Девушка возвращается одна ночью домой

По пустынным ночным улицам уездного городка бродит молчаливая вампирша в поисках одиноких прохожих. Она ведома лишь голодом и злобой, пока на её пути не попадается парень в костюме графа Дракулы. Её сердце дрогнет, а клыки придется спрятать…

«Первый иранский вампирский вестерн», «феменистический нео-нуар» — какими только только громкими словами не называли фильм, который на деле оказался очередной пустышкой с замахом на глубинный артхаус. Все примененные модные эпитеты — не более чем враньё и заведомое введение в заблуждение. От иранского в фильме только актеры-иммигранты, которые старательно отыгрывают жителей запада, а о восточном колорите не идёт даже речи. Вестерна ни в каком виде не наблюдается, а нео-нуар, видимо, заключается лишь в использовании претенциозной черно-белой картинки. Задуманный автором или усмотренный кем-то и каким-то образом феминизм заключается в том, что эта девушка не боится идти ночью домой — звучит так же смешно, как и выглядит на деле. Убивать нарколыг, пожирать бомжей и кошмарить школоту — это не исповедование радикального феминизма, а попытка путать мягкое с тёплым и наоборот.

Складывается такое впечатление, что та самая оригинальная короткометражка режиссера Аны Лили Лумпур выросла в полный метр за счёт уменьшения скорости воспроизведения в добрый десяток раз. В фильме практически нет сюжета, действия и даже диалогов. Ультрадолгие сцены размазывают и без того захудалое повествование до какого-то неприличия. И не было бы такой беды, если бы чувствовалась некая медиативность, хотя бы притягательная мрачная эстетика ради неспешной созерцательности, но в фильме кроме пары удачных сцен нет ничего, за чтобы мог зацепиться глаз. Образы персонажей либо серые, либо вовсе пустые и вторичные. Главная героиня лишена какой-либо харизмы и не вызывает вообще никаких эмоций. Ей невозможно сопереживать, а уж бояться её не выйдет при любом раскладе. Странноватая любовная линия и концовка — это верх сценарной импотенции и банальное желание выдать отсутствие идеи за за нечто многозначительное, доступное лишь узкой прослойке интеллектуалов.

«Девушка возвращается одна ночью домой» — дешёвая попытка эксплуатации остросоциальной темы эмансипации женщин. Претенциозное, бездарное и смехотворное зрелище. Всё настолько плохо, что искренне радоваться в этом фильме получается только котику, который частенько появляется в кадре. Взять его в фильм, без шуток, было самым здравым решением за весь процесс съёмок.

3 из 10

Луна белесым медяком, закрывшим глаза очередного трупа, висела над Бэд Сити, не столько заинтересованно наблюдая, сколь бесстрастно и беспристрастно созерцая все, что происходит. Зловещая тишина, коматозное состояние пустоты было обманчиво, ибо город, засыпанный золотистыми песками вечности, жил и страдал, корежился в своих демонических, иноприродных воплощениях. Это был истинный Город Грехов, Восточный Содом, населенный одними лишь шайтанами. Но однажды здесь нашли друг друга Девушка, сама Смерть, одетая в элегантное чёрное, едущая на скейте в поисках новых жертв, Ночь, ставшая её главной сообщницей и Город, укрывший её своим барочным хиджабом.

Полнометражный режиссерский дебют иранской инди-постановщицы Аны Лили Амирпур, выросший из её одноименной короткометражки трехгодичной давности, фильм «Девушка возвращается одна ночью домой» 2014 года, ставший сенсацией в Сандэнсе, Довилле и на ещё целом десятке иных престижных кинофестивалей, оценивать с позиции пускай новаторского и невероятно самобытного вампирского хоррора было бы очень опрометчиво и нелепо, поскольку как таковым фильмом ужасов, тем более вампирским даже в его обновлённом варианте, эта картина не является вовсе. Избегая всяческих жанровых трюизмов, клишированных ходов и предсказуемых тривий, фильм Аны Лили Амирпур не кажется застрявшим между ханжеским ориентализмом и либеральным западничеством просто потому, что картина и не имеет как таковой иранской прописки, в своём многозвучном киноязыке принадлежа как европейской классической школе кинематографа умозрительных форм, так и американской, современной с её постмодернистской содержательной насыщенностью. Оттого фильм Амирпур, преисполненный воздуха чистого кинематографа, пуристский и антипуританский, совсем не прочитывается как аллегория на современный Иран, хотя нельзя не заметить сильнейший феминистический посыл в сторону самых отверженных представителей иранского общества, которым гулять по ночам одним запрещается по воле Аллаха. Отбросив неуместные политические аллюзии, картина просто транслирует идеи отверженности и одиночества в мире, где все отвержены и одиноки. Впрочем, тягучая монохромная недосказанность, укушенная уроборосом неистового эстетства и покрытая бахромой экзистенциализма, постепенно переходит в формалистскую и минималистскую иносказательность, и первоначальные притчевые интонации захлебываются в постмодернистских жанровых приправах, на выходе превращающих фильм в авторский, но всё-таки комикс, ведь нетрудно заметить как псевдоиранский Бэд Сити рифмуется с псевдоамериканским Бейсин Сити.

Впрочем, не столь уж и важно что хотела сказать своим дебютом Ана Лили Амирпур. Важно лишь как она это сделала, ибо «Девушка возвращается одна ночью домой» является эффектным мультижанровым ребусом, удачной издевкой над всеми существующими жанрами и стилями. Очевиднее всего наследуя традиции «Дурной крови» Лео Каракса, фильмам Джармуша и Ходоровского, Ана Лили Амирпур создала практически идеальный фильм-сновидение, метущийся в сладостной вампирической маяте, роковой мистической темноте неочевидных ночей в большом городе, пугающий в своей девиантной немоте и мучающийся во все никак не воплощающейся неизбывной дремоте, но вместе с тем и очаровывающийся и очарованный в собственной тотальной правоте во всем, что касается тем жизни и смерти, любви и страсти, гнева и страха, в их философском смысле. В любых других руках картина бы превратилась в исключительно постмодернистский коллаж, но в случае с фильмом «Девушка возвращается одна ночью домой» вышло наоборот. Здесь все на месте и все к месту, хотя форма, бесспорно, выдавила в сухом остатке все содержание. Это концентрированный авторский экзерсис, почти полностью лишённый излишней спекулятивности и манипулятивности, паточной мелодраматичности. Фильм-,сон о другом Иране, в котором любая девушка может спокойно одна возаращаться домой, осознавая свою свободу. Сон, который вряд ли воплотится в реальность, а потому ещё более сказочный и грустный.

Луна белесым медяком, закрывшим глаза очередного трупа, висела над Бэд Сити, не столько заинтересованно наблюдая, сколь бесстрастно и беспристрастно созерцая все, что происходит. Зловещая тишина, коматозное состояние пустоты было обманчиво, ибо город, засыпанный золотистыми песками вечности, жил и страдал, корежился в своих демонических, иноприродных воплощениях. Это был истинный Город Грехов, Восточный Содом, населенный одними лишь шайтанами. Но однажды здесь нашли друг друга Девушка, сама Смерть, одетая в элегантное чёрное, едущая на скейте в поисках новых жертв, Ночь, ставшая её главной сообщницей и Город, укрывший её своим барочным хиджабом.

Полнометражный режиссерский дебют иранской инди-постановщицы Аны Лили Амирпур, выросший из её одноименной короткометражки трехгодичной давности, фильм «Девушка возвращается одна ночью домой» 2014 года, ставший сенсацией в Сандэнсе, Довилле и на ещё целом десятке иных престижных кинофестивалей, оценивать с позиции пускай новаторского и невероятно самобытного вампирского хоррора было бы очень опрометчиво и нелепо, поскольку как таковым фильмом ужасов, тем более вампирским даже в его обновлённом варианте, эта картина не является вовсе. Избегая всяческих жанровых трюизмов, клишированных ходов и предсказуемых тривий, фильм Аны Лили Амирпур не кажется застрявшим между ханжеским ориентализмом и либеральным западничеством просто потому, что картина и не имеет как таковой иранской прописки, в своём многозвучном киноязыке принадлежа как европейской классической школе кинематографа умозрительных форм, так и американской, современной с её постмодернистской содержательной насыщенностью. Оттого фильм Амирпур, преисполненный воздуха чистого кинематографа, пуристский и антипуританский, совсем не прочитывается как аллегория на современный Иран, хотя нельзя не заметить сильнейший феминистический посыл в сторону самых отверженных представителей иранского общества, которым гулять по ночам одним запрещается по воле Аллаха. Отбросив неуместные политические аллюзии, картина просто транслирует идеи отверженности и одиночества в мире, где все отвержены и одиноки. Впрочем, тягучая монохромная недосказанность, укушенная уроборосом неистового эстетства и покрытая бахромой экзистенциализма, постепенно переходит в формалистскую и минималистскую иносказательность, и первоначальные притчевые интонации захлебываются в постмодернистских жанровых приправах, на выходе превращающих фильм в авторский, но всё-таки комикс, ведь нетрудно заметить как псевдоиранский Бэд Сити рифмуется с псевдоамериканским Бейсин Сити.

Впрочем, не столь уж и важно что хотела сказать своим дебютом Ана Лили Амирпур. Важно лишь как она это сделала, ибо «Девушка возвращается одна ночью домой» является эффектным мультижанровым ребусом, удачной издевкой над всеми существующими жанрами и стилями. Очевиднее всего наследуя традиции «Дурной крови» Лео Каракса, фильмам Джармуша и Ходоровского, Ана Лили Амирпур создала практически идеальный фильм-сновидение, метущийся в сладостной вампирической маяте, роковой мистической темноте неочевидных ночей в большом городе, пугающий в своей девиантной немоте и мучающийся во все никак не воплощающейся неизбывной дремоте, но вместе с тем и очаровывающийся и очарованный в собственной тотальной правоте во всем, что касается тем жизни и смерти, любви и страсти, гнева и страха, в их философском смысле. В любых других руках картина бы превратилась в исключительно постмодернистский коллаж, но в случае с фильмом «Девушка возвращается одна ночью домой» вышло наоборот. Здесь все на месте и все к месту, хотя форма, бесспорно, выдавила в сухом остатке все содержание. Это концентрированный авторский экзерсис, почти полностью лишённый излишней спекулятивности и манипулятивности, паточной мелодраматичности. Фильм-,сон о другом Иране, в котором любая девушка может спокойно одна возаращаться домой, осознавая свою свободу. Сон, который вряд ли воплотится в реальность, а потому ещё более сказочный и грустный.

Вроде бы и сама идея оригинальная, и своеобразная атмосфера, позаимствованная у Джармуша, присутствует, но дело портит летальная доза токсичного феминизма: похоже, целевая аудитория для него — обремененные житейскими проблемами женщины Ирана и прочих Халифатов, (не просто же так внезапно нашлись деньги на поддержку короткометражки). Проблема не в том, что героиня убивает исключительно мужчин, мстя за какие-то свои обиды. И не в том, что убивает мужчин без причин: «ты виноват, бомж, тем, что хочется мне кушать». И даже хоть бы она убивала и насиловала младенцев, исключительно мужского пола, а в свободное от вампиризма время сшивала из кусков изувеченных трупов малышей голема-монстра, а-ля х-ф «Бивень», проблема не в этом.

Автор вводит ложную повестку дня, вот в чем проблема:

Вампиризм — это не про феминизм и права женщин. И даже не про жестокость или убийства: любой маньяк средней руки заткнет вампира за пояс по изощренности причиняемых жертве мук и страданий. Вампиризм — это про человечность, смысл (не)жизни, и немножко про единственное оправдание существованию человечества — любовь. В условиях, когда убивать все равно придется, ради еды.

Но в любом случае, отрадно видеть, что кинематограф похоже, уже переболел «Сумерками», надеюсь иммунитет остался надолго!

6 из 10