Красный круг

Пожалуй великий французский режиссер и сценарист Жан-Пьер Мельвиль является единственным представителем французской новой волны, который в большей степени вдохновлялся американским кинематографом, а не своими земляками предшественниками. Классические американские гангстерские фильмы и криминальные драмы позволили ему создать свой уникальный режиссерский почерк, совместив интеллектуальность авторского кинематографа и стандартные жанровые концепции. В данном фильме, который был снят на закате его жизни и карьеры, Жан-Пьер Мельвиль довёл свой авторский стиль до совершенства.

В центре сюжета классическая история противостояния двух преступников и полицейского комиссара. Познакомившись при случайных обстоятельствах, досрочно освободившийся из тюрьмы преступник и сбежавший при конвоировании бандит, объединяются для совершения ограбления крупного ювелирного салона. Однако по их следам идёт упрямый комиссар. Казалось бы стандартная сюжетная фабула не сможет привнести ничего нового, но только не в данном случае. Режиссер, который всегда был склонен к философии, делает акцент на реалистичность происходящего, раскрывая суть преступления, как смысла существования. Ограбление здесь не столько попытка обогащения, сколько возможность осознать себя. Это особенно хорошо показано на примере мотива третьего сообщника, алкоголика с галлюцинациями.

Картина стала квинтэссенцией творческого пути автора, раскрыв всю его кинематографическую философию. Использование минималистического подхода к сценам перестрелок и убийств, которые показываются лишь в качестве дополнения и не призваны заворожить зрителя зрелищностью. Также используется холодный тон повествования, герои практически не проявляют эмоциональности, даже в критических ситуациях мы видим некоторое отстранение от окружающего мира. Это выражается в длительных молчаливых сценах. Но при этом смотреть фильм нисколько не скучно, ибо сюжет увлекает и не уходит в плоскость сложного артхауса.

Атмосфера выдержана в холодной, тоскливой манере, что тонко передаёт основное настроение ленты. Режиссер начинает свой рассказ с эпиграфа о красном круге, месте где обязательно сойдутся те, кому это начертано судьбой. Данное высказывание приписано Будде, но на самом деле это придумал Жан-Пьер Мельвиль, он славился подобными высказываниями. Этим он показывает неизбежность судьбы, показывая каким бы путём не шли герои, им суждено встретится в условном «Красном круге».

На главных ролях задействованы лучшие звёзды французского и европейского кино. Ален Делон, Джан Мария Волонте и Ив Монтан исполнили преступное трио. Их внутренний мир практически не затронут, показано лишь стремление к цели. И только третий с помощью преступления избавляется от своих демонов. Андре Бурвиль выдающийся комик, но здесь он предстаёт в образе сурового комиссара полиции, идущего по следам грабителей. Игра актеров безупречна, но не стоит рассчитывать на искусную драматургию, это не входит в авторский стиль режиссера.

Красный круг это авторский и глубокий фильм, в рамках «Красного круга» которого встречаются напряженный триллер про ограбление и интеллектуальная криминальная драма с экзистенциальным уклоном. Один из наиболее важных французских фильмов, оказавших заметное влияние на мировой кинематограф. Атмосферная и умная картина станет подарком для любителей криминального жанра. Безусловно рекомендую.

8 из 10

«Я люблю, когда усилия оказываются напрасными. Долгий и упорный путь к провалу — это что-то очень характерное для человеческой природы». Жан-Пьер Мельвиль.

Кажется, Мельвилю не интересны истории побед и преодолений. Куда интереснее понять, почему разные люди оказываются в одном месте, в одном время, и был ли у них шанс избежать встречи? Грабитель Джеф Кори выходит из тюрьмы в пустоту: его предала любимая женщина, приятели, подельники. Вина гангстера Фогеля пока не доказана, но он не хочет рисковать и бежит из под охраны, готовый убивать ради собственного спасения. Бывший полицейский Жансен живет в кошмаре алкогольной горячки и сражается с призрачными обитателями стенного шкафа. Троица объединится, чтобы совершить самое молчаливое ограбление в истории мирового кино. По их следам упрямо идет такой же одиночка — инспектор Маттеи, чья профессиональная репутация вдруг оказывается под угрозой.

Мельвиль, словно фокусник, населяет экран тенями, фантастическими трюками, иллюзией. Он предпочитает работать в темноте, светом лишь отвлекая внимание зрителя в нужный момент. В этом, на мой взгляд, заключается секрет гипнотического воздействия большинства фильмов Мельвиля.

У каждого действующего персонажа — свое место. Кори холоден и прямолинеен, лишен эмоций. Загнанный в угол Фогель учится доверять и думать о других. Жансен поднимается с самого дна жизни, и в этом похож на Родиона Раскольникова. А Маттеи, продолжая аналогию с романом Достоевского, эдакий Порфирий Петрович, который тоже был на грани, но эту грань не переступил и не переступит.

Отличное кино, разобранное последователями на цитаты.

8 из 10

Для игры в карамболь нужен безлузный стол с идеальным сукном, удлиненный кий и три разноцветных шара. Ничего лишнего, разумный и элегантный минимализм в деталях, и все ради процесса, захватывающего сознание без остатка. Символический первый удар по костяной сфере, и вот она рикошетит от бортов, касаясь «собратьев», а бесстрастные глаза бильярдиста наблюдают собственную судьбу в миниатюре. Жизнь прожженного преступника, вдыхающего свободный воздух спустя годы неволи, подобна игре, у которой всегда есть лишь два исхода. Победить или умереть — дилемма математически проста, особенно для того, за чьими плечами нет прошлого, а есть лишь очевидное настоящее. Ведомый инстинктом преодоления, выпестованным методичным режиссером, гангстер имеет значимую цель, что подчиняет остальное. Судьбоносная встреча с беглецом от конвоя определяет один день как единственно важный — день ограбления. И на кону стоят не просто большие суммы или даже человеческие жизни. На кону — философия преступления, превращающая сильного человека в безупречный инструмент. Никакой чувствительности, никаких сомнений, а только твердое убеждение, что каждый виновен с рождения.

Стильная гангстерская драма исполнена в гамме холодного сапфира, что отвергает даже намеки на сочувствие. Создатель дал ей высокопарное теоретическое обоснование, звучащее в дебюте, показал сферический мир преступления как норму жизни. О деспотичном характере Жан-Пьера Мельвиля еще при жизни ходили легенды, спустя годы обраставшие все более красочными подробностями. Маниакальная педантичность режиссера, его неуклонное стремление к идеалу, внимание к каждой мелочи словно и не оставляли «Красному кругу» иных шансов, кроме как стать эталоном в жанре. Вычищенная от каких-либо страстей, задушевных разговоров и признаков сентиментальности картина заставила поверить в хрестоматийную архетипичность персонажей, идентичных в грамотности прорисовки и при этом отличных в демонстрации черт. Ален Делон, Джан Мария Волонте, Ив Монтан под управлением Мельвиля создали типажи характеров, особенно сильных в соприкосновении идеологий, смыкающихся на общем деле. Нет ответов о причинах сделанного их героями преступного выбора, как нет и возможности увлечься праздными вопросами. Сторонним вещам в его фильмах не место — так всегда считал перфекционист с кинокамерой и планомерно следовал собственным постулатам, не давая передышки ни одному из задействованных в преступлении века.

«Красный круг» — картина двуликая, словно изображение Януса. Одинаково естественно она воспринимается и как самостоятельная величина в долгом творческом пути Мельвиля, и как неотъемлемая часть его Вселенной, объединенной характерным стилем. Фанатичная любовь к кино, охватившая режиссера с младых ногтей, и десятилетия упорного труда привели к тому, что довольно долгий фильм воспринимается шахматной партией, в которой оба гроссмейстера могут брать паузы, но ни на минуту не выпускают из головы игру. Смысл картины, задействовавшей сразу несколько легенд французского кинематографа, логично перекликается с психологией опытного преступника. Противостояние с законом, который неожиданно представлен комиком Бурвилем в роли комиссара — есть единственная и безусловная парадигма для таких людей. Одинаково нечистые на руку преступники и детектив, в соответствии с генеральной линией, неустанно доказывают значимость события как конечной отметки долгой дороги. Как каждый до нее доберется — дело вторичное, первично же ощущение предопределенности маршрута, заставляющее жадно ловить каждый миг.

Для Мельвиля специфические обстоятельства, сводящие героев — не более чем еще одна деталь грандиозного плана, тщательно вынашиваемого долгие годы. Показная пренебрежительность к женским образам, в свою очередь, придает «Красному кругу» особый мрачный блеск, изредка нарушаемый танцевальными номерами в ночном клубе. И «экстремальному индивидуалисту», как он сам себя называл, ничто человеческое не чуждо. Насколько он сам этого желает, естественно. Что характерно для режиссера, герои очень похожи на него самого. В одном из эпизодов закамуфлированный комиссар — почти полная внешняя копия Мельвиля, а заодно олицетворение жестокой, принципиальной, но по-своему очевидной психологии. Она построена на принятии самого себя как безусловного грешника, чье существование немыслимо без риска, без борьбы, без игры, наконец. Содержание определяет ровную невозмутимость формы, а мелкие штрихи выстраивают композицию, логично венчаемую важнейшим событием. В своих лучших традициях режиссер показательно плюет на все, что будет после ограбления, как не уделяет он внимания и внутренним демонам каждого героя. В красный круг следует заносить только самое необходимое, чувство целеустремленности, получение удовольствия от процесса. Без всего этого жизнь пуста, и ей впору оборваться шальной пулей.

По злой иронии судьбы, проявление чувств у Мельвиля обычно случается в последний миг перед смертью, чего вполне достаточно для подтверждения, что события совершаются все же людьми, а не послушными предметами. Режиссер великодушен в предоставлении права домысливать, досказывать или попросту фантазировать. Ему куда интереснее поставить безмолвное ограбление, поражающее слаженностью действий. Мельвиль будто рожден с целью показать, на что способен человек, находящийся во власти искусства. Что с того, если оно криминальное — на все нужен талант, а где его не хватает, там можно наверстать терпением и упорством. Обреченный быть всегда виновным человек пройдет свой путь так, как позволяют его способности, а итог всегда един. Он ждет каждого в красном круге, и это — самая благородная мужская участь.

Одна из последних лент Жана-Пьера Мельвиля, «Красный круг», может быть истолкована и как криминальный триллер с мрачной атмосферой о попытке ограбления ювелирного салона, и как философское и даже сатирическое произведение.

Трое преступников — Коре, Жансен и Фогель, как и противостоящие им полицейские во главе с комиссаром Маттеи — рано или поздно неизбежно вынуждены «по долгу призвания» встретиться лицом к лицу, в напряженной дуэли. В последних сценах «Красного круга» физически чувствуешь страшное напряжение и обреченность главных героев, оказавшихся в пограничной экзистенциальной ситуации.

Для меня довольно занятно то, что в интерпретации Мельвиля отношения между представителями обоих этих групп подчиняются сложным, почти ритуальным правилам, напоминающим кодекс какого-то рыцарского ордена, все действия членов которого жестко регламентируются. Существуют определенные априорные допуски, на которые идут различные стороны (например, в случае правоохранителей это заведомое подозрение каждого человека), и которые редко проблематизируются, оспариваются отдельными участниками этой почти игры.

В «Красном круге» бандиты и ловящие их защитники правопорядка напоминают детей, которые играют друг с другом, пытаясь поначалу вырваться вверх, а затем все более поддаваясь замысловатым правилам, которые они принимают «на веру», как нечто «непроблематичное». Это внешне игровые элементы — шарады, переодевания, игры в кошки-мышки (как это делает, опять-таки комиссар Маттеи со своим осведомителем; или же бессловесная и бесшумная 25-минутная сцена ограбления; в подобном, «игровом» ключе, можно трактовать переход Жансена из одного лагеря в другой после совершения дисциплинарного проступка — как нарушившего правила) — которые заканчиваются, впрочем, вполне серьезно.

Задним числом, довольно забавно высматривать подобия и переклички в картинах других режиссеров. К примеру, можно вспомнить ленты Квентина Тарантино, одного из поклонников Мельвиля, также изображавшего героев лент «Бешеные псы» и «Криминальное чтиво» не без иронии и насмешки. Вспоминается американская лента «Схватка» (1995), в которой также была сделана попытка обыграть запутанные и ритуализированные отношения служителей закона и преступников. Во французском кино появилось большое количество подражателей (от «Питона-357» до «Набережной Орфевр, 36»). Но интереснее всего находить сходства в лентах, вроде как не «полярах» по жанру — например, в «Подземке» Люка Бессона, в обрубленом эксцентрическом финале которой как будто плавились и исчезали различные коллективные и социальные условности, до тех пор оказывавших воздействие на главных героев.