз над телами друзей, убитых в бою за жизнь и свободу.

Фильм защитили. Мастерство изображения и сама тема крепко тряхнули и нашу публику, и зарубежную, и специалистов. Были премии. Только фильм и сейчас редко смотрят, и тогда не все решались — больно. Если хочешь знать правду о войне и совести, иди и смотри.

10 из 10

Удивительный фильм. Крайне необычный. Тяжелый. Неподъёмный для души. Пожалуй, не буду оценивать, поделюсь чувствами…

Помню ощущения от первого просмотра (еще в подростковом возрасте). Потрясение — будто в жуткую переделку попал! Полагаю, не я один ловил себя на мысли, что нахожусь по ту сторону экрана, совсем не в художественном кино. На протяжении всей картины режиссер Лариса Шепитько погружает наблюдающего зрителя в атмосферу абсолютной вовлеченности, соучастия — отчего фильм необыкновенно тяжел…

Вот ты уже томишься с пятью несчастными пленниками в холодном подвале в ожидании своей участи. Как они себя поведут? Как ты себя поведешь, ведь ты один из них, но — кто? Совершенно разные люди — старик, девочка, многодетная мама, интеллигент, деревенский мужик. Но всех ждет одинаково пугающая неизвестность, не предвещающая ничего хорошего. Кажется, каждому в ближайшие часы предстоит сделать страшный выбор — между смертью и предательством. Третьего — не дано! И ты, как деревенский мужик Рыбак (самый сильный и привлекательный из всех), отчаянно не хочешь делать этот выбор. Потому что отчаянно не хочешь ни умирать, ни предавать!… Вот их куда-то выводят. Ведут. Наконец, самое страшное — пять петель на горизонтальной балке не оставляют надежды. Все ясно! Настает оглушительный момент истины!… После которого живым остается один Рыбак. Вроде как, не раскрывший никаких секретов (и не собиравшийся раскрывать, быть может) и не совершивший чего-то непоправимого — всего-навсего, согласившийся стать полицаем, чтобы впоследствии убежать. Но в глазах людей — он уже предатель! Как такое случилось?! Последние кадры… Рыбак, ставший предателем уже в собственных глазах, дважды пытается повеситься в уличном ямном туалете, но сначала ремень рвется, а затем он не может просунуть голову в уже короткий ремень. Приходится выходить. Он падает на колени и рыдает… Конец фильма!

Зритель увидел два пути — к падению и восхождению. Оба нечеловечески мучительны. Один превращает в человека, другой — лишает этого звания. И, главное, — зритель поверил! Да, он отчетливо увидел, какие чувства, мысли, внутренние качества и действия последовательно, неспешно и незаметно выводят к сделанному в итоге выбору. В котором третьего не дано!