Крошка Молли

Фильм на любителя. Если исходить из того, что ужастик должен пугать, тревожить или, на худой конец, оставлять после себя неприятный осадок — то «Крошка Молли» отвечает заданному жанру.

Атмосфера уныния и мрака начинается с первых кадров и сохраняется до самого конца. Ни грамма «солнечного света» в повествовании нет. Фильм худ на бюджет, не блещет свежими идеями, но именно сдержанный минимализм позволяет проникнуться настроем происходящего. Шизофрения — вот, как можно описать эту неоднозначную картину. Главная героиня — психически больной человек, которого не отпускает его прошлое и страхи. В итоге всё это оказывается сильнее её самой.

Напряжение держит, оно поглощает в пучину какой-то дикой безысходности, тихого помешательства. Повествование, тем не менее, логично. Настолько, насколько это возможно при заданной цифре бюджета и слабеньким сюжете. Логика — она всегда радует, создаёт иллюзию реалистично происходящего.

Дом, в котором проходила большая часть съёмок, довольно страшный, сгущает краски ещё сильнее. Финальная сцена тоже порадовала.

Фильм чем-то напоминает пионера в области подобных экспериментальных картинок — «Ведьму из Блэр». Был бы тот шедевром, если бы не был первым? Как знать.

Естественно, «Крошка» уступает этому старому ужастику. Здесь больше шизофрении, психозов и чего-то настолько мутного и тяжёлого, что после просмотра в прямом смысле хочется выйти на солнце.

В целом, фильм неплох, он не оставляет равнодушным, он не для слабонервных. И радует, что не было место спекуляции — ужастик не крутили в кинотеатрах с помпезными трейлерами-обманками, дабы срубить бабла. Что зачастую происходит с фильмами примерно такого же пошиба, выходящими в широкий прокат.

6 из 10

Molly, are you ok?

Вначале — сразу после того, как кое-кто сдрейфил обдать экран кровью из перерезанного горла — была свадьба. Ну, знаете, из тех, где невеста, подобрав платье, добирается до церкви огородами, ее сестра глушит разбавленное слезами шампанское, жених обалдело улыбается в дрянную камеру, которую держит кто-то из друзей [в кадре он не появится и, возможно, даже выживет], а потом все полгода сидят на крекерах и кока-коле, чтобы расплатиться за банкет. В общем, вы хотели узреть ужастик — теперь не жалуйтесь. И если вам кажется, что живописные виды отплясывающих гостей — это предвестие спасительного конца, вы плохо помните творческую манеру Эдуардо Санчеса. Раз включив дрянную камеру, он не избавится от нее, пока у зрителя не пойдут перед глазами кровавые пятна с подписью «rec».

Свадьба закончилась, а хоум-видео нет. В то время как новоиспеченный молодожен крутит баранку на стороне, у его крошки обнаруживается ряд хобби, помогающих скрасить досуг в Мрачном Родительском Доме. Как то: сидеть на диване голой, вступать в [половые] контакты с призраками, делать зомби-макияж, кушать наркотики и пытаться попасть в передачу «Сам себе режиссер», снимая самые интересные события своей жизни. Например, неспешный поход в сарай. Или рассеянную прогулку по кустам. Или путешествие через двор. Играя переходами с ручной камеры на профессиональную и обратно, Санчес показывает то, что показать стоит (подвал, кусты, двор, красные трусы, сгоревшую яичницу), и не показывает того, для чего мы все сегодня собрались. Ведь любой экзорцист знает, что лучшее средство заставить нечисть сгинуть с глаз — попытка запечатлеть ее на пленке, эффективнее здесь только накинутое на голову одеяло. Взятое вместе, все это производит тщательно продуманное впечатление ультрареалистичной серости. Мало воткнутых в мозг отверток, много жалких всхлипываний и теней под глазами. Год жизни обычной уборщицы из супермаркета, которую дома ждет мусор под раковиной и дохлая косуля в подвале. Такое могло случиться с кем угодно… у кого в анамнезе есть принудительный инцест, психушка и прочий стандартный комплект.

Учитывая верность фильма изначально взятой планке оригинальности, наблюдать за происходящим большую часть времени так же интересно, как, например, ходить на кухню за чаем… прихватив видеокамеру, конечно. Если повезет, можно по дороге не только насладиться видами дверных ручек, но и увидеть в окне соседкин топлесс (less тут относится не только к одежде) или отлупить ребенка за лошадиные головы, подклеенные в семейный фотоальбом. А по возвращении, коль скоро с кровищей и развратом по-прежнему бюджетно, а уровень саспенса так и не поднялся с отметки «свадьба» — попытаться извлечь удовольствие из разгадывания загадки. Молли определенно «не ОК», но что с ней конкретно? Для одержимости здесь слишком неслучайные жертвы и откровенно лишний призрак убиенного папаши: некая подселившаяся в мозг маньячная «она», внешний дух-насильник и смягчающая стыки шизофрения — многовато для одной нескромной уборщицы. Наркотики вероятнее, но и здесь не все гладко, ведь бояться кухонных дверей Молс начинает до того, как закуривает первый косяк, а играть в fuck yeah со стеной — задолго до того, как извлекает дозу чего покрепче. Вещества здесь — скорее средство забить своим проблемам стрелку и беспощадно разобраться с ними.

Последние десять минут фильма на ключевой вопрос не то, чтобы отвечают, однако дают-таки некоторые аргументы в пользу инфернальной трактовки. Подобная развязка обнажает столько белых ниток, что можно связать свитер, зато выводит Санчеса из-под обвинения в вульгарном плагиате. Ведь по мере нарастания шизоидно-драматических мотиваций все более явным становилось сходство с «Отвращением» Полански, даже прямое цитирование из него. Та же концептуальная малобюджетность, комната-бастион, пугающие двери, косвенные признаки бегущего времени, виртуальные изнасилования, вонь гниющего мяса, любимая/ненавидимая сестра, оставившая не вполне благополучную младшенькую в одиночестве. Та же аллергия на тупые предметы у некоторых мужчин и на разговоры о любви у некоторых женщин. Разница (ну, не считая факта, что одно — почти классика, а другое устремлено в категорию «убожество») разве что в том, что героиня Денев не баловалась шприцом и камерой, а смотреть на нее было не в пример приятнее.

«Крошка Молли» стартует с двух совершенно разнополярных эпизодов. В первом заплаканная героиня сидит перед камерой, держит у горла нож, но не решается пуститься в кровавый саморез, потому что «Он не даёт сделать это». Второй же — хроникальная видеозапись свадьбы Молли, отрывки счастья, которое покинет эту свежеиспечённую ячейку общества скоро и навсегда. Ведь молодожёны, обделённые крупными средствами (она — уборщица, он — дальнобойщик) переедут в пустующий родительский Молли-дом. Старая, постепенно приходящая в упадок махина удручает царящей в ней атмосферой безнадёги, а тут ещё вхолостую срабатывает сигнализация, слышатся шаги невидимых гостей. В пору задуматься о привидениях, но Эдуардо Санчес ловко сводит всё к возможной случайности, отрицая вмешательство третьих сил.

Взаимодействуя со зрителем своим любимым способом — на уровне ощущений, создатель «Ведьмы из Блэр» по возможности минимизирует пугательные эффекты, допуская их подмену свинцовой тяжестью отчуждения. Главная героиня, чувствующая себя одиноко в огромном доме, запутывается в сетях рефлексии, уступая под натиском тревожных воспоминаний. Кажется, что в её прошлом притаилась какая-то чудовищная трагедия, но какая — сразу и не понять. Однако Молли нервничает, тем более что муж часто оставляет её одну. Скрипящие половицы, шорохи по углам — у страха глаза велики, и в каждом непонятном звуке всегда можно услышать монстра. Включённый свет — слабая защита от кошмаров и будоражащих сознание призраков прошлого, но невидимые скелеты в шкафу по существу так и остаются невидимыми. Но со временем всё ожидаемо меняется — обида на не вовремя уехавшего мужа, а тут ещё сестра невзначай помахала перед носом манящим косяком, приоткроющим дверь уже забытым демонам наркотического рецидива. И вот уже Молли со слезами препарирует на чердаке любимого плюшевого мишку, хранящего в себе необходимый для иглоукалывания инструмент, и пускается в кажущийся спасительным венозный трип, от которого, разумеется, становится только хуже.

Ну а потом всё идёт по скользящей — Молли колется, желтеет лицом и начинает терять связь с реальностью. Думая, что тревоги оставят её, девушка лишь усугубляет ситуацию — рефлексия увеличивается пропорционально принятой наркоте, чьи-то шаги на лестнице становятся всё громче, трансляция чужих голосов в голове всё настойчивее. Вооружившись любимой камерой, героиня хочет опровергнуть своё сумасшествие, но цифра фиксирует только напряжённое дыхание и вхолостую распахивающуюся дверь. Присутствие потусторонних сил неочевидно — лишь безумный взгляд Молли и режиссёрское заигрывание с монтажом, а потому ничего не стоит поверить в то, что все эти странные поползновения в виде рассекания по пересечённой местности с камерой наперевес, подглядывание за матерью-одиночкой, совокупление со стеной на работе есть не что иное, как наркоманский бред. Кажется, что эрозия больного сознания вот-вот достигнет своей критической точки, пора приступать к чему-то страшному и желательно кровавому, но Санчес затягивает действие, начиная вскрывать покровы семейной драмы настоящего и прошлого, выпуская на волю мужские измены и насилие над детьми.

Парадокс, но ставя очень многое на силу воздействия одного единственного эпизода, режиссёр упускает из виду условную точку невозврата, когда надо было раскрывать карты, разворачивать историю. Делая это слишком поздно, Санчес лишается возможности вернуть интерес уже успевшему подустать зрителю. И этот факт оказывается для «Крошки Молли» в некоторой степени фатальным, внезапно зазвучавшая полифония смыслов воспринимается не как должное, а как «ну хоть что-то». А ведь фильм действительно начинает звучать, метания главной героини (которая вполне себе на героине) обретают смысл, неясные стремления облекаются в некую форму мести за мужские обманы и измены. Вводя в действие пастора, Санчес усугубляет ситуацию, дополняя её мотивом грехопадения, которое у него в своей первооснове оказывается повязано на желании плоти. Приглушённый свет, раскованная девушка, вызывающий макияж, мелькнувшие ненароком красные трусики — и вот уже скинувший обеты служитель церкви в коленопреклонённой позе прикладывается к женскому лону. «Крошка Молли» всё-таки не выдерживает рациональной трактовки событий, одномоментно роняя героиню в пучину мистицизма и демонстрируя другую сторону зла, которая старательно избегалась практически до самого конца. Что интересно, Санчесу хватает малого: всего лишь одна чётко произнесённая фраза, единожды возникшая из мрака фигура, и скепсис относительно природы происходящего улетучивается, а восприятие фильма кардинально меняется. Хотя сюжет всё равно стремится дать пространство для сомнений и неоднозначной интерпретации того, что же лежит в основе помешательства милашки Молли. Ведь оставляя конец открытым, Санчес снова распахивает таинственную дверь перед человеком, который не прочь дунуть травки.

Да-да, в заголовке моей рецензии все сказано. Хуже некуда и это правда. Честное слово, но сил досмотреть этот полный бредовых моментов «шедевр» не хватил. Последние тенденции в мире фильмов ужасов наводят на печальные мысли.

И дело не только в куче сцен с обнаженкой и наркотиками. А в том, что больше ничего в фильме-то и нет. Невнятный сюжет, глупые безэмоциональные диалоги, а самое главное — ничем не обоснованные убийства. Кого-то кто-то когда-то убил, на этой почве начались отклонения в психике, подкрепляемые травкой… и что дальше? Нужно посочувствовать главной героине? Пожалуй, не только ее, но и самого сценариста и всю съемочную команду следовало бы отправить в дурку.

Фильм (если его так можно назвать) создает впечатление недоделанного, скомканного из штампов недоужастика. Ни в коем случае не тратьте время на этот хлам, а лучше поиграйте на гитаре, погуляйте или поспите.

1 из 10