В прошлом году в Мариенбаде

Абсолютно чумовое муви, выражаясь современным языком выражения эмоций. Нет, люди, а что? Начало пускает в глаза настолько густой туман, что опасения по поводу того, что можно до конца фильма затеряться в дебрях сказочной тайги, не окажутся беспочвенными. Люди боялись милых ходячих мертвецов, атаки помидоров-убийц, лезвий Фредди Крюгера, щупалец Кракена, Хребтов безумия. Чем ещё можно было напугать зажравшихся зрителей (если таковые пока присутствуют среди нас)? Каким-то Мариенбадом? Хорошо, а что там такого тогда происходит?

Запомните раз и навсегда, новоприбывшие: ни в коем случае не смотрите творение Алена Рене единожды, дабы потом безжалостно удалить из своего жёсткого диска. Фильм был показан миру в доисторическом 1961 году, поэтому следует проявить здесь уважение и постараться же понять, к чему вёл (или к чему не привёл) сценарий-ж Алена Роба-Грийе. Художественное произведение, оказавшее сильное влияние на наших любимых кинематографистов, выделяется авангардизмом, да, но вы же не станете стрелять в своего пса, если он замяукает и выдаст яйцо.

Уникальная история о том, как парень из последних сил пытается помочь понравившейся девушке в воспоминаниях о прошлом годе, когда оба были в том же отеле и предавались гедонизму. Его реально хочется пожалеть, поскольку в это время зрители-с подвергаются испытанию года, наблюдая из раза в раз чуть ли не за одинаковыми там сценами, правда, с разных ракурсов. Молодой человек и так изгаляется, и иначе трактует свои потуги. Девушке хоть бы хны, но дама старается. Хочется не только задать канонический вопрос Илону Маску…

Ещё поразиться одному постояльцу, который постоянно-с проигрывал в настольной игре Саше Питоефф с запоминающейся внешностью. Упорству-то не было предела. Нельзя не вспомнить о том, как мужики становились в ряд, чтобы резко повернуться да сделать по одному выстрелу, покуда на улице творилось нечто невообразимое: люди отбрасывают тени под солнцем, статуи и деревья совсем никак. Назвать всё происходящее сном: самый верный, ярый способ. Бредом сумасшедшего? Мы вас умоляем. Воображением, фантазией? Стоит задуматься.

В общем, ребята, готовьтесь не к худшему, а к чему-то свеженькому. Тут вам не «Малхолланд Драйв» с «Под Сильвер-Лэйк» и не «Синий бархат» с «Нигде». Берите тогда выше или ниже или сбоку. Все равно ведь навернётесь с догадками. Нужны люду поэтому повторный, парный, групповой просмотр, чтобы вот на фоне мыслей да идей добиться удобоваримой картины перед глазами, а не в животе. Главное, чтобы сами не оказались в такой ситуации, когда повторяешь подвыпившей новой подружке своё имя, а она не запоминает. Придётся смотреть.

Главной задачей кинематографа всегда было не столько препарирование бытующей реальности с последующим проецированием её на плёнку, сколь множественное продуцирование новых иллюзий, в которые по собственной воле оказывается вовлечённым и увлеченным сам зритель, становящийся жертвой обманов зрения, слуха, речи и осязания. Главной же задачей французской Новой Волны был тотальный отказ от привычного киноизьяснения, переизобретение заново не только кинематографических форм, но и всего содержания, переход кинематографа в иное, подчас радикальное и потустороннее бытование. И эти же цели, но только в космосе литературном преследовали французские неороманисты, главной задачей которых было сотворение чистой, беспримесной идеологически, литературы. В 1961 году чистое кино и чистая литература сошлись вместе в самом загадочном фильме ХХ века «В прошлом году в Мариенбаде».

Этот фильм, ставший плодом совместных усилий Алена Рене и Алена Роб-Грийе, в сущности своей является главной кинематографической иллюзией современности, играющей с пространством, временем и памятью без единого блефа, причём лишь этими темами картина едва ли ограничивается, хотя они и являются столпами творчества Рене. Построенный на исключительной образности, маниакальном эстетстве порой ради самого эстетства, фильм отвергает даже любые намеки на развитие сюжета, который не более чем формальность, ещё одна условность в потоке сотен иных условностей, наслаивающихся друг на друга, но без ломки насыщенного, совершенного кадра, порой рвущегося на алогизмы и абстракции. Замкнутый в неких сумеречных пределах отель, где обитают Мужчина, Женщина и ещё один Мужчина, уже является иллюзией, в которой нет правил геометрии. И такой же иллюзией являются наши герои, пытающиеся постичь того, что не было или было совсем не таким как кажется. Любовная интрига это не более чем виньетка в истории, очищенной от шелухи признаков реальности как таковой, реализма и лиризма. Важен не факт того, что было год назад в Мариенбаде, ведь по Грийе и сам Мариенбад не больше чем иллюзия, невоплощенный до поры до времени фантом, место силы, где суждено найти ответы на вопросы мироздания, обрести смысл жизни тем, кто был когда-то жив, влюблен и идеален. Состоящий из множества реальностей, существующих в меняющихся по ходу фильма декорациях, но в сопровождении неизменяемых диалогов героев, фильм Алена Рене будто стремится подвергнуть сомнение всю природу человека, разрушив перед ним стены между сознанием и подсознанием, жизнью и смертью, сном и явью, причём что есть первичным так и остаётся неразгаданным.

С другой же стороны фильм Алена Рене прочитывается как история одной блуждающей души в поисках новых воплощений. Мужчина — это Высший Разум, Господь Бог, если угодно, тогда как Женщина — это Сущность, Материя, им порождённая. Разум с тщетой пытается напомнить Сущности о её прошлых жизнях, прошлых встречах, прошлых реальностях. Разум первичен, Материя вторична. Разум всем управляет, Материя не способна совладать с Хаосом, она обречена на вечные скитания то в Аду, то в Чистилище, ибо Эдем ей недоступен. Ни земной, ни поднебесный. Сущность полна губительных сомнений, её искушает Третий, Дьявол, обитающий в этом отеле, этом преддверии конца всего сущего, где время размыто, где нет прошлого, настоящего и будущего. Нарратив ленты становится коматозным, Рене уже объясняется только образами, навеки забыв о существовании сюжета. В конце концов, все к чему ведёт и Рене, и Грийе это поиск Высшего Знания, Всеобъемлющего Единства, Абсолюта, открывающего ключи ко Вселенной, которая для развоплощенной в множестве своих жизней, но ничего не помнящей Материи пока что недоступна, как и Истина. Как и Жизнь, как и Смерть, которая, вполне возможно, является такой же иллюзией в иллюзии в иллюзии. Игрой Первого с Третьим, результат которой для Второй предрешен изначально, а потому скитания одинокой души, беспрестанные блуждания этой души просто бесконечны, ведь она забыла все, особенно самое себя. И был ли прошлый год, Мариенбад, сад во Фредериксбурге? Возможно, ничего не существует вовсе, а есть лишь Великая Пустота, маха-шуньята, которая и является всем истинным и неизбежным. Нашей настоящей реальностью.

Главной задачей кинематографа всегда было не столько препарирование бытующей реальности с последующим проецированием её на плёнку, сколь множественное продуцирование новых иллюзий, в которые по собственной воле оказывается вовлечённым и увлеченным сам зритель, становящийся жертвой обманов зрения, слуха, речи и осязания. Главной же задачей французской Новой Волны был тотальный отказ от привычного киноизьяснения, переизобретение заново не только кинематографических форм, но и всего содержания, переход кинематографа в иное, подчас радикальное и потустороннее бытование. И эти же цели, но только в космосе литературном преследовали французские неороманисты, главной задачей которых было сотворение чистой, беспримесной идеологически, литературы. В 1961 году чистое кино и чистая литература сошлись вместе в самом загадочном фильме ХХ века «В прошлом году в Мариенбаде».

Этот фильм, ставший плодом совместных усилий Алена Рене и Алена Роб-Грийе, в сущности своей является главной кинематографической иллюзией современности, играющей с пространством, временем и памятью без единого блефа, причём лишь этими темами картина едва ли ограничивается, хотя они и являются столпами творчества Рене. Построенный на исключительной образности, маниакальном эстетстве порой ради самого эстетства, фильм отвергает даже любые намеки на развитие сюжета, который не более чем формальность, ещё одна условность в потоке сотен иных условностей, наслаивающихся друг на друга, но без ломки насыщенного, совершенного кадра, порой рвущегося на алогизмы и абстракции. Замкнутый в неких сумеречных пределах отель, где обитают Мужчина, Женщина и ещё один Мужчина, уже является иллюзией, в которой нет правил геометрии. И такой же иллюзией являются наши герои, пытающиеся постичь того, что не было или было совсем не таким как кажется. Любовная интрига это не более чем виньетка в истории, очищенной от шелухи признаков реальности как таковой, реализма и лиризма. Важен не факт того, что было год назад в Мариенбаде, ведь по Грийе и сам Мариенбад не больше чем иллюзия, невоплощенный до поры до времени фантом, место силы, где суждено найти ответы на вопросы мироздания, обрести смысл жизни тем, кто был когда-то жив, влюблен и идеален. Состоящий из множества реальностей, существующих в меняющихся по ходу фильма декорациях, но в сопровождении неизменяемых диалогов героев, фильм Алена Рене будто стремится подвергнуть сомнение всю природу человека, разрушив перед ним стены между сознанием и подсознанием, жизнью и смертью, сном и явью, причём что есть первичным так и остаётся неразгаданным.

С другой же стороны фильм Алена Рене прочитывается как история одной блуждающей души в поисках новых воплощений. Мужчина — это Высший Разум, Господь Бог, если угодно, тогда как Женщина — это Сущность, Материя, им порождённая. Разум с тщетой пытается напомнить Сущности о её прошлых жизнях, прошлых встречах, прошлых реальностях. Разум первичен, Материя вторична. Разум всем управляет, Материя не способна совладать с Хаосом, она обречена на вечные скитания то в Аду, то в Чистилище, ибо Эдем ей недоступен. Ни земной, ни поднебесный. Сущность полна губительных сомнений, её искушает Третий, Дьявол, обитающий в этом отеле, этом преддверии конца всего сущего, где время размыто, где нет прошлого, настоящего и будущего. Нарратив ленты становится коматозным, Рене уже объясняется только образами, навеки забыв о существовании сюжета. В конце концов, все к чему ведёт и Рене, и Грийе это поиск Высшего Знания, Всеобъемлющего Единства, Абсолюта, открывающего ключи ко Вселенной, которая для развоплощенной в множестве своих жизней, но ничего не помнящей Материи пока что недоступна, как и Истина. Как и Жизнь, как и Смерть, которая, вполне возможно, является такой же иллюзией в иллюзии в иллюзии. Игрой Первого с Третьим, результат которой для Второй предрешен изначально, а потому скитания одинокой души, беспрестанные блуждания этой души просто бесконечны, ведь она забыла все, особенно самое себя. И был ли прошлый год, Мариенбад, сад во Фредериксбурге? Возможно, ничего не существует вовсе, а есть лишь Великая Пустота, маха-шуньята, которая и является всем истинным и неизбежным. Нашей настоящей реальностью.

Попытка разобраться в сценарии «Мариенбада» явно обречена на провал. Все выдвинутые предположения критиков о заложенном смысле разрушаются уже на этапе прочтения комментариев самого режиссера и сценариста. Ни Ален Рене, ни Ален Роб-Грийе так и не сошлись во мнении, что же они хотели донести до зрителя.

Фильм явно создавался с мыслью привнести что-то новое в кинематограф и расширить границы, в которых создается кино. Авторы запутали во временных и пространственных рамках не только зрителя, но и самих себя, и даже героев «Мариенбада».

Уже то, что кинокритики разделились на два и поныне существующих лагеря — ярых ненавистников, включающих данный фильм в список «худших» и обожателей, которые относят фильм к «лучшим творениям», говорит о величии данной работы. Фильм, не предполагающий среднего, нейтральной оценки, сам снят в тонах, бросающихся из крайности в крайность. Сочетание белого, режущего глаза, и черного, прячущего детали, выходит за рамки экрана, раскрашивая таким образом и мнение всех зрителей.

8 из 10