Маркета Лазарова

Если воспользоваться титрами, то жанр фильма можно определить, как «рапсодия». То есть музыкальное произведение импровизационного характера, объединяющее в себе разностильные вокальные и инструментальные партии. И это, наверное, одно из самых точных определений, которыми можно охарактеризовать фильм «Маркета, дочь Лазаря», экранизации одноимённого романа Владислава Ванчуры, который описывал события, с которых началась слава аристократического рода Ванчура, который в дальнейшем на долгие годы занял высокое положение в Богемии и Моравии. Но фильм Франтишека Влачила, конечно, не цепляется за биографические мотивы, к тому времени давно уже ниспровергнутых бывших хозяев жизни, а скорее изучает и обобщает Средневековую эпоху, откуда родом все жители Европы, и не только.

Используя довольно причудливую системы отступлений, флэшбеков, флэшфорвардов и сновидческих сцен, подкреплённых замечательными операторской и композиторской работами, Влачил рисует мрачное и довольно реалистичное изображение Чехии XIII века. Средние века — это вовсе не время, когда трава была зеленее, а небо голубее. Серые монохромные небеса зловеще нависают над как-будто не прекращающимся зимним пейзажем, где если не снег, то грязь. И жизнь в таких условиях тоже была не из лёгких. Разбойники с больших и малых дорог готовы были убивать любого, в деревнях нельзя было скрыться от властных феодалов, но повсюду безграничную власть имела Церковь, жестоко уничтожавшая последние проявления языческих верований, ещё сохранивших первоначальное славянское мироощущение. И посреди этого мира голодных волков бредёт Маркета, дочь Лазаря. Идёт вперёд, не задерживаясь и не оглядываясь в прошлое.

С разницей меньше года вышли на экраны два фильма, выписавшие период средневековых мук и ломки своих государств — советский «Андрей Рублев» и, практически неизвестная у нас, чехословацкая «Маркета Лазарова». Обе ленты в своих странах, да и, пожалуй, в мировой истории кинематографии стали картинами эталонными с точки зрения высокой художественности, операторской работы и, главное, реалистичности.

Новаторский, для того времени картонных доспехов и жестяных мечей, нарочитый, выпуклый реализм, отображение грязи, крови, смерти поразил современников и определил направление исторического кинематографа на десятилетия. Средневековье, как оно есть без благородных рыцарей и прекрасных дам, мудрых князей и красивых поединков — мрачное, серое, унылое, но все-таки с проглядывающей местами сквозь отблески костров человечностью.

То ли Богемия, то ли Моравия, замшелый тринадцатый век, глубинка, до короля далеко, да и не поможет он скорее всего, на диких лесных дорогах шастают то ли рыцари, то ли разбойники. Сама Маркета по воле случая попадает в разбойничью слободку дикого семейства Козликов, да так и останется там, созерцая и участвуя в мрачных событиях противостояния старой Чехии и новой, постепенно надвигающейся королевской власти, старающейся изжить и прижать все то древнее, буйное, полуязыческое, что еще кроется в глуши болот и лесов.

Фильм смотреть физически сложно, несмотря на гениальную даже для нынешних искушенных времен режиссерскую и операторскую работу. Слишком страшны и жестоки экранные события. Если Тарковский делит эпизоды «Андрея Рублева», чередуя мрачнейшие картины с полными света и надежды, то здесь просто сумрак и чернь, безнадежная и жестокая борьба с разве что малой толикой любви. Но затраченные усилия вознаградят зрителя сполна.

10 из 10

Независимо от исторической достоверности, кино так или иначе окунает в атмосферу славянской части средневекового мира, практически телом начинаешь ощущать жизнь и состояния людей без центрального отопления, сантехники, полуфабрикатов, электричества и прочих благ, к которым мы сегодня так привыкли и которые нынче для нас так естественны, а также видишь общество безо всяких искусств, печатного слова и удобного медиа, медицины, асфальта и всего остального прочего: это совсем иная планета, иные мышления. Но все равно это та же планета, те же люди, стремления и чувства: хочу быть богатым и хорошо жить, хочу чтоб подчинялись моей власти, хочу любви и страсти, хочу чтоб боги были теми, в которых я верю. Мы можем увидеть попытку показать человека истинного, докопаться до основания славянина, представив для сравнения его недалекого предка, заставить задуматься о ценности ценностей и фундаменте людской природы: что нами руководит, каков смысл нашей деятельности, и вообще — что мы вообще здесь делаем столько лет?

Нынче город — это естественная среда обитания человека, а деревня и природа — скорее уж неестественная, потому что некомфортная. А тогда даже город был неотделим от природы: лесов, рек, болот, огородов — и получается, что, по сравнению с последними двумя столетиями, преобладает натуральная животность человека, темень мировоззрений, неуклюжесть методов быта и достижений целей; повсюду — даже в красоте (а, может быть, особенно в красоте) — царит грубость, и это естественно, природно, потому что если будешь сидеть и философствовать о свободе вместо того, чтобы убивать, изворачиваться, услужать или пахать, то помрешь с голоду, об утонченных наслаждениях речи не может идти в принципе.

Фильм красив. Операторская работа заслуживает отдельного восторга.

10 из 10