Ран

Снимать фильмы так, как делал это Акира Куросава — вот триумф кинематографа. Этот японский режиссер снял ни один шедевр, и его картины прекрасны. Погрузиться в творчества Куросавы, значит открыть для себя нечто невероятное, проверенное кино временем.

Трагедия Шекспира часто экранизировалась в мире кино, и вот совсем недавно выходила новая телевизионная экранизация 2018 года «Король Лир» режиссера Ричарда Айра. Главная роль досталась Энтони Хопкинсу, а на трех дочерней очень удачно выбрали актрис. Фильм кстати неплох.

Данный роман Шекспира истинное золото, и в нем столько жизни, правды, величайшей семейной трагедии. Люблю ряд цитат из этой книги. Ну, например «Совсем не знак бездушья молчаливость. Гремит лишь то, что пусто изнутри». Лучше и не скажешь.

Шекспир гений, но экранизировать его произведения чрезвычайно сложно, и это дело действительно неблагодарное. Ни каждый режиссер с этим справиться. Это нельзя сказать в адрес Акиры Куросава, ведь в 1985 году он снял настоящий исторический шедевр «Ран».

В этом костюмированном фильме он скрестил трагедию Уильяма Шекспира «Король Лир» и истории о загадочном и легендарном даймё Мори Мотонари. Фильм получился на ура грандиозным. Было интересно то, что вместе дочерей у главного героя, Акира в своей вольной экранизации сделал трех сыновей. История получилась альтернативной и потрясающей.

Япония, XVI век. Правитель огромных территорий уважаемый Хидетора уже стар, и он решает отдать власть и все свои владения сыновьям. Став обманутым лицемерием старших двух сыновей, отец отдает им все, а младшего лишает всех титулов. В итоге отца выгоняют родные сыновья, а между собой они за трон устраивают кровавую, масштабную войну…

Эту историю должен увидеть каждый. В ней сама жизнь, нечто философское и вечное. Я люблю то, как режиссер нам здесь ее преподнес. Сцены масштабны, ракурсы удачны, операторская работа и вовсе гениальная. Актеры играют изумительно хорошо. А какие костюмы, это и вовсе отдельный разговор.

Куросава снимает глубоко, чувствуется мощь и сила этой драмы. Самое больное всегда предательство самых близких людей, самых родных. Когда такое случается, как будто мы и жили зря, как будто все было и бессмысленно, если наши дети нас так ненавидят, и они пустые, мы им что-то не додали вовремя, не объяснили в детстве.

Мудрое и кровавое кино, вечное и жизнеутверждающее. Женский персонаж здесь тоже запомнился — олицетворение Леди Макбет, очень опасной женщины, которая руками своих любовников делает страшные вещи.

Я бы этот фильм смело занес в список самых лучших кинокартин мира. «Ran» — это классика японского кино, и эту экранизацию должен увидеть и правда каждый.

«Ран» — историческая, костюмированная драма 1985 года. Шедевр от Акиры Куросава вечен и на все времена. Кино очень сильное и особенного внимания, как и высокой оценки заслуживает.

Спасибо.

9 из 10

Великий Куросава, обладатель двух премий «Оскар» Куросава и просто замечательный человек Куросава. Но все перечисленные достижения не уберегли японского мастера от присущего подавляющему числу людей, процесса старения, влекущего за собой — угасание творческих сил. Нечто подобное, очень ярко можно наблюдать на примере другого выдающегося постановщика Ридли Скотта. Вроде он делает всё то же самое, что тридцать лет назад, но вместо предыхания и восхищения, зритель ощущает недоумение и безразличие от его последних работ. На момент начала съемок «Ран» Куросаве было уже за семьдесят, и видно, что Акира хочет сказать, вот только сил, чтобы в полном объеме передать на экран свои мысли, уже не хватает. Что получалось в пятьдесят и даже в шестьдесят, не выходит в семьдесят пять.

Великий князь Хидеторо Ичемондзи разменявший восьмой десяток, устав от 50 лет непрерывных войн, решает принести мир на землю Японии. Для чего в присутствии противоборствующих князей, отрекается от титула и передаёт его старшему сыну Сабуро. Хитрый Хидеторо, захотел и рыбку съесть и на лошадке покататься, передав сыну власть, оставил себе регалии и статус. По сути, обеспечив, тот самый Ран или Смуту. И к чему это удивительное решение приведёт и поведает нам Куросава.

Вся картина построена на метафорах и аллегориях. Понятных сразу или только тем, кто хорошо разбирается в японской культуре или творчестве Куросавы. Сами по себе метафоры переданы, как и подобает мастеру, все эти порывы ветра, движения облаков, догорающий замок, слепец Цурумаро, откинутый шлем и музыка флейты. Они красивы и достойны статей в киноэнциклопедиях. На них делается акцент, их выводят на первый план. Вот только построить сюжет на одних лишь метафорах/аллегориях не получается, что вызывает провисание сюжета.

К тому же, на мой взгляд, Куросава не смог определиться с жанром. Что же собственно он снимает? Историческая сага — слишком мало деталей. Средневековый политический триллер — если бы не Каэдэ, успешно проворачивающая свои схемы в патриархальном обществе так и говорить было бы нечего, слишком невнятны почти все мужчины во главе с Хидеторо. Трагедия Хидеторо проживающего свою последнюю осень — вот это направление Куросава явно вымучивал, превращая и без того не самый динамичный фильм в монотонно повторяющуюся тягомотину. Военный фильм с битвами и штурмами крепостей — даже здесь зрителя ждёт разочарование, всего два сражения, да и те поставлены так, что догадаться о происходящем в густом тумане, можно только по комментарию «мы победили». В своё время многие посмеивались над «Тарасом Бульбой» Бортко, мол, как коряво поставлена сцена штурма замка, вот, пожалуйста, у Куросавы, конница из статистов замечательно скачет возле леса и активно умирает от пуль засевшей там пехоты из статистов.

Ещё одной серьёзной проблемой фильма является затянутость. Два с половиной часа. Это необоснованно много, причём хронометраж увеличивается, не столько за счёт раскрытия персонажей или подноготной конфликта, (нам толком и не объяснили, кто же убил Таро или в чем смысл таких персонажей как Цурумаро и его сестра), сколько за счёт долгих диалогов. Пример: Сабуро подходит к отцу, говорит, отец (пауза) отец (пауза) отец (пауза), Хидеторо отвечает, почему ты назвал меня отцом (пауза), Сабуро — потому, что я твой сын (пауза), Хидеторо — у меня есть три сына (пауза), наверное, ты один из них (пауза). И так далее и в таком ключе.

Куросава размазывает все, что он накопил за долгое годы и хочет рассказать, вот только его собственная осень, отбирающая силы, мешает собрать из отдельных, снятых мастерски кусков, цельный сюжет. Работающие по отдельности детали, никак не желают соединиться в самостоятельный механизм. И даже такой любопытный факт, как саморучная прорисовка Куросавой раскадровки, не делает фильм цельным. Одно дело наброски, другое дело готовая картина на их основе.

Актёрский состав также не самая сильная сторона. Главная роль — Каэдэ в исполнении Миэко Харады. С первого произнесенного слова, чувствуется, она здесь будет хозяйкой, ей удается не просто лавировать в дворцовых интригах, а управлять ими, направлять в нужное русло своих жалких мужчин. Даже печально, что Харада так мощно играет, оттеняя всех остальных, особенно Тацую Накадаэ, того самого Хидеторо, открытый рот, взгляд в никуда, подведенное лицо, да именно так Куросава видит безумие, а может старый князь просто играет в сумасшествие, тогда недоигрывает актёр. Почему не использовать гениального Тосиро Мифунэ, это его роль, от начала и до конца. Отдельное слово про, бездарнейшее выведение из сюжета Сабуро. Куросава его представил как самого, адекватного, сильного и порядочного из братьев, превратив его в ружьё, обязанное выстрелить в конце. А что получили, два раза брякнул что-то и пулю получил. Видимо к концу долгого фильма порох в ружье Сабуро отсырел, и его персонаж холостым залпом подвёл итог метаний Куросавы от одной темы к другой.

У Игоря Можейко (он же Кир Булычёв) есть замечательная книга «1185 год», одна из глав которой посвящена японской смуте 12 века. Всего 50 страниц позволяют даже тем, кто не особо увлечен историей, представить настоящий мини-фильм, о той самой смуте. Всё безумие, хаос, грязные интриги и гниение державы изнутри. Не зная перевода, мне казалось, «Ран» это, наверное, изгой или отщепенец, (то есть Хидеторо), но никак не смута — являющаяся трагедией государства. То, что представляет Куросава, это вражда князьков, на которую крестьяне взирают как на обыденность, существовавшую из покон веков, так было и так будет. Смута это сумасшествие не отдельного клана или государя, а сумасшествие всей нации. Куросава и близко не смог передать атмосферу агонии Японии как страны, ограничившись одной из многочисленных свар между феодалами.

6 из 10

Великие произведения искусства отличает глубокий творческий замысел. Но замысел еще нужно реализовать, порой на это уходит полжизни. Акира Куросава готовил воплощение своего замысла, который в итоге вылился в картину «Ран», долгие годы. Одну лишь раскадровку Куросава рисовал десять лет. К моменту начала съемок ему было далеко за семьдесят. Снимая «Ран», он уже практически ослеп. Но мастер знал, ради чего упорствует. В саду его разума, среди иных пышных деревьев, цвела акация грандиозной идеи о смертоносности тщеславия.

Трагедия Акиры Куросавы про развал некогда крепкого семейного клана Ичемодзу поражает прежде всего не масштабом военных сцен, не убранством локаций и не роскошью отмеченных Оскаром нарядов. «Ран» или «Смута» — это тоска по идеалу, пронзительная мелодия, ставшая гимном борьбы с алчностью и предательством.

«Счастье в неведении», — восклицает в исступлении придворный шут. Три четверти века счастливо прожил великий князь Хидеторэ: гордо правил, расширял свои земли, избавлялся от конкурентов, прославлял родовое имя, создавал большую династию. Все замыкалось на нем. Его боялись, пред ним преклонялись. Но настал тот миг, когда старый волк промахнулся, дал слабину — проявил сентиментальность, излишнюю заботу, отеческую любовь. На этом неведение кончилось, старик узнал всю правду — кого он воспитал и как на самом деле к нему относятся близкие. Тут же в его жизни начался ад, и чаша некогда крепкой семьи дала предательскую трещину. Казалось бы, незыблемые восточные традиции, вековые японские скрепы семьи и уважения к старшим, рухнули в один миг. Основная трагедийность истории в растаптывании ценностей, попрании священных канонов.

Нет ничего уродливее междоусобной вражды. У Куросавы этой вражде, сотканной из сонма кровавых событий, вторит такая бездна душевного страдания, что не проникнуться невозможно. Все тонет в звуках заунывной флейты — зловещем аккомпанементе терзаний разбитого подлостью сыновей отца. Возникают соответствующие смыслу тона — солнце резко становится красным, пустыня черной, а лицо главного героя безжизненно белым. В руках мастера природа превращается в инструмент. Гроза здесь символизирует безумие, палящие лучи — отчаяние.

Не бывает до конца плохих или хороших персонажей — бывают бездарные авторы. Куросава мастерски обращается с характерами и напоминает нам, что даже родные люди подчас — вовсе не те, кем кажутся. Некоторые образы в «Ране» карикатурны, оставаясь на протяжении всего сюжета в низших или высших точках коварства и преданности. Но Акира-сан не мыслит простейшими категориями, и, в том числе за счет изменчивой, не понятной человеческой натуры, у него в кадре — непостижимая в своей сложности и непредсказуемости правда жизни.

При этом «Ран» не рождает никаких иллюзий и не дает ответа. Как и положено истинному произведению искусства, он лишь заявляет проблему. Зритель сам должен отыскать решение, ответить на извечный вопрос. Но, не оставляя готовых ответов, «Ран» приводит к очищению. Наивысшая точка просветления картины — прозрение Хидеторэ, отца семейства, хозяина земель и большого самодура. Его осознание собственных ошибок, его боль и в результате его смерть — оставляют нам ощущение веры. Недаром изображение Великого Будды — последнее, что мы видим в кадре.

«Гений связан для меня с перспективой, светом. Если нет перспективы, то нет и драматизма, и выхода из него. Вот чем, в частности, так плохи демагогические пропагандистские картины. А великий демагогический обман искусства (у него своя демагогия!), его иллюзия заключены в другом: проведя человека сквозь драматические, трагические ситуации, сквозь безнадежность- дать ему выход в покой, в радость, в состояние надежды», — Андрей Тарковский.

Хидетора, феодальный правитель средневековой Японии, собирает сыновей, чтобы объявить им свою волю. Он хочет уйти на покой и поделить свои владения между наследниками. Главой клана он назначает старшего сына Таро. Младший сын Сабуро поднимает престарелого отца на смех, когда тот говорит о том, что его дети должны держаться друг за друга и укреплять мощь клана. «Да все же передерутся!» — говорит Сабуро и объявляет отца сумасшедшим. Так он попадает в немилость. Но со временем старый Хидетора обнаруживает, что Сабуро был прав. Очень быстро он выясняет, что добровольно лишился почти всех привилегий. Нанося визит старшему сыну Таро, он с унижением должен сидеть ниже него. А оказываясь в гостях у среднего сына Жиро, он вынужден входить в замок без охраны, что тоже унизительно. Жиро родился всего на год позже Таро и, конечно, видит себя главой клана. Так начинаются междоусобицы, а старый Хидетора сходит с ума.

В фильме Куросавы кипят шекспировские страсти. Все эмоции предельны, поведение героев архетипично, а опыт универсален. Даже сами сюжеты фильма пропитаны духом средневековья. Это и безумие по причине невыносимого унижения, и козни женщины, подчиняющей себе властного мужчину и преследующей только свои цели, и братоубийственная война, и выходки шута, которому позволено то, что не позволено остальным. Но здесь есть место не только голой манифестации безумия, на котором могла бы закончиться пьеса Шекспира. Куросава это безумие как бы продлевает, приводя Хидетору к парадоксальным выводам. Происходит тотальная переоценка ценностей и смена полюсов. То, что раньше Хидетора почитал как дерзость и неуважение к своему сану, теперь принимается им как высший жизненный смысл, и именно поэтому он решается на шаг, который бы не сделал в трезвом уме — вернуться к непокорному Сабуро. А тот и рад принять отца, осознав, что тот наконец понял его. Жаль только, что война не щадит никого и не суждено Сабуро стать новым главой клана. Поэтому жизнь всех без исключения героев этого фильма как бы отдается во владение силам хаоса, над которыми они не властны.

Вывод, который робко пытается озвучить режиссер, состоит в попытке богоборчества. Хотя это не столько борьба против божественных сил, сколько отказ признавать их и тем более их благость. Вся история, рассказанная в «Ран», служит как бы плацдармом для такого заключения. Если боги допускают безумие людей, то их не может быть. Впрочем, непонятно, можно ли утешиться таким выводом.

8 из 10