Скафандр и бабочка

Существует на свете страшное и редкое неврологическое расстройство, которое называют «синдромом запертого человека» или «псевдокомой». Иногда в результате инсульта или других причин, когда повреждаются бульбарные структуры мозга, человек больше не может двигаться, говорить, жевать, даже порой самостоятельно дышать. Его тело охвачено параличом. Но его сознание при этом остаётся целостным и невредимым. Человек оказывается как бы заперт внутри собственного тела. Эти случаи врачи нередко путали с подлинной комой, и человек, который всё слышал, видел и понимал, не имея возможности об этом сообщить окружающим, оставался обречён жить, как бабочка в скафандре. Иногда десятилетиями. Современная диагностика позволяет определить наличие сознания у человека в псевдокоме, а это даёт возможность облегчить его состояние. Изредка люди излечиваются от этого страшного недуга. К сожалению, случай из фильма, не тот.

Фильм «Скафандр и бабочка» снят Джулианом Шнабелем («Ван Гог. На пороге вечности») по автобиографической книге редактора престижного журнала Жана-Доминика Боби, который после инсульта впал в состояние псевдокомы. На его счастье, один глаз у него продолжал видеть, и он им мог моргать. Благодаря этому, медперсоналу больницы удалось не только наладить с больным контакт и организовать его общение с близкими, но и максимально облегчить его жизнь. В течение двух месяцев ассистентка Боби по несколько часов проговаривала ему специальный алфавит и записывала буквы, когда он моргал. Так появилась на свет книга, которая рассказала о переживаниях, мыслях, чувствах человека, запертого в недвижимом теле. Автор едва дожил до выхода книги, через пару дней после этого он умер, так и не узнав, что она станет бестселлером, выйдет огромными тиражами в тридцати странах. И что спустя десять лет по ней будет снят фильм, который завоюет «Золотой Глобус» и ряд других престижных наград.

Может быть, Шнабель не самый сильный современный режиссёр, но задача, за которую он взялся — снять фильм о полностью неподвижном человеке, где практически никакого действия — очень сложна, и он с ней справился. От картины трудно оторваться, она держит нерв — режиссёр рассказывает об очень непростой судьбе и задаёт очень непростые вопросы о жизни и смерти, которые зрителю самому предстоит после просмотра осмыслить.

Большая часть фильма операторски построена так, словно зритель видит мир глазами (вернее, левым глазом) Жана-Доминика. Что-то попадает в его поле зрения, а что-то выходит из него — у героя нет возможности даже толком сфокусировать взгляд.

Нельзя сказать, что этот фильм о мужестве — Жан-Доминик порой оказывается весьма слабым, тем более, что в прежней, здоровой жизни он был избалован богатством, успехом и вниманием окружающих — его желание написать книгу — это такая же потребность, как дыхание, ведь благодаря этой работе он сохранил не только себя в социуме, но прежде всего она позволила ему продолжать чувствовать себя живым человеком, ведь человек — это его душа, и даже запертая на сто замков, она продолжает любить, страдать, скучать, радоваться — жить.

8 из 10

8 декабря 1995 года в возрасте 43 лет Жан-Доминик Боби перенёс сильнейший инсульт, когда они с сыном направлялись на прогулку на новом спортивном автомобиле. Через двадцать дней Боби вышел из комы и обнаружил, что у него парализовано всё тело, кроме левого глаза, собственно с этого момента и начинается его новая жизнь. Он осознает, что полностью парализован, его тело — скафандр, в котором он оказался запертым, и единственным средством общения с внешним миром ему может служить только левый глаз, сохранивший способность моргать. Единственным утешением ему служит чудесная способность человеческого сознания создавать образы, представления, идеи и манипулировать ими, называемая воображением. С помощью него автор мог бы «…воспарить в пространстве или во времени, отправиться на Огненную Землю или ко двору царя Мидаса» «…нанести визит любимой женщине, проскользнуть к ней и погладить ее еще сонное лицо» «…строить воздушные замки, добывать Золотое руно, открывать Атлантиду, воплощать свои детские мечты и взрослые сны», однако, судя по фильму, его фантазии не хватило на большее, чем визит к любовнице.

Фильм наполнен переживаниями автора по утраченной комфортной жизни мещанина, который имел все радости жизни, будучи редактором модного журнала, играя роль своего рода идеолога (не путать с диетологом), втюхивающего дамочкам — представительницам «среднего класса» или тем, кто тянулся к ним, рецепты красивой жизни по доступной цене. До того, как он окончательно осознал свое положение, в его планы входило: путешествие, написание романа, постановка театральной пьесы и даже появление в продаже фруктового коктейля его собственного изобретения, но все эти мечты оказались задвинутыми на задний план суровой реальностью.

Питаясь с помощью соединенного с желудком зонда, через который «две или три склянки коричневатой субстанции» ежедневно доставляли необходимую порцию калорий, бедняге оставалось только мечтать о нормальной еде, что он и делал: «…сочная говядина по-бургундски, мясо в прозрачном желе и торт с абрикосами, в меру кисловатый. В зависимости от настроения я угощаю себя дюжиной улиток, свининой с картофелем, кислой капустой и бутылкой золотистого гевюрц-траминера позднего разлива или просто яйцом всмятку с ломтиками хлеба, смазанными соленым сливочным маслом. Какое наслаждение!».

Мы не увидим раскаяния о бесцельно прожитой жизни. Есть, кончено, сожаления, но и их не так много. Этот фильм не назидание потомкам, раскрывающий смысл жизни в новом неожиданном ракурсе. Ничего вышеперечисленного здесь практически не встретишь. По сути, здесь не встретишь вообще ничего.

Стоя на самом краю жизни Баби продолжает мечтать лишь о тех радостях, которые получал в этом «скафандре», и сожалеть лишь об удовольствиях, которые не успел получить, о глупостях, которые не успел совершить, остальной мир со всеми проблемами остается за границами его ойкумены.

Уход в мелочное мещанское существование характерен для людей эпохи капитализма. Большинство проживает жизнь в состоянии бодрствующей комы, и даже момент смерти не несет в себе просветления, не заставляет оглянуться и задуматься. В мире частной собственности и всеобщей отупляющей конкуренции мировоззрение конкретного человека движется в русле общего тренда, характерного для конкретных общественных условий. Особенности производственных отношений и классовая принадлежность оказывают решающее влияние на формирование мировоззрения. Здесь уместно вспомнить размышления героя автобиографичного романа Чарльза Буковски «Хлеб с ветчиной» — Генри, который рассуждал следующим образом: «Будь у меня новенький авто и такие же клёвые телки, да е…. бы я все эти базары о социальной справедливости». Тот же Генри, который на своей шкуре испытал все «прелести» бедности, дает нам свое объяснение подобному эгоцентризму: «…молодые богачи, соприкоснувшись со зловонием бедности, учатся относиться к нему с легкой насмешкой. Они должны выучиться смеяться, в противном случае нищета будет ужасать, мешая пищеварению. И они преуспевают в этой науке, также сказывается многовековой опыт предков». Баби, судя по всему, был из разряда подобных людей. Тем не менее, история знает и другие примеры социального поведения людей, куда более благородные и достойные уважения.

«Скафандр и бабочка» — самая известная картина Джулиана Шнабеля, бывшего художника, режиссера таких фильмов как «Баския» и «Фальшивомонетчики», и как оказывается неспроста: полное, но не показное, отсутствие в ленте даже следа сентиментальности, экспериментальный характер видеоряда, уникальность истории, поданной в нешаблонном оформлении, объясняет ее международную славу. Шнабель, как бывший художник, делает первую половину фильма почти видеоинсталляцией, обусловленную съемкой от первого лица полностью парализованного человека, надо признать, что получилось у него это эффектно, но не вычурно, вторая половина картины более традиционна, наполнена флешбеками и воображаемыми героем вставками.

Сама история, которая могла бы послужить в США поводом для душераздирающего слезовыжимательного кино, изображена Шнабелем со сдержанной мужественностью, обусловленной самим характером книги, написанной человеком в состоянии полной парализации. Восхищает актерское мастерство Матье Амальрика, способного передавать переживания своего героя, имея в своем распоряжении только один глаз. Конечно, мы видим и воображаемые сцены, и эпизоды воспоминаний, в которых исполнитель работает в традиционном ключе, имея в распоряжении все средства актерской техники, но таких сцен мало.

Пытаясь передать причудливое, ассоциативное мышление парализованного человека, Шнабель отказывается от линейной драматургической структуры, создавая своего рода мозаику эпизодов, отмеченных невероятной жаждой свободы, как физической, так и психической. Но прежде всего, в картине восхищает сама история человека, ставшего заложником собственного тела, основное послание ленты прямо противоположно аменабаровскому «Морю внутри», оправдывающему эфтаназию. Жан-Доменик Боби, герой «Скафандра и бабочки» живет ради лишь одной цели — написать книгу о своем состоянии, репортаж изнутри своего тела, ставшего тюрьмой, как только он выполняет свою задачу — он умирает. Таков реальный, невыдуманный сюжет «Скафандра и бабочки».

В фильме уделено много внимания возможным причинам той катастрофы, которую пережил Боби, и показаны они в почти религиозном ключе, несмотря на то, что в ленте есть и ощутимый антиклерикальный посыл, выраженный в эпизодах, посвященных Лурду, месту многочисленных католических паломничеств. В этом удивительный парадокс фильма: он критикует католицизм, но в то же время почти религиозно осмысливает человеческое страдание. Герой фильма легкомысленно относится к свое семье, детям, легко их бросает, отдается мнимому очарованию случайных любовных связей, но лишь оказавшись в тюрьме своего парализованного тела, он начинает ценить любовь своих детей и жены.

Чисто французское амурное легкомыслие и распутство намеренно оказалось без критического комментария в картине, чтобы зритель почувствовал, что сама история, случившаяся с Жаном-Домеником Боби — своего рода наказание, то есть указание, наказ от Бога, а не кара, не бессмысленная жестокость, чтобы герой научился ценить то, чем он всю жизнь разбрасывался, чтобы он увидел, кто его по-настоящему любит, и кто заслужил любовь с его стороны. Но фильм не сентиментален, потому он без стеснения показывает нам, какие двусмысленные ситуации случаются, когда герой разговаривает с любовницей в присутствии жены, сколько в этом неподдельного, неслезливого драматизма.

Также восхищает в фильме деликатность и внимание со стороны врачей и близких людей, которые, не жалея времени работает с Жан-Домеником, чтобы понять его, в этом смысле фильм — настоящий гимн гуманизму, человечному обращению с пациентами и родными, но прежде всего, «Скафандр и бабочка» — фильм не об этом, как и не о том, что надо ценить то, что имеешь, хотя этому уделено много внимания, он прежде всего хорошая прививка от уныния здоровым людям, которые не оказались в той же ситуации, что и Жан-Доменик. Ведь даже изнутри телесного скафандра можно писать вдохновенные и лиричные письма миру, раскрепостив свою душу, стать бабочкой.

Обыватель, коли на то пошло, существо мало того что равнодушное крайне, еще и трусливое. Как правильно заметил один из отписавшихся, есть что-то неестественное в подаче материла здесь, а именно зашкаливающее количество неуместных и фальшивых сентиментов, лиризм действующий в ущерб драматической направленности и сместивший мысль совершенно в спекулятивный, а не гуманистический ракурс.

По сути, вопрос то не в том, как относятся к герою окружающие его люди, а в том на что он может надеяться и как жить дальше, имеет ли смысл его борьба, какой у него выбор? А выбора не было никакого. Человек в современном обществе не является себе хозяином, его жизнь принадлежит системе и даже в самых отчаянных ситуациях такие вещи как суицид, ассистированный суицид-это не для него.

Интересные реплики вроде « побыть в шкуре», «сила духа» и т. д. всего лишь показывают до какой степени может доходить притворство и равнодушие с которыми и снят, по сути, этот фильм и нет в нем никакого сострадания, а есть лишь очень и очень, большой притворщик Джулиан Шнабель который, в конечном счете, все равно показал кто он есть на самом деле.

Если уж вас интересует настоящее человеческое сострадание, а не поза и не фальшивые дискуссии, посмотрите такие фильмы как «Терри Пратчетт. Выбирая смерть» и « Вы знаете Джека» с великолепным Аль Пачино.

Фильм «Скафандр и бабочка» глубоко спекулятивный, лицемерный и жестокий. Желаю режиссеру чтобы он сам прошел через подобное и чтобы в дальнейшем, кто то, точно так же как и он использовал страшную трагедию как декорацию для фарса.

Поставил бы -1, но пусть будет

1 из 10

за присутствие Эмануэль Сенье.