Страх сцены

После выдающихся, но не слишком удавшихся в финансовом плане американских картин «Дело Парадайн» и «Веревка» Хичкок съездил на Родину, в Англию, так сказать, «на пару фильмов», одним из которых как раз стал «Страх сцены» — какой-то очень уютный, приятный, как всегда, отменно поставленный и блестяще сыгранный коктейль из романтической мелодрамы, комедии и триллера, законно считающийся классикой и незаконно — не самым удачным и известным фильмом старины Хича.

Впрочем, неудивительно, что, когда говорят о «программных» фильмах «маэстро саспенса», «Страх сцены» не упоминается. Несмотря на несколько довольно напряженных сцен и местами умело сгущаемую атмосферу тревожного ожидания, фильм меньше всего желает кого-то пугать. Я бы даже сказал, что лента тяготеет скорее к комедии, чем к триллеру, впрочем, как и многие его ленты британского периода — в том числе и одна из лучших работ — «39 ступеней». Весь фильм — от экспозиции до финала автор иронизирует над событиями и персонажами собственной «пьесы», порой переходя к практически откровенной пародии. И хотя «лобовых» шуток здесь, пожалуй, и не найдется, атмосфера шутовства, несерьезности всего происходящего, какой-то водевильности, настолько плотно окутывает действие, что губы сами невольно растягиваются в улыбку и начинаешь думать, что, пожалуй, то, что сэр Хичкок заставил весь мир называть себя «Королем Ужаса» — просто одна из его издевательских мизантропных шуточек, не более того, а на самом деле, он — язвительный клоун, смеющийся над своими персонажами, актерами и зрителями, обманывая всех сразу и каждого по-отдельности, каждый раз готовя новую и аппетитно смазанную маслом и все-таки — дулю.

Но это ощущение ничуть не портит просмотр. Наоборот, даже если тебя надувают, но делают это так мастерски и изящно, как Альфред Хичкок, ты с готовностью и радостью поддаешься обману и жаждешь продолжения банкета.

«Страх сцены», несмотря на классический, казалось бы, хичкоковский набор — любовный треугольник, убегающий от несправедливого правосудия инфантильный герой с психотравмой в копилке, роковая двуличная женщина, влюбленная в героя спасительница и т. д., полон поистине очень забавных ситуаций и гротескных персонажей. Герой вечно прячется в местах, куда в самый неподходящий момент приходит полиция, заставляя героиню кашлять, охать и изображать обмороки, отвлекая внимание, героине приходится по сто раз переодеваться и быть в трех местах одновременно, пытаясь изображать из себя то гувернантку, то студентку актерской школы, то милую собеседницу симпатичного детектива, а роскошная блондинка в это время надменно изрекает какой-нибудь перл, призванный то ли унизить окружающих, то ли унизить в ее лице всех «великих» актрис Голливуда, на которых у Хичкока, кажется, был зуб.

Герои в большей степени карикатурны — от папаши главной героини — жулика, мелкого контрабандиста и великого сыщика в душе, до романтичного детектива, для Хичкока, не любившего полицейских, персонажа вообще очень странного, если, опять же, не счесть это очередной шпилькой в сторону полиции. В конце концов, дело раскрывает не детектив, а заигравшиеся в докторов Ватсонов и Шерлоков Холмсов папаня-жулик и дочурка-актрисуля. Безусловно, Хичкоку фантастически повезло с величественной Марлен Дитрих, которая просто магнетизирует, когда находится в кадре, не оставляя другим актерам рядом с ней ни шанса на внимание, и разыгрывает свой, отдельный спектакль, управляя всеми вокруг как марионетками. Не зря говорят, что Хичкок, всегда придерживавшийся на съемочной площадке правила «Аз есмь царь», все-таки пасовал перед Дитрих и особо не трогал ее, предоставив самой выбирать себе ракурсы и мизансцены. Однако даже величественность Марлен под взглядом Хичкока обретает ироничный окрас, представляя нам гламурную светскую диву такой, какой их обычно воспевают поэты-романтики и представляют зрители дешевых кабаре, не имеющих никакого отношения к театру. Кроме того, в фильме неоднократно сказано, что всплеск славы Шарлотты пришел к ней после убийства ее мужа, то есть актерские возможности ее героини ставятся под сомнение, в то время как студентка, не сыгравшая ни одной роли нигде, ловко справляется с многочисленными преображениями, обводя вокруг пальца, в том числе и «великую звезду», что это, как не очередной комичный перевертыш от Хичкока, свято верившего, что актеры и мебель — суть одно и то же наполнение выстроенного режиссером кадра.

Романтической поэзией, хотя опять же — не без иронии, — овеян любовный треугольник фильма. А почему бы и нет? Почему героиня не может перевлюбиться в кого-то, не обвиненного в убийстве? Почему бы герою, вместо того, чтобы неистово сражаться за свою невиновность, не свалить все на хрупкие женские плечи, предпочитая рыбачить с отцом ничем тебе не обязанной девушки или прятаться, изображая простуду? Почему бы всем женским персонажам фильма не быть либо наивной дурочкой, либо самовлюбленным удавом, либо подлой шантажисткой, либо старой ворчливой дурищей с намеком на алкоголизм.

Однако то, как снята эта незамысловатая история с обязательным перевертышем в конце, как красиво подана, как добротно разыграна прекрасными актерами, то, как богоподобна здесь отливающая фарфоровой белизной Дитрих и как смешно на самом деле все, что мы привыкли у Хичкока видеть как минимум зловещим, вызывает истинную радость. Талантливый мастер талантлив во всем, в том числе — и в подтрунивании над собственными законами. И не страшный, несерьезный и насмешливый «Страх сцены», где нет никакого страха, да и сцены тоже, в общем-то, никто не боится, смею утверждать, перерос обманувшегося им в то время зрителя и вышел за пределы своего времени, стал шире его и обрел живое современное, почти постмодернистское звучание. Впрочем, возможно, старый толстый клоун просто заморочил мне голову. Или — есть у меня такая теория — после неуспеха последних американских фильмов, тонко троллил из-за океана, снимая тоже самое, что и всегда, но шиворот-навыворот. Но и это не отменяет факта, что фильм он сделал действительно отличный.

9 из 10

После сокрушительного провала костюмированной исторической мелодрамы «Под знаком Козерога» сэр Альфреда решает реабилитировать в глазах общественности и возвращается в Лондон, дабы экранизировать классический детектив в духе Агаты Кристи. Хичкоку даже пришлось преодолевать свою нелюбовь к данному жанру, который, по его мнению, «не столь уж многим отличается от разгадывания кроссвордов».

В основу картины положен бестселлер своего времени — одноименный детективный роман Селвина Джепсона. К его экранизации маэстро подтолкнули критические статьи, рассматривающие книгу Джепсона в качестве идеального фундамента для фильма в стиле Хичкока. «И я как идиот поверил!». Киноадаптация была поручена режиссером собственной супруге, уже не первое десятилетие помогающей мужу в сценарном деле, а также молодым авторам Джеймсу Брайди и Уитфилду Куку. Сам маэстро также вносил необходимые коррективы, в связи с чем логичность и рациональность детективной интриги оказалась полностью узурпирована символическим, иррациональным видением действительности. Главной причиной, побудившей сэра Альфреда взяться за работу послужил антураж романа, действие которого разворачивается на театральных подмостках. К театральному пространству Хичкок удачно прибегал в своем творчестве и ранее, как например, в первом звуковом фильме «Убийство!», а порой даже, как в ленте «Веревка», сам конструировал его при помощи чисто кинематографических средств (длинные планы, затемнение как занавес между актами). Театральность — важнейший компонент художественного видения маэстро, позволяющий ему расширять поле интерпретаций происходящего, вводя в повествования элементы иллюзии, игры, обмана и получать все возможные выгоды от противопоставления символического/реального и их взаимообратимых соотношений. К театральному аспекту следует вернуться несколько позднее, предварительно разобрав детали сюжета и несколько углубившись в историю.

Джонатан Купер болен любовью по отношению к знойной даме Шарлотте Инвуд, которая однажды явилась к нему домой и кинулась в ноги прося о помощи. С ее слов, ради их любви, она убила своего мужа. Джонатан соблазняется ее речами и без промедления едет в квартиру Шарлотты, дабы уничтожить улики. Однако на месте преступления его застает горничная. За неудачливым любовником тут же пускается вся полиция «туманного Альбиона.» Купер, плененный страстью к Шарлотте давно потерял всех друзей, кроме искренне преданной и чистосердечной девушки по имени Ева Гилл. Она оказывается его последним шансом на спасение, ведь сам, потерявший голову, герой не способен ни думать, ни действовать. Ева открывает секреты своей души отцу, и заручается его поддержкой. Под видом новой горничной Шарлотты, она организовывает собственное расследование, стремясь вывести коварную женщину на чистую воду. Параллельно девушка знакомится с детективом Смитом, который начинает постепенно вытеснять из ее сердца образ возлюбленного. Тем не менее, благородство и жажда справедливости не позволяют ей освободиться от роли и бросить бывшего друга на произвол судьба. Однако вскоре ей придется выяснить насколько ложны все ее иллюзии об истинном положении вещей. А может к разоблачению Шарлотты ее толкало вовсе и не благородство, а обычная ревность?..

Генератором действия фильма является диалектическое противостояние двух противоположных начал — гибельной сексуальности Шарлотты Инвуд и почти христианской добродетельности Евы(!) Гилл. Первая представляет из себя ту самую роковую «женщину, ради которой стоит убивать». Сыграть такую роль могла только актриса уровня Марлен Дитрих. В ее образе воплощается сама страстность, томительная близость плотского наслаждения, всегда соседствующая с бездной смерти. Ее неодолимая сила заключается в неуловимой сущности. Невозможно заглянуть в ее душу, потому что она способна обезвредить любой взгляд, поглощая его подобно тому как черная дыра поглощает свет и время. Горизонт событий вокруг нее крайне неустойчив и вечно текуч. Она понимает саму истину бытия, заключающуюся ни в чем ином, как в чистой видимости, бесконечной игре знаков, смене ролей. Свою роль роковой соблазнительницы, материализовавшейся иллюзии сокровенного желания она исполняет блестяще. Гибелью этого метафизического «черного ангела», радикального воплощения чистой чувственности является его полная противоположность, а именно — возвышенная духовность, сконцентрированная в образе Евы Гилл. Ева есть ни что иное как квинтэссенция основных христианских добродетелей — сострадания, любви, милосердия и жертвенности. В отличие от своей «соперницы», ее мотивы абсолютно прозрачны, она всецело открыта внешнему миру. Однако по ходу повествования, в полном соответствии с законами диалектики, два начала поменяются ролями и вот уже Ева будет гениально играть роль, обманывая целый мир и множить зло своими благими намерениями, а Шарлотта предстанет жертвой, обороняющейся от насилия и жесткости окружающего мира теми средствами, которые ей доступны.

Казалось бы, довольно банальные образы неожиданно раскрываются с совершенно новой стороны, будучи помещенными в соответствующий антураж театрального действа. На то, чтобы воспринимать все происходящее на экране в перспективе театрализованной постановки, настраивают уже вступительные титры, во время которых над оживленной площадью Лондона поднимается занавес. Пространство театра нагружает типичное противостояние добра/зла неожиданными коннотациями. Собственно, есть ли здесь еще добро и зло? Возможно ли найти в этом маскараде хоть одно истинное лицо? Не получается ли так, что весь мир (который ни что иное как театр), резко меняя условия, навязывает нам все новые и новые роли, к которым невольно приходится приспосабливаться? Да, именно так все и происходит. По крайней мере во вселенной Хичкока! С этой стороны показательно, что борьба между Евой и Шарлоттой разворачивается на театральных подмостках. Обе просто играют свою роль и победит та, которая заставит свою соперницу сфальшивить, выйти из образа. Действительность предстает, в данном случае, как бесконечная возможность к интерпретации. Добро, зло, истина, вина, справедливость — все это не более чем текучие субстанции, которым можно манипулировать в собственных интересах, дабы навязать окружающим свою картину видения мира. Хичкок вновь и вновь доказывает, что объективность есть ни что иное как проекция наших субъективных переживаний, поэтому невинный у него становится виновным, все видимое предстает иллюзией, а воображение вытесняет материальное существование. Все это как нельзя лучше согласуется с полу нуарной стилистикой фильма, атмосфера которого пропитана опасной сексуальностью и загадочностью.

Порой маэстро, вводя зрителя в заблуждение, переходит грань, за что получает порцию критики. Так, например, в данной картине, впервые в истории кино присутствовал «ложный флешбек». Более того, не простой, а трехуровневый, да еще и являющийся главным вступительным эпизодом картины! Такое грубое фокусничество с публикой не прошло бесследно. Зрители и критики разгромили ленту, усмотрев в ней не только шарлатанство, но и довольно безынтересную историю, в которой по сути не было никакой интриги. Лишь спустя несколько десятилетий, Хичкоковеды смогли расшифровать и раскрыть все ее художественное многообразие. Тем не менее, вторая картина подряд оказалась для сэра Альфреда, вопреки всем ожиданием, полностью провальной. Трон под королем саспенса начал шататься. Но длилось это недолго. Уже следующей лентой «Незнакомцы в поезде» маэстро полностью восстановил свое доброе имя и прочно закрепился на кинематографическом Олимпе.

Лично я считаю «Страх Сцены» самым лучшим фильмом-нуар за всю историю и одним из двух лучших картин Хичкока (вторая — это, конечно, «Психо»). Именно в этом кино сошлись все самые интересные черты классического нуара — отличный сюжет с личной драмой и неожиданной развязкой, безупречный стиль и напряжение, которым буквально пропитан весь фильм… Игра актеров — изумительна, особенно хотелось бы отметить Марлен Дитрих в роли роковой красотки. Именно в этом образе по максимуму раскрывается актерский талант Марлен — ее героине Шарлотте веришь на все сто процентов.

«Страх Сцены» — это кино, которое произвело на меня неизгладимое впечатление. Из всех нуар-фильмов, которые я видел именно этот я хочу назвать самым любимым.

10 из 10

Этот фильм был первой картиной Хичкока, которую я увидела. Открыв для себя, в 16 лет, этого удивительного режиссёра, я с тех пор пересмотрела почти все его фильмы (во всяком случае из тех, которые он снимал в Голливуде).

Этот фильм также открыл мне очень талантливую актрису Джейн Уаймен, имя которой большинству знакомо лишь по причине того, что до 1949 года она была замужем за актёром Рональдом Рейганом (в будущем, президентом США в 80-е годы).

Но как актриса, по-моему, она превосходила его, так что неудивительно, что в Голливуде она добилась больших успехов, чем её бывший муж, став обладательницей «Оскара», трёх «Золотых глобусов» и ряда других кинонаград мировых кинофестивалей.

Сюжет фильма может показаться банальным: Примадонна театра убивает своего мужа и просит помочь своего любовника скрыть улики, чем делает его подозреваемым в убийстве. Его давняя подруга соглашается помочь ему, чтобы спасти его от полиции, но чем ближе она подбирается к правде, тем неожиданее она становится…

Несмотря на некоторую банальность, как может показаться на первый взгляд, события в фильме с каждой минутой начинают приобретать всё более неожиданный оборот. Лживые флэш-бэки в начале фильма (новая идея для того времени) — лишнее тому подтверждение. С каждой минутой становится всё труднее предсказать дальнейшие события, и финал (лично для меня) стал огромной неожиданностью.

Актёрская игра в картине выше всяких похвал. Персонаж Джейн Уаймен режиссёр задумывал, как отрицательный, но, по-моему Джейн поступила правильно, поменяв его трактовку. Игра выше всяких похвал. Марлен Дитрих играет в этом фильме традиционную для себя роль, но делает это на все сто! Костюмы Диора и песни (особенно «The Laziest Gal in Town» — при просмотре впервые я перематывала фильм пять раз именно на эту песню) делают своё дело. Жаль, что её экранное время здесь ограничено — всего лишь около 30% всего фильма.

Майкл Уайлдинг прекрасно вписывается в роль детектива, Ричард Тодд — в роль сообщника героини Дитрих. Остальные актёры тоже справляютя на все сто, лично я хочу выделить Аластера Сима в роли отца героини Уаймен и Кэй Уолш в роли жадной до денег горничной.

Лично мне кажется, что фильм выглядит неким соревнованием между двумя примами Голливуда того периода — Джейн Уаймен и Марлен Дитрих, особенно учитывая их неприязнь друг к другу во время съёмок.

Но кто одерживает победу в этом соревновании, сказать трудно. Хотя, Уаймен всё же обгоняет Дитрих по некоторым позициям — например, более широкому диапазону актёрских работ и вокальным данным (а петь она, кстати, тоже умеет).

Сам фильм — отличный детектив в духе Агаты Кристи, где речь идёт о театре. Фильм держит в напряжении до самого конца, в чём заслуга несомненно самого маэстро ужасов — великого и ужасно Альфреда Хичкока. Умение этого режиссёра вызывать страх у зрителей без обилия кровавых сцен и сцен насилия всегда поражало. Браво!

10 из 10