Два дня, одна ночь

Принято считать, что родиной производственных фильмов является СССР. Но вот на производственно-социальную драму замахнулись сами братья Дарденн — мэтры авторского кино.

Что сподвигло их и что нового хотели они сказать зрителю этим фильмом? Что деньги нужны всем, но некоторые люди все же не придают им абсолютной значимости? Что жизнь в капиталистическом обществе нелегка и терниста? Что на любом производстве всегда нужно ставить во главу угла человека?

Не смотря на престижные награды, полученные картиной, и обласканность кинокритиками, оглушительно-сильного впечатления фильм лично на меня не произвел. Вроде бы стимул у главной героини Сандры и есть, но она совсем не производит впечатление человека, который борется за что-то важное с энтузиазмом. Ее постоянно подталкивает муж и коллега по работе. И если бы не они, Сандра давно бы сдалась и «сложила лапки». На первый взгляд понятно, что Сандра задавлена нелегкой жизнью и депрессией, которую она вроде бы поборола, горстями глотая антидепрессанты. Но ей хронически не хватает стойкости. Где же ее несгибаемая женская сила и воля к победе? Где готовность к борьбе, как бы тяжела она ни была? Какой пример подает она зрителю? В моем понимании, Сандра — сплошное «сю-сю мусю», которой очень жаль себя. Но не жаль мужа, который изо всех сил уже несколько месяцев тянет все на себе (и неизвестно, что бы они делали, если бы работы лишились оба, как многие в период COVID-19, но я уверена, что дела во Франции или Бельгии в области социальной защиты населения обстоят не так уж плохо, иначе бы туда не стремились толпы мигрантов как из бывших французских колоний, так и из других стран мира, например, из Чечни). Вместо того, чтобы поблагодарить мужа за поддержку, Сандра начинает выносить ему мозг, что он не любит ее, а просто жалеет. Мне-то показалось, что муж не жалеет ее, а опекает. И на его безграничное терпение нужно просто молиться. Не всем мужчинам хватает выдержки видеть рядом с собой вечно заплаканное и аморфное существо. От таких людей, у которых постоянно все плохо, иногда хочется просто бежать. Без оглядки. На заднем плане мы видим, что главную героиню постоянно окружает хорошая, солнечная погода, вокруг поют птицы, небо голубое, а трава зеленая, но она постоянно по инерции откатывается назад, в пучину депрессии, которая уже неизвестно чем вызвана — то ли изначальным триггером, то ли таблетками, которые она принимает в больших количествах и испытывает от них побочные эффекты.

Фильм не назовешь безнадежно скучным. Но все-таки он скучноват, а от братьев Дарденн как-то автоматически ожидаешь большего. С каждой минутой ждешь, что вот-вот появится хоть какой-то мало-мальски сильный конфликт или твист. Ведь это все-таки драма. Но действие в фильме настолько вялотекуще, что даже при желании спойлерить и разглашать ключевые моменты сюжета это было бы трудно сделать. С заученной интонацией нищего в переходе Сандра раз за разом повторяет одни и те же слова. Бывают депрессивные фильмы, которые, тем не менее, хочется смотреть и даже пересматривать. Но «Два дня, одна ночь», увы, совсем не из этой категории. Вроде бы понятно, что фильм о сложной моральной проблеме выбора, но подано это так занудно и упрощенно, что сама проблема при этом несколько обесценивается. Может быть, такова была задумка братьев Дарденн, но фильм снят с минимальной художественностью и напоминает скорее документалку.

Дюмон, работодатель Сандры, который по идее должен был бы символизировать всю отвратительность и алчность капитализма, совсем не кажется таким уж плохим. Наоборот, он весьма адекватен. Мало того, что Дюмон идет на встречу Сандре и соглашается провести повторное голосование коллектива по ее вопросу, так еще и взвесив все факты, впоследствии он приходит к выводу, что в данной ситуации нужно поступить так, чтобы хорошо было всем. Правда потом, через какое-то время, он все же намерен внести в жизнь предприятия коррективы, которые понравятся не всем, но на то он и руководитель и владелец бизнеса. По себе знаю, что очень часто работодатель руководствуется мотивами, которые не всегда бывают понятны работнику. Работники могут критиковать работодателя и представлять его себе сущим монстром, но они могут ошибаться. К тому же, ты никогда не знаешь, что у другого человека происходит в голове, и как он может среагировать на внешние раздражители и прочие неблагоприятные для бизнеса события и перемены в обществе, экономике и т. д. Это очень хорошо показала ситуация с коронавирусом, когда лично мой работодатель не переставал меня на протяжении месяцев удивлять — как неприятно, так и приятно, и, в конечном итоге, преподнес мне отличный подарок аккурат ко дню рождения, сделав мне очень привлекательное предложение, именно тогда, когда это мне было так необходимо.

Конец фильма, показывающий якобы перерождение Сандры, совсем не показался мне убедительным. Из растерянной и заплаканной серой мышки она вдруг превращается в улыбающуюся и уверенную в себе личность, без опаски шагающую в завтрашний день и способную не быть сломленной неблагоприятными обстоятельствами. Как не показалось убедительным и то, чем Сандра занималась все выходные, без предупреждения являясь на порог к своим коллегам по работе. Прожив почти 8 лет на Западе, могу с уверенностью сказать, то «прайваси» тут очень уважается, а приходить к кому-то без предупреждения и приглашения совсем не принято. Опять же, основываясь на моем опыте жизни на Западе, увольнение неприятно, но оно совсем не смертельно, т. к. государство в в большинстве случаев готово предоставить поддержку. Меня, например, государство при моем сокращении в период коронавируса поддержало на удивление ощутимо. Большинство зрителей в своих рецензиях написали, что фильм получил бы понимание зрителей на Западе, но не в России по причине разницы в менталитетах и реалиях. Может быть, в фильме и присутствует какая-то неведомая мне франкофонская аутентичность, но по моему мнению уже полу-западного человека, он бы и на Западе вряд ли понимание получил. Так что простите за банальность, но в данном случае хочется процитировать незабвенного Станиславского с его всем известной, хотя и несколько затасканной фразой «Не верю».

6 из 10

О творчестве братьев Дарденнов и их фильме «Два дня, одна ночь» я узнал, вообще говоря, случайно, но высокие рейтинги кинокритиков и номинации на рад престижных наград стали для меня маркером того, что фильм стоит посмотреть. Эта, безусловно, авторская картина рассказывает о семейной женщине Сандре, матери двоих детей, которая попала в, мягко говоря, неприятную жизненную ситуацию, когда коллеги по работе почти единогласно голосуют за увольнение Сандры, чтобы не потерять премию размером в тысячу евро. Вопрос был решен путем голосования в отсутствие Сандры, но женщина, заручившись поддержкой мужа и таблетками от депрессии, встречается практически с каждым из коллег, чтобы попросить пересмотреть их свое решение. Коллеги, как и полагается живым людям, реагируют на такую просьбу по-разному — кому-то нелегко отказать человеку, глядя в глаза, а у других наоборот это не вызывает особых проблем. В итоге полтора часа экранного времени сводятся к тому, что мы в деталях узнаем, почему каждому из коллег Сандры нужна эта премия и готов ли он пожертвовать ей ради того, чтобы Сандра сохранила свое место. Такова фабула, которая, безусловно, могла быть красиво оформлена, поставлена и сыграна, но с фильмом Даррденов этого не происходит. Абсолютно сухие неинтересные диалоги, невыразительная игра актеров, полное отсутствие музыкального сопровождения и хоть какой-то визуальной составляющей заставляют зрителя откровенно скучать, посматривать на часы и отвлекаться даже на самые слабые внешние раздражители. Главной героине стараешься сопереживать, но получается с трудом, поскольку она то и дело норовит отказаться даже от своих вялых попыток как-то повлиять на сложившуюся ситуацию. Пребывая изначально на ее стороне, в какой-то момент обнаруживаешь, что следишь за потугами человека, который на самом деле вряд ли годится для ответственной работы, в свете чего выслушивать в очередной раз мольбу помочь сохранить ей рабочее место попросту удручает.

Чем так приглянулась картина кинокритикам — непонятно. Проблему морального и прагматичного выбора в кино поднимают довольно часто, и обыгрывать ее надо уметь. Неужели заранее непонятно, что зритель устанет слушать раз за разом одни и те же вопросы, а также слушать ответы, различные в деталях, но похожие по сути.

Не спасает и присутствие такой известной французской актрисы, как Марион Котийяр. Актриса преподносит нам свою героиню однобоко, никак не раскрывая ее — по сути, какой вы увидите Сандру в первые минуты фильма, такой же она будет оставаться вплоть до кульминации сего действа, так что не ждите никакого раскрытия и преображения героини. Средства художественной выразительности не работают, а точнее они попросту отсутствуют. Ничего особо интересного в кадре не происходит, и даже попытка суицида выглядит настолько неубедительной, что хочется зевнуть и забыть фильм, который так и хочется охарактеризовать как «зря потраченное время». Какой там Оскар, какие Канны — у меня создалось впечатление, что я посмотрел наспех склеенную поделку, которую можно оценить разве что за старания. Рекомендовать фильм можно лишь людям, страдающим от бессонницы, у остальных же, скорее всего, он вызовет печаль и недоумение.

Большинство фильмов этих режиссёров «перекошено» — хронически выделена одна сторона из дуплекса-единства противоположностей.

Во первых это псевдо-документальность в ущерб какой-либо кинематографичности. Т. е. любого проявления искусства(в данном случае в смысле искусственности, нереальности). Вплоть до того, что катарсис (а в каждом фильме авторов таковой присутствует и очень близок к реальности зрителя) отыгрываются актёрами со средне эмоциональной мимикой и действиями — то ли по задаче режиссёра, для большего оттенения самого посыла-смысла, то ли в отображении внешне слабой эмоциональности персонажей; или слабая, по той же причине, эмоциональная «подготовка» самих артистов. В этом же фильме Марион Котийяр уравновешивая «реализм» вполне проявила свои актёрские способности сыграв чувственно-мощно и с идеальным попаданием в образ и действие без огрех на всём протяжении ленты. И да, множественные дубли «рулят» — нет даже намёка на ощущение когда актёр начинает играть эпизод по сигналу «хлопушки» — первые мгновения ещё видно пред-хлопушечное состояние — разгон чувств до необходимого накала требует какой-то промежуточной фазы и она попадает в объектив камеры портя общее впечатление от происходящего в эпизоде. Здесь этого и рядом нет — полное соответствие задачам от актрисы в каждом кадре.

Второй авторский «перекос» в творчестве художников — частный случай выхода из катарсиса-конфликта. Сами конфликты и развитие их до предела — катарсиса подмечены верно и переданы тоже основательно, с деталями, но предлагается всегда выход — исключение из описанной жизни общества — так лучом в театре выделяют монолог героя как бы отсекая его от сцены и оставляя наедине с залом. В рецензируемой же картине такового выхода нет. За счёт большего количества персонажей делающих выбор по разнообразным причинам, в пользу гг или против неё. Поэтому и выход из катарсиса многолик. И поэтому не требует даже сложной сюжетной подводки-пояснения — за счёт своего многообразия, представления с разных сторон.

8 из 10

Характерной и, пожалуй, наиболее зримой чертой всего сознательного кино-, и мифотворчества бельгийских братьев-режиссеров Дарденн, находящихся с конца 90-х годов в авангарде всего бельгийского авторского кинематографического пространства и издавна принадлежащих к ведущим фаворитам Канн, является то, что в преимущественном большинстве своем герои почти что всех откровенно минималистских и гиперреалистических работ постановщиков относятся к категории людей неблагополучных, поставленных по воле обстоятельств или же рока на грань выживания, отправленных в расход на социальное дно, из которого им выкарабкиваться иногда просто тяжело, но чаще всего — невозможно. Молодые ли это семьи с детьми или состоявшиеся люди со своими цепкими взглядами на окружающее их мироустройство — герои Дарденнов как в их ранних документальных картинах, так и в полноформатных гиперреалистических зарисовках от «Двуличного» до «Обещания», от «Розетты» до «Молчания Лорны», от «Дитя» и до последнего по времени творения Дарденнов, фильма «Два дня, одна ночь» 2014 года, представленного ранее на Каннском кинофестивале и удостоенного приза экуменического жюри — переживают глубокие личные внутренние кризисы взаимоотношений на фоне откровенно враждебного окружающего их внешнего мира. Образуя единое типологическое и синематическое пространство, все фильмы Дарденнов по сути своей создают этакий полифонический и многоголосый монофильм со множеством героев, драматургических перипетий, этакую кинематографическую «Ругон Маккару» с единой идеологической базой, рисуя на выходе рельефный портрет всего современного европейского общества.

«Два дня, одна ночь» в этом художественном каноне воспринимается уже как неоднократно спетая песня, самоповтор, но новый лад, полный на сей раз не только привычной для режиссеров острой социальности в духе инвективы, обличения, граничащего с вызовом. Впрочем, и самоповторы чрезвычайно характерны для Дарденнов, которые буквально в каждой своей картине стремились воспроизводить реальность с той дотошностью, которая при определенных обстоятельствах может успешно граничить с чернушностью. Но ей, слава Богу, Жан-Пьер и Люк никогда не страдали. Традиционалистская для Дарденнов гуманистическая патетика в этой картине чуть смазана неожиданной политизированностью всего происходящего в картине. Определенно, «Два дня, одна ночь» в своей типологической принадлежности относится к лентам, продолжающим бунтарско-пролетарские традиции итальянского неореализма, опираясь на изыскания Элио Петри и Джузеппе Де Сантиса, только украшенного переиначиванием на современный лад практических находок и французской «новой волны». Кажется вовсе неслучайным, что на прошлогоднем Каннском кинофестивале новый фильм Дарденнов соперничал с новой же картиной «Слова, прощайте!» гранда новой волны Годара, проиграв ему по форме, но выиграв по гамбургскому счету по своему содержанию.

Положенный в основу сюжета «Двух дней, одной ночи» конфликт априори социален и ложится не только реалии современной Бельгии, но и всей Европы в целом, столкнувшейся как никогда до этого с высоким уровнем безработицы, тотального корпоративного разложения и финансовой нестабильности, отягощенной погоней за длинным долларом, но не за ценностью человеческих судеб. Корпорации безлики, профсоюзы слабы, пролетарий ничтожен — такова расстановка моралите в начале фильма, драматургия которого предельно насыщенна, строго дозированна и концентрированна и она уложена как раз в два дня и одну ночь, когда главной героине ленты, Сандре, и ее соратникам по несчастью дано шанс изменить положение, восстать против произвола и восстановить право пролетария на свой путь в рай, не минуя, однако, ни Лимба, ни Чистилища, ни Ада. Фильму присуща некоторая, даже в чем-то нарочитая театральность, впрочем, лишенная шелухи привычной для театра утрированности, ибо в нем царствует реализм и искрящаяся пронзительность. Дарденны, тривиально начав ленту с истории об увольнении, стремительно и беспристрастно меняют векторы оценок всех без исключения поступков главных героев, которым не присущи на антагонистичность, ни протагонистичность. Драма рабочего класса превращается в трагедию общества, обреченного на тягостный выбор между «плохо» и «очень плохо». Вернуться в насиженные и натруженные годами рутинной работы места, но при этом стать конформистом, предателем идеалов, или продолжить борьбу, встав на грань выживания, перейдя черту бедности, став социально нищим и парадоксально духовно богатым. Просто борьба за свое место под солнцем в фильме вскоре оборачивается борьбой за души, за их чистоту и верность идеалам, за преданность не только корпоративным божкам, но и собственной морали, которая, впрочем, хрупка. Хрупка и неоднозначна. Дарденны совсем не стремятся к романтизации или героизации собственной главной героини, по сути носителя центрального морального стержня, выразителя волнующих их проблем. Она — неотъемлемая часть той системы, против которой ей приходится бороться, часть, решившая отделиться ввиду потери ориентиров в жизни из-за депрессии. И противостоят ей такие же персоналии, которые до поры до времени не хотят бороться. Им уютно в своем статус-кво, в своей коллективной Я-ме, и Я тут является олицетворением слепого Мы, которое одним махом карает или спасает. Коллективное бессознательное сталкивается с мощным индивидуализмом, и победа будет лишь пиррова. При всей своей кажущейся очевидной прямолинейности и даже декларативности финал в «Двух днях, одной ночи» не является открытым. это не столько внутренний выбор Сандры, сколь воля самих режиссеров, избравших для нового пролетариата путь борьбы и нищеты, путь революции и контрреволюции.