Небо над Берлином

В жизни каждого человека есть моменты, в том числе фильмы, опыт переживая которых он старается оттянуть на максимально долгий срок. Так у меня с «Седьмой печатью» или, например, с фильмами Хичкока. Не исключение и «Небо над Берлином» Вима Вендерса, получивший золотую пальму в Канне за лучшую режиссуру в 1987 году. Однако, то ли повторный прокат, то ли необходимость в сильных эмоциях, побудили меня сделать это сейчас. И это было одно из моих лучших решений.

История в «Небе над Берлином» рассказывает нам об ангелах, находящихся или желающих находиться в пограничном состоянии. Их черно-белый мир блекнет по сравнению с жизнерадостным миром людей — с яркими красками граффити, Ником Кейвом, кофе, сигаретами и утренней газетой. Бесконечные голоса в голове ангелов (мысли, считываемые с прохожих) становятся единственным развлечением небожителей на земле. Дамиэль и Кассиэль (так звали тех самых ангелов), будто философы, бродят по еще разрушенному войной Берлину и казалось бы, обсуждают все, что только можно. К сожалению, представлять себе жизнь как она есть, единственно возможная небесным созданиям опция: они невидимы, не чувствуют тепла прикосновений, не слышат запахов. Но, возможность превратиться в человека может освободить ангелов от уз их сущности. Здесь сразу вспоминается мотив некоего «падшего ангела», прельстившегося земными радостями. Но так и есть. Как ни странно (или наоборот банально?) любовь делает одного из них человеком.

Думаю о «Небе над Берлином». Все таки проблемы бытия, допустим, его конечности, скоротечности времени или иные философские моменты, поднимаемые ангелами, не есть центральная идея фильма. Вопрос городского пространства и его выбор режиссером в качестве базиса (именно Берлин), и есть ключевой аспект: переживание трагических событий городом, его память и вследствие чего, разобщенность жителей — кажется, основная проблема, которую переживает и анализирует Вендерс.

Фильм действительно сложен в своем философском разрезе: невольно пытаешься сделать выбор за ангелов — небо или земля. Жизнь человека непосредственно связана со смертью, со страхом смерти, с банальными рутинными проблемами и поисками себя в этом мире. Доступны ли эти переживания небожителям? Нет. Но как и все недоступное — от этого оно не менее желанно.

Пережить и осмыслить этот опыт, безусловно, стоит. Помимо того, что фильм невероятно эстетически красив, а операторская работа — отдельный вид искусства, лишний раз подумать о смысле бытия не бывает вредным.

10 из 10

Когда читаешь книгу, когда думаешь, мечтаешь, анализируешь, спишь, слушаешь, в голове невольно возникают вспышки образов. Небо над Берлином — это тот самый образ, неуловимый и мимолетный, то, что ты не сможешь обрамить в слова, то, что возникает в твоей голове совершенно бессознательно. Двухчасовая мысль, после знакомства с которой становится немного не по себе, ведь мысли людей, ангелов — это твои мысли, это ты сам, и на протяжении двух часов ты словно смотришь в зеркало и ведешь бессознательный разговор с самим собой.

Всех нас объединяет одно — возможность чувствовать, однако эта возможность одновременно и делает нас неповторимыми. Все мы переживаем схожее по-разному, видим одно и то же под своим углом и относимся к началу и неизбежному концу по-своему. Навязываем свои условности и границы всему, хотя так было всегда.

Почему я — это я, и почему я — это не ты? Почему я здесь, почему не там? Может быть, наша жизнь под Солнцем — это только сон? Может быть, то, что я вижу, слышу, чувствую — это только мираж мира в этом мире? Как получается, что до того как я стал тем, кто я есть, меня не было, и что однажды я перестану быть тем, кто я есть?

«Небо» дал возможность посмотреть на себя другими глазами — выйти из себя и увидеть себя. То, что мы привычно видим в зеркале, раскрылось только сейчас.

До того, как я в первый раз посмотрела Небо над Берлином, почему-то казалось, что это тяжелый, мрачный фильм, может, даже с неким идеологическим подтекстом. Но на деле оказалось, что, несмотря на антураж разделенного стеной Берлина, он буквально пропитан жизнелюбием. Для меня именно в этом основной посыл картины: жизнь как поток ощущений, которые мы часто не ценим, не замечаем. Один из самых сильных эпизодов — когда Дамиэль «спускается с небес на землю» и приходит в восторг от простых вещей, ранее недоступных: цветных граффити, аромата кофе, человеческого общения, даже вкуса собственной крови.

Небо над Берлином — настоящий визуальный шедевр: чуть ли не каждый кадр хочется распечатать и повесить в рамке на стену. Что, в общем, неудивительно, учитывая многолетнее увлечение Вима Вендерса фотографией. Решение разграничить мир ангелов и мир людей с помощью ч/б и цветной съемки, а также движения камеры выглядит уместным и логичным.

Образ Берлина в фильме собирается из множества деталей: начиная от панорамных видов города и заканчивая мини-сценками из жизни его обитателей. Вообще, несмотря на некоторую фрагментарность сюжета (нет явного фокуса на одном персонаже), фильм кажется очень цельным. Возможно, не в последнюю очередь благодаря выдержанной стилистике и закадровому тексту, написанному Петером Хандке.

Линию Дамиэля и Марион, наверное, можно назвать центральной, но Небо над Берлином нельзя свести только к ней, как это иногда делают в описании к фильму. Персонажи Отто Зандера и Питера Фалька имеют собственный вес, а Кассиэль так и вовсе станет главным героем продолжения «Неба».

Очень порадовало появление молодого Ника Кейва с группой — его мрачно-лиричный образ хорошо вписывается в эстетику фильма. Единственное, что прозвучало диссонансом — финальный монолог Марион, на мой взгляд, излишне многословный и мудреный. Но общего впечатления это не портит, поэтому

10 из 10

После «Алисы в городах» Вим Вендерс по праву начал считаться одним из классиков немецкого кино: сочетая в своих творения веяния Французской новой волны, Вендерс вспоминал истоки немецкой кинематографии, своими нереальными, полумифическими кадрами возрождая киноэкспрессионизм в рамках современных усреднённых реалий, то есть одновременно лишая его всей его бутафории, но в то же время не лишая фантастичности. И в сочетании таких тонов (реальных и полуреальных, но выполненных мазками киски, которую словно обмакнули в реальность) зарождается некий невнятный, как кажется на первый взгляд, гомункул. Который вместе с тем и заинтересовывает с первого же взгляда. Он имеет сотни условностей, перегружен экспозицией и экспрессией, как упоминалось, не характерной для реалий настоящего мира. Но в то же время он — однозначная и неоспоримая часть этого мира, мира в котором существует зритель. Будь то технократический рай или отстранённый от всех благ уголок в чаще душевных страданий и рефлексий, везде режиссёр привносит в повествование толику безоговорочно понятного, не забывая о нотке непривычного, невиданного. И фильм, — одна из его лучших работ, коль верить публике и критикам, — «Небо над Берлином» не является исключением. Притом в данном кино Вендерс ещё явственнее упражняется с той механикой оформления рассказа, автором которой он является: он даёт на суд зрителей в качестве мифической составляющей фильма пласт, нереальность которого вроде бы ясна и однозначна. Но реальность этого пласта постановщик демонстрирует через сотни, тысячи обыкновенных историй, немыми зрителями которых становятся главные действующие лица картины: да, сперва повествование затрагивает множество героев, лишь после переходя на личности двух конкретных лиц. Наше нежданное приободрение в пучине невзгод, наша вера в себя в рамках гибнущего под гнётом реальности мировоззрения, наши мирские заботы, за которыми мы прячем истинные проблемы и ввиду которых забываем об истинных чувствах, вспоминая о них вновь-таки в нежданный момент, в странную секунду пред сном или во время утреннего путешествия по сомнамбуле, когда тело беспорядочного трясётся в забитом общественном транспорте. Что тому виной? Вим Вендерс даёт на это свой ответ, изобличая свою догадку, с которой зритель может как согласиться, досмотрев фильм до конца и приняв решения, лицезреть ли продолжение, или не согласиться, прервав когда угодно просмотр. И сам режиссёр все для этого делает: нестандартная история подаётся через призму нестандартных способов развития истории. Коль коллизия движет сюжет, то здесь у Вендерса коллизия заперта в личину двух персонажей, пересекающихся друг с другом в моментах отнюдь не конфликтных — наоборот: чувственного апогея, эмоционального соития. Коль трагедия является обыкновенно основным возвышением эмоционального фона картины, то здесь автор поступает совершенно противоположным образом, демонстрируя максимальный духовный подъем в рамках, наверное, лучшего, прекраснейшего события в существовании героя, который сам, наверное, заклеймил таким образом свои порывы и их результаты. И это настолько же странно, насколько интересно.

Фильм дарует небывалый экспириенс, вместе с тем закупоривая зрителя в вакуумной оболочке мечтательного финала картины. Финала столь приятного и необычного, что даже боязно становится, что через продление истории творец всю созданную фабулу сведёт к классическим принципам. Но так ли оно — неизвестно. А вот истинность этого волшебного, необыкновенного мира, который существует параллельно нашему — однозначна для каждого человека по-своему. Верить каждый может во всякое, Вим Вендерс предлагает лишь познакомиться со своей искренней, любимой, словно чадо, верой.

P.S. Спасибо за внимание.