Третий человек

Фильм-нуар добрался до Европы и очень органично вписался в развалины послевоенной Вены. В этом фильме можно долго хвалить операторскую работу, по делу заполучившую «Оскар». Актёрская игра также на высоте: Орсон Уэллс в жалобности своего взгляд не уступает коту из «Шрэка», а Джозеф Коттен в своей простоватости и некой дуболомности напоминает лучших персонажей «крутосваренных» детективов, типа хэмметовского Спейда.

Главный герой фильма Холли Мартинс (Коттен) приезжает в послевоенную Вену по приглашению друга, но узнаёт, что его друг Гарри Лайм был сбит машиной и умер при странных обстоятельствах. Неспроста будучи писателем вестернов, Мартинс улавливает нотку недосказанности и таинственности и решает разобраться в чём дело. Он действует с нажимом, где-то даже включая «режим быка». Мартинс прилетел из Америки, которая не вкусила «прелестей» Второй Мировой, поэтому и действует, как дома, не понимая, что послевоенная Вена — это город с определённым режимом: другие нравы, другая атмосфера, другие условия жизни. В общем, в фильме есть эффектные кадры, погони, сюжетные повороты — всё, чтобы сделать этот фильм отличным примером нуара.

И всё же фильм явно не дотягивает до шедевра, потому что по швам трещит сценарий, написанный, казалось бы, самим Грэмом Грином. С учётом обстоятельств, раскрывшихся в первой половине фильма, непонятным остаётся главное — зачем Гарри Лайм вообще приглашал друга в Вену? Копья логики хрустят и ломаются об этот вопрос, как сухие ветки под ногами. Ведь это отправная точка фильма, её первооснова. По части эмоций фильм очень неубедителен — в ней я не почувствовал ни дружбы, ни страстной любви. Словно всё это вытравлено эхом войны и засыпано обломками разрушенных зданий.

В фильме с логикой много провисаний, многие из которых не могу озвучить из-за спойлеров. Но если сбросить магнетизм актёрской игры и харизму Уэллса, то они будут более очевидными.

Ещё один момент — музыкальное сопровождение. Возможно, мне одному кажется, не мелодия на цитре не соответствует этому фильму, особенно в сценах с погребением. Она лучше подходила бы к авантюрным фильмам или спагетти-вестернам, но явно не крепкому нуаровскому замесу.

Сначала подумал, что фильм, безусловно интересный и динамичный, всё-таки перехвален. Сразу не чувствуешь в нём особой глубины; так, занимательная история на раз. Однако есть в этом кино нечто, что заставляет возвращаться к нему в мыслях вновь и вновь, перекатывать, как шарик от подшипника, внутри черепной коробки. А значит, налицо драгоценный артефакт искусства.

Великие раны, которые ещё не зарубцевались, сломанные люди, забитые в каменные щели, разгул всех и всяческих чёрных кошек — привет из Вены, Володя Шарапов. Над городом всё ещё клубится туман проигранной войны. Руины австрийской столицы наглядны, холодны и мрачны, — однако их неожиданно овевает тёплый ветерок грядущих шестидесятых.

Вот это дуновение грядущего в классическом фильме жанра нуар, внезапная надежда, бог весть как просвечивающая в тотальных нищебродстве, цинизме и безысходности, тонкое, эфемерное, едва осязаемое предчувствие лучших дней — это и делает картину шедевром.

Сегодня такого предчувствия, не знаю, как у вас, а у меня нет.

И, конечно же, непросто его передать. В данном случае имеем блестящую операторскую работу, чудесную аутентичную массовку (выхваченный мимоходом взгляд старика в толпе или упрямый мальчик с пальцем наперевес впечатляют уже просто если сделать стоп-кадр), ну и, конечно, кастинг, безупречный кастинг.

Говоря о «Третьем человеке», хвалят, и как всегда заслуженно, Орсона Уэллса: его вообще принято хвалить, и он действительно на своём месте, как все другие в этом фильме. Девушка, да, типическая, пусть и не эпическая, Станиславский поверил бы однозначно. Однако подлинный мотор картины, как это на самом деле бывает не так уж и часто — исполнитель главной роли Джозеф Коттен.

Всех в этом фильме можно было бы теоретически заменить, но только не его. Человек с лицом прямиком оттуда, из сороковых — у деда моего было такое лицо, одновременно простое и благородное, с таким точно послевоенным упрямством и такою точно сменой выражений, железно хороший парень, сыграть которого всего труднее.

Обычно хороший парень теряется на фоне колоритных злодеев. А тут такой абсолютно уникальный и достоверный слепок лучшего, что было в той сложной эпохе, человек, с которым безоговорочно пойдёшь в разведку, сыгранный со спокойным достоинством и знанием дела.

Военный полицейский в свалявшейся куртке, который играет с ним в кошки-мышки, также достоверен — и, в отличие от Коттена, современен. А тот, одной ногой уже в уходящей в легенду эпохе, типичный неприкаянный её персонаж в шляпе.

То, что окончательно делает атмосферу — саундтрек. Нарочито и печально беззалаберный, небрежно, прямо по ходу фильма наигранный на цитре или чём там, он, на первый взгляд, легкомыслен и неуместен в атмосфере тьмы, канализаций и тумана — но именно он придаёт фильму неповторимый вкус и идеально подходит к его печальной, парадоксальной и понимающей, иронии.

И надо всем этим великолепием летает кусачий белый попугай и горланит возмущённая немецкоязычная бабка.

«При герцогах Борджиа в Италии 30 лет царили война, террор и убийства. Но она дала нам Микеланджело, Леонардо да Винчи и Возрождение. А что дала нам Швейцария за 500 лет братской любви и мира? Часы с кукушкой!» — дедушки-то наши тогда уже всё понимали.

«Третий человек» — отличный, классический нуар, чёрно-белая детективная история о послевоенной Вене. Причём, снято прямо после войны, в самой Вене, с участием австрийских актёров (давно я в англоязычном кино столько немецкой речи без перевода не слышал).

В наличии: пьющий американский писатель-неудачник, который ввязывается в мутную историю, его пропавший друг-жулик, актриса — любовница друга, она же роковая красавица, и яркие персонажи второго плана, вроде сурового, но справедливого английского офицера — борца с преступностью, или вечно улыбающегося австрийского барона, который подрабатывает игрой на скрипке по ресторанам. В роли друга-жулика — фантастический Орсон Уэллс с совершенно невероятными глазами.

И юмор есть, и драма, и несостоявшаяся любовь, И отличная операторская работа — игра света и тени, острые ракурсы, отточенные мизансцены. Монохромная палитра максимально выразительна. Просто праздник какой-то. Хотя и мрачноватый.

Силуэты, скачущие по стенам домов, гулкое эхо торопливых шагов по булыжной мостовой пустого, полуразрушенного ночного города… А пальцы жалкого мерзавца, в бессильной надежде на спасение лезущие безумными щупальцами сквозь решётчатый люк канализации, — мне теперь, наверно, будут сниться.

Само понятие «фильм-нуар» берет своё начало в Европе. «Нуар» — это слово, что с французского языка обозначает цвет, а именно чёрный. То есть кино жанра нуар — это «чёрное» (темное) кино, в качестве самостоятельного жанра, особенно в плане личностной стилистики, имеющего свои корни во Франции. Потому не удивительно то, насколько гармоничными кажутся события фильма в рамках декораций отнюдь не привычных стилю американских крупных городов, а полуразрушенного города послевоенной Европы.

Вена — интересный выбор для создания картины в подобной стилистической манере. Вена 1945-го года — тем более. Разрушенные бомбардировкой дома, мощеные узкие улочки рядом со свалкой строительного мусора, что остался от строений и зданий, пару лет назад расположенных на том месте, на котором теперь, в 45-ом, антагонист сего фильма прыгает из стороны в сторону через неровные анфилады торчащей арматуры и редкие остовы автомобилей, дабы сбежать от протагониста, уже наметившего свою цель. В таких примечательных декорациях происходит куда более традиционное для жанра действие: детективное расследование в расплывчатых черно-белых тонах, где выбором правят чувства долга, любви и преданности. Притом все это одарено тяжелым моральным перепутьем, обусловленным как раз треугольным распределением приоритетов, между которыми писателю по профессии и детективу поневоле Холли Мартинсу (Джозеф Коттен) приходится разрываться в надежде выбрать единственный верный путь. В довесок идёт классическая атмосфера с мягким привкусом непривычного, но удачного юмора и частые кадры, снятые не ночью, а днём, что опять же нетипично для жанра. И вот данным особенностям, сколь бы они не «резали» глаз ценителю «истинного» нуара вроде меня, несмотря ни на что есть должное объяснение: антураж кино-нуара всегда отвечает сам за себя. Традиционно он пессимистичен, полон мотивов депрессии и упадка. Здесь от подобного было решено отказаться, во-первых, ввиду съемочных локаций послевоенного города, который сам собой никак не мотивирует на хоть какой-то праздник жизни, в отличие от ярких заполненных улиц какого-либо куда более типичного Нью-Йорка. То есть сущность локаций здесь перекрыта сущностью музыкальных тем и некоторых диалогов юмористической направленности, снятых зачастую не в условиях ночи, а в условиях мягкого дневного света, в отличие от частых случаев, когда суть разговоров, сущность музыки и героев перекрывают празднество мира вокруг — «Мертвым по прибытии», «Акт насилия», «Лора» и так далее.

Таким образом, сочетая в себе классические жанровые признаки, соединяя их с особенностями истории, фильм являет из себя нечто свежее в рамках определенного пресловутого жанра нуар. Это взаправду рассмотрение приевшейся, так сказать, специфики под новым углом, с немного иным ходом событий и с немного иными видами на окружающую действительность.

Фильм прекрасен своей моральной подноготной. Раскрывая персонажей Джозефа Коттена, конгениального Орсона Уэллса и Алиды Валли, кино движется по сценарной цепочке балансируя между чувством отвращения к тому или иному персонажу, выявленному у зрителя, и чувством сочувствия, привязанности все к тому же персонажу. Такая тонкая грань, на которой удерживается фильм, явственно отражается в моральных перипетиях героя Коттена, который в конце ленты все равно умудряется непостижимым образом остаться верным и общечеловеческой нравственности, и такой гибкой и ненадежной вещи как дружеская солидарность. Поражает то, каким образом герой все-таки сумел не предать ни себя, ни кого-либо иного рядом с ним находящегося. И притом это отнюдь не значит, что в конечном итоге он ничего не потеряет и последние секунды данной прекрасной картины подобный смысл людского существования полностью подтверждают, однозначно являя то, чего псевдодетектив и горе-писатель сохранить не сумел…

«Третий человек» — классика мирового кино. Фильм в оформлении граничит с гротеском во всем: его персонажи, его локации, его история. Все кажется столь фантастичным и в тоже время однозначно правдивым, что не предаться его шарму в данных деталях нельзя: он поглощает словно в свой мир, такой необычный и привычный одновременно. Да, некоторые образы на основе этого мира способны вызвать у некоего зрителя все же отторжение: каждому личностно авторы угодить не могли однозначно и точно для кого-то «палку перегнули», а для кого-то подобной особенности даже и не обозначили. В любом случае ценность киноленты не признать невозможно. Интересный, а главное, безапелляционно удачный эксперимент, сочетающий новые крапины классической визуализации с первородными особенностями стиля. Объединяющий их в обрамлении отличного последовательного сюжета с неожиданными поворотами и запоминающейся развязкой. «Третий человек» — лента, что заслуживает внимания любителя кинематографии и на сегодняшний день, и явно будет заслуживать спустя ещё долгое-долгое время.

P.S. Спасибо за внимание.