Американский друг

Вендерс с ловкостью опытного таксидермиста так умело набивает нуарную оболочку литературного первоисточника рефлексией европейского интеллектуала на тему одиночества и рокового предопределения, что только изредка концептуальное нутро полупустыми портами, холодными улицами, скрипучими дверями, завываниями ветра и прочими экзистенциальными коннотациями неприкрыто вылезает наружу детективной обложки, словно пистолет из-под плаща Джонатана.

Почти 2 часа за фасадом классической хичкоковской фабулы и неклассического бадди-муви, немец прилежно прячет и историю трагического постижения своей истинной внутренней сущности, того «я», которого еще в себе не знаешь, но, с течением времени и под влиянием обстоятельств, обнаруживаешь, словно мистера Хайда, и рассказ о трагической обреченности, экзистенциальном отчаянии существования, когда стараясь спасти свою жизнь, начинаешь путь к смерти.

Начинка получается вкуснее и объемнее, поэтому, как не пытается Вендерс выдержать все каноны жанра, удивляя иногда отличными, темповыми монтажными решениями, в конечном итоге камера Робби Мюллера, пренебрегая пробившимися было крупными планами и драмой пистолетных выстрелов, все чаще устремляется куда-то верх, в небо или хотя бы ближе к морю, с бОльшим интересом исследуя пустоши и серость припортовых набережных и обнаруживая вежливое презрение к эффектности и кровавости, доминирующим обычно в жанровом кино, но не у Вендерса — философа, но не рассказчика.

Хоппер, ангел-искуситель на белом «Кадиллаке» и в ковбойской шляпе, то на красном шелке, то в зеленоватых отсветах неона, наговаривает на диктофон лейтмотив всего фильма — «я все меньше знаю, кто я есть» — в перерывах апробируя нотки инфернального безумия Бута и прочих злодеев, ждущих за поворотом карьеры.

Неотложка и красный «Жук», несутся, вихляя на фоне бескрайнего Северного моря — блистательный гапакс Вендерса образца хиппарских 70-х, еще лишенного копиизма и монотонности, выдаваемой за многозначительность его поздних работ.

8 из 10

Чувствуется некий разрыв между стилем Вима Вендерса, его проработанной режиссурой и материалом, с которым он работает. С одной стороны, благодаря этому у фильма появляется некая тонкость, экзистенциальность. С другой — зритель может потерять цельность восприятия. Самые интересные моменты связаны с тем, как воспринимает герой все происходящее — не только его одиночество и отчужденность, но и некая обыденность преступления (прекрасны обе сцены — в метро и в поезде).

Это касается, в первую очередь, главного героя повествования — Джонатана Цимерманна. То что его образ выходит на первый план, а не Тома Рипли, возможно, связано с книгой — это экранизация третьего романа об этом персонаже. От зрителей как будто бы ждут, что они сразу сами поймут важность второстепенного героя, роль которого в первой половине фильма не ясна, несмотря на выразительность.

Образ Тома Рипли, кочующий из фильма в фильм и везде разный, на самом деле, не так многогранен и сложен. Если взять его клишированные реплики, мотивацию, то получится типичный беллетристический детективный персонаж — оригинальный и стильный. Придавать ему больше глубины, как в этом фильме, и хорошо, и плохо.

Сюжет фильма — слабое место. Не ясна или поверхностна мотивация героев, совершающийся обман очевиден всем, ситуации нереалистичны, кульминация неинтересна. Открытый финал переполнен неопределенностью и горечью — соответствует общей атмосфере фильма и режиссерскому стилю.

Конечно же, экзистенциальный детектив, неонуар — отличный подвид жанра, реализованный во многих фильмах. И «Американский друг» в эту категорию попадает. В то же самое время, является типичным вендеровским творением. А вот фильма о Томе Рипли здесь будто бы и нет.

7 из 10

Гамбург, 1976-й год. Американский гангстер Том Рипли промышляет в Европе сбытом картин американского художника Дерватта, распустившего слухи о собственной смерти для того, чтобы его живопись лучше продавалась. Краснодеревщик Джонатан Циммерман, специализирующийся на изготовлении подрамников, четыре последних года живёт с осознанием неминуемого конца. У него, как и у скончавшегося родного брата, обнаружили рак крови.

Однажды Циммерман получает от некоего француза Мино весьма заманчивое предложение: 250 тысяч марок за выполнение заказного убийства. Предполагаемая жертва — гангстер, поэтому корить себя будет не за что. Циммерман отказывается, но Мино настаивает и предлагает ему обследоваться в Париже, в знаменитой американской клинике, «где умерли Онасис и Жан Габен» (каков пиар!). Пройдя диагностику, Циммерман получает на руки убийственное медицинское заключение и после некоторых колебаний принимает предложение…

Американское кино, которое Вендерс начал смотреть в немалом количестве ещё в детские годы, стало невольным виновником его грёз. В 1977-м он предпринял очередную попытку воплотить свои видения на экране. За основу им был взят роман «Игра Рипли», только что завершенный Патрицией Хайсмит. Литературная первооснова стала для немецкого режиссёра не просто поводом для синефильского упражнения на тему гангстерского кино. Криминальный сюжет не помешал ему высказаться на дежурную тему некоммуникабельности, которая для преемника Антониони всегда была одной из основополагающих.

Действие этого техно-урбанистического триллера, искусно превращенного в «фильм-нуар», вбирает как фирменные стилевые приёмы, так и характерную авторскую рефлексию. По сути, Вендерс сделал фильм по касательной к жанру: остался равнодушным к детективной интриге и проигнорировал психологию. Порой возникает такое ощущение, что он пересадил вполне реального героя в мифологию криминального кино (в этом смысле одна только ковбойская шляпа Рипли чего стоит!). Видно, что мотивации преступлений интересуют его в куда меньшей степени, нежели возможность высказаться на любимые темы.

Такие как — одиночество (наиболее естественное состояние души главного героя), раскаяние (которое наравне с гамбургским столяром испытывает и его американский друг), преодоление отчуждения (ощутив свою причастность к важному делу, Циммерман будто оживает). Здесь и заключается один из главных парадоксов картины: участие в опасных мафиозных мероприятиях развеивает депрессию и пробуждает у Джонатана интерес к жизни, заставляя по-настоящему переживать за собственное будущее. Это подтверждает сцена в парижском метро, когда испугавшийся преследования «киллер-любитель» попадает под неусыпный контроль камер наблюдения, фиксирующих каждый его шаг.

Отдельно следует отметить то, что Вендерс снял уникальный в своём роде «режиссёрский фильм». Поскольку он (по его собственному признанию) не имел представления о том, как выглядят настоящие гангстеры, было принято решение задействовать в мафиозных ролях не актёров, а коллег, известных постановщиков — Николаса Рея, Сэмюэла Фуллера, Даниэля Шмидта, Петера Лиллиенталя, Денниса Хоппера (тоже по совместительству режиссёра). Их общее представительство в одном проекте можно считать неофициальным рекордом.

Писательница Патриция Хайсмит оставила после себя один из самых интереснейших образов, который являющется одновременно убийцей и страдающим человеком, потерявшего смысл жизни, живет от задания к заданию, задается бесконечными вопросами, но при этом самостоятельности и личного мнения этому человеку не занимать. Многие актеры хотят воплотить на экране Тома Рипли, многие режиссеры горят желанием снять картину по одной из книг, и если сравнивать с уже имеющимися адаптациями, то представляется возможным говорить о том, что версия Вима Вендерса имеет некоторое преимущество.

И дело даже не в трепетном отношении к первоисточнику или пошаговом перенесении истории на экран, речь стоит вести о том, что у Вендерса реализация одной части похождений Рипли получилась просто совсем другой. При просмотре сразу же окутывает с ног до головы стилистика режиссера, сотканная из некоей отстраненности и атмосферы одной общей грусти, грусти от предначертанной развязки, грусти о практической нереальности к изменению положений. Это все читается по Тому Рипли в исполнении Дэнниса Хоппера, в его эмоциях, в его поведении, видно это и по другому персонажу с именем Джонатан Циммерманн в облике Бруно Ганца.

А ведь именно с последнего здесь все и закручивается. Поведанная история, набирающая свои обороты как душевная драма, требующая сопереживания, на определенной отметке превращается в кристально чистого вида триллер. Джонатан живет с постоянными мыслями о неминуемой смерти, и она ходит за ним по попятам, ожидая удобной возможности. Дело в том, что этот скромный немец, владеющий картинной мастерской, болен лейкемией, а посему ему не до особого смеха. До определенного момента его спасали лишь мысли о своей семье: жене и ребенке.

Но однажды на Джонатана нежданно-негаданно выходят странные люди, организация, посчитавшая, что мужчине уже нечего терять, они начинают давить на него скорейшей смертью, а также анализами, имеющими скорее подложный и поддельный характер, нежели наоборот. Эти личности требуют от своего объекта шантажа лишь одного: примерить на себя роль киллера, убрав цель, на которую они укажут. Для персонажа Бруно Ганца возникает дилемма, и над ней нужно хорошенько подумать, хотя времени остается не так уж и много.

Тут же на горизонте возникает и Том Рипли, странным образом набивающийся на дружбу со стороны Цеммерманна. Так и начинаются их взаимоотношения, что являют собой не столько стечение невероятных обстоятельств, когда американец, не понимающий немецкого языка, заявляется на место работы Джонатана, сколько сведение двух странных личностей, во многом похожих, во многом непонятых окружающими. Две сущности — практически братские души; две сущности — одна работа.

У этой картины есть одна отличительная особенность — в один момент полностью менять темп повествования. Как уже было сказано выше — сначала в действие вступает драматическая составляющая, затем все переходит к триллеру, когда невозможно оторваться от происходящего, а завершающим аккордом снова служит сопереживание задействованным в фильме лицам со стороны наблюдающего зрителя. Есть у этой ленты Вима Вендерса и еще один козырь в виде двух замечательно исполнивших свои роли актеров: Бруно Ганца и Дэнниса Хоппера, образы которых еще долго будут возникать в голове. Таков и есть наш «Американский друг».