Метрополис

Синефилу с опытом всегда стыдно признаваться в пробелах в кинообразовании, одним из них стало для меня то, что я до сих пор так и не посмотрел «Метрополис» Фрица Ланга, хотя последние пятнадцать лет моей жизни были насыщены самыми разными картинами, среди которых — и шедевры классики, и артхаус, и даже развлекательная коммерция (хотя ее было и немного). Посмотрев первые сорок минут «Метрополиса», я был уверен в том, что это уже нафталин, ничем не способный удивить: больше всего нареканий вызвал ритм, излишне медленный для сегодняшнего момента, мелодраматизм, и ощутимый перевес структурных элементов «Метрополиса» в сторону чистой визуальности.

После «Альфавиля» и «Бразилии», после литературной и кинематографической традиций антиутопий лента Ланга поначалу, кажется, важной, но устаревшей. Но это только первые сорок минут, и, в принципе, в течение несколько затянутой первой части «Прелюдия», зато «Интермедия» и особенно «Фуриозо» (две другие части этого шедевра) заставляют вспомнить лучшие открытия «советской монтажной школы», прежде всего, безусловно, «Броненосец Потемкин». Однако, по основному посылу «Метрополис» кажется примиренческим, верящим в классовое сотрудничество, но это если видеть в фильме Ланга только социальную направленность, которая в нем, конечно, есть, но есть и мощная религиозная составляющая, тонкое понимание апокалиптической символики, за счет чего «Метрополис» выруливает на колею чисто христианского искусства.

Бесспорно, центральным в ленте становится образ двойничества двух Марий, человека и машины, последняя не случайно создана под пентаграммой сумасшедшим ученым (больше даже магом, алхимиком, чем ученым). Ланг отчетливо называет Хель вавилонской блудницей, смущающей, как рабочих, так и буржуа: она обольстительна, телесна, это плотские чары Анти-Церкви, то «вино блудодеяния», которым «она напоила все народы», как говорит «Откровение Иоанна Богослова». Хель — двойник Марии, подлинной Церкви, спасающей людей, и призывающей к миру, герой влюбляется в Марию в атмосфере тихого, умиротворяющего мистицизма. Мария в отличие от Хель всю отдает себя людям, как и Церковь, готова ради них пожертвовать собой, но их легко перепутать, по мысли Ланга, — в этом состоит базовое искушение последних дней.

Хель оперирует идеологической ложью, призывая к ненависти во имя исчезновения ненависти, призывает ко злу во имя исчезновения зла, как это делают социализм и нацизм. Она очень хитра, но это не человек, а искусственное дитя сумасшедшего мага. Единственное не христианское допущение Ланга — это договор хозяина Метрополиса и этого мага, по сути это договор сурового ветхозаветного Бога и дьявола по уничтожению мира (а как иначе трактовать эти образы?). Сын хозяина, главный герой, влюбленный в Марию, — по сути Христос, Посредник между Богом и человеком (не зря ближе к финалу происходит потоп — еще одна библейская цитата). Тайна брака Христа и Церкви — базовая христианская тайна, о ней молчит Ланг, помолчим и мы.

Важно другое, что Ланг легко в своей гениальной картине соединяет откровенно христианские мотивы, например, с манихейскими (как иначе понимать договор хозяина и мага?). «Метрополис» — размышление о конце цивилизации, аллегория тотального обмана последних дней, когда Вавилон путают с Израилем, Церковь с Анти-Церковью, Блудницу с Девой, принимают проповедь насилия и ненависти за проповедь мира и покоя. «Метрополис» постоянно фиксирует наше внимание на ситуации подмены, симуляции, тонкой лжи: так рабочие гнут спину под землей, в то время как буржуа веселятся наверху, но решить социальные проблемы изнутри самой социальности невозможно, говорит Ланг, для этого нужно духовное измерение, иначе будет лишь кровь и насилие, то есть опять же смущение ложью, тонким обманом.

«Метрополис» — очень мудрый фильм, это не просто антиутопия, обличающая тоталитаризм и авторитаризм будущего, как это делают большинство других антиутопий, это размышление о дне сегодняшнем прежде всего: если мы не обуздает в себе и социуме власть над нами человеконенавистнических идеологий, которые внедряются в наше сознание Анти-Церковью, порождением дьявола и демонов, то приблизим конец света. И Бог попустит ему произойти, как попустил потопу, ибо Он ни в чем не препятствует нашей свободе: как мы видим из «Метрополиса», Бог-Отец суров, и, если бы не Христос и Церковь, миру давно пришел бы конец.

Важно на чей стороне мы: ведь, пока отцы и матери водят адский хоровод в машинном отделении, как показывает Ланг в одной из сцен «Метрополиса», дети могут погибнуть, но именно их спасает прежде всего Мария-Церковь и главный герой, сын хозяина города, намекающий на Христа. Поразительно, насколько «Метрополис» целен в плане религиозной символики, если не брать в расчет несколько моментов, о которых мы уже сказали. В любом случае, у этого фильма есть чему поучиться и христианам, каждый их которых легко может перепутать Церковь с Вавилонской Блудницей, просто слишком верит в себя, и обычным зрителям, которые благодаря этой шедевральной кинокартине могут задуматься над тем, что решение социальных проблем, как и всех иных, лежит вне социальной сферы, только в пространстве Духа, свободного выбора и богоискательства.

От фильма такое ощущение, будто Ланг очень много хотел сказать своим зрителям. Так много, что сам немного путался в своих мыслях и идеях, полностью забывая человечность персонажей. К сожалению, к героям не испытываешь никакой симпатии, в них просто не видишь нормальных настоящих живых людей. Все сплошные образы, аллегории и идеи. При чем на все библейские отсылки так сильно делается акцент, будто зритель не понял с первого раза и ему надо напомнить и объяснить, что это библейская тема.

Основная мысль и идея фильма повторяется несколько раз прямо, без утайки, без подтекста… «Посредником между головой и руками должно быть сердце». Мысль достаточно наивная, даже какая-то несколько ванильно-сопливая. В «Метрополисе» голова — капиталистическая верхушка, потерявшая совесть. А руки — униженные рабочие, в которых почти угасло все человеческое. И вот милый сынок самого главного капиталиста, сынок, который поработал в своей жизни всего один день, но успевший познать настоящую любовь, он должен стать таким посредником между головой и руками. То есть, как бы спаситель-посредник должен смягчить акул капитализма и загнанных рабочих, соединить их в любви и радости, чтобы они продолжали жить-не тужить. Тогда, с появлением взаимопонимания и любовочки уладятся все наши социальные конфликты? Как бы… Серьезно? И для этого вот надо создавать такой масштабный фильм?

Ланг, конечно, не сумасшедший какой-то, а действительно большой мастер, большой художник. И в этом фильме мы можем наблюдать тот безумный котел мыслей, эмоций, предчувствий, которые наверняка мучили Ланга в то время. И возможно, он смог передать это все только с помощью такой сложной картины как «Метрополис». А возможно, что это просто проблема всех антиутопий — чрезмерная гонка за мыслью, за идеей и отодвигание судьбы и переживаний простого человека на второй план. Из-за этого картина не цепляет, из-за этого смотришь ее с «холодным носом». И «Нибелунги», и «Доктор Мабузе» куда больше цепляют и заставляют переживать, чем круто сделанный технически, но не наполненный кровью и потом «Метрополис». «Метрополис» сам превратился в одну из своих машин, к большому сожалению.

Но что можно сказать в защиту картины, так это действительно поразительная картинка, фантастическая работа камеры, хитрые находки со спецэффектами… Масштаб работы, конечно, поражает. В эстетически-художественном плане картина выше всяких похвал. Вообще не удивительно, что она повлияла на все последующее искусство.

Еще хочется отметить работу артистов Бригитты Хельм и Альфреда Абеля. Хельм сыграла две роли: мимимишную святошу Марию и бешеного робота Лже-Марию. И именно во второй, в плохой версии героини раскрывается талант актрисы. Ее женщина-робот так заразительна, что хочется пуститься в пляс перед концом света вместе с ней. Какой огонь в ней пылает, когда она подмигивает одним глазом…

Абель создал образ главного злодея-капиталиста не плоским, но наполненным такой страшной болью, что проникаешься к этому герою сразу, как только его увидел. И даже прощаешь ему все гадости. А все из-за взгляда. Это взгляд не короля и властителя всего мира, добившегося высшей власти, это взгляд человека, который пережил какую-то страшную потерю, из-за которой он находится как бы в помутнении. Ощущение, будто он всегда смотрит в свое прошлое, а не в настоящее. От этого одного взгляда возникает загадка, которая приковывает зрительское внимание к герою.

Зафиналим. Фильм очень любопытный, но смотреть его стоит скорее для того, чтобы получше узнать историю кино. Для приятного вечера с близкими фильм точно не подходит.

Один и наиболее знаковых для мирового кинематографа фильмов наравне с «Гражданином Кейном» и «Унесенными Ветром», золотой фонд научной фантастики, образцовый пример немецкого экспрессионизма, вот это вот все.

Действие фильма происходит в фантастическом мегаполисе будущего, блага и комфорт которого достигаются за счет высочайшего уровня автоматизации. Правит городом-государством бескомпромиссный технократ, а главным героем фильма является его, скажем прямо, довольно наивный сын Фредер.

Но у всей этой идиллии есть, конечно, и подноготная: для поддержания чудо-машин в исправном состоянии нужны люди — огромная масса рабочих, живущая под землей и там же обслуживающая монструозные механизмы практически без сна и отдыха.

Однажды в находящийся на вершине небоскреба сад отдыха для элиты проникает загадочная девушка Мария, которая из благих побуждений приводит туда детей рабочих. Всех их, само собой, быстро выпроваживают, но не раньше, чем Фредер успевает обратить на девушку внимание. Настолько будет силен его интерес, что он спустится за Марией в самые глубины механического ада и окажется втянут в инициированные ею революционные мятежи.

А в это время, отец Фредера прибегает к помощи сумасшедшего ученого (с), чтобы избавиться от представляющей угрозу статусу-кво Марии и заменить ее подконтрольной робо-копией…

И на этом научная фантастика заканчивается, и начинается совсем другое кино.

Если вы думаете, что в современном, особенно американском, кино много религиозных отсылок, то в «Метрополисе» это даже не отсылки, это просто лобовое переложение библейских мифов. Мария, пестующая Избранного, вавилонская блудница и потоп.

Ох уж этот потоп! Сцены затопления подземного города тянутся и тянутся, смакуются со всех ракурсов. Бедные дети тонут и тонут. Такому вуайеризму позавидовал бы и современный голливуд.

При этом, фильм умудряется одновременно и продвигать и критиковать идеи социализма, предлагая в качестве панацеи что-то на стыке коммунизма и христианства.

Нет, это несомненно сделанное на высочайшем техническом уровне эпичное полотно. Здесь есть потрясающая сцена, когда во время техногенной катастрофы часть завода будто филипдиковским астигматическим сдвигом восприятия преображается в пожирающего людей Молоха. А в Марии/анти-Марии легко опознаются истоки образа Лоры Палмер.

Но не стоит рассчитывать, что «Метрополис» — это то, что сейчас бы назвали «независимым, авторским кино» или хотя бы «интеллектуальным бестселлером». Когда основной посыл (о сути которого я тактично умолчу) фильма проговаривают в четвертый раз, становится очевидным, что это самый что ни на есть высокобюджетный блокбастер с соответствующей целевой аудиторией.

В этом ключе, особенно забавно проводить параллель с тем, как показана в фильме движущая сюжет сила этих самых рабочих — бездумная масса, готовая на любой кипиш, лишь бы покрушить и победокурить. Даже про детей забыли.

Кинокартина немецкого режиссера Фрица Ланга «Метрополис», снятая на черно-белую пленку в 1927 году, задумывалась, как нечто масштабное, несоизмеримое и режиссеру удалось достичь этого. Немая научно-фантастическая картина, поставленная по роману Теи Фон Харбу, произвела фурор не только на публику Герману, но и всего мира. В массовых сценах были задействованы около 30 тысяч человек, из них 750 детей. Спецэффекты выполнены в большей степени с помощью покадровой анимации. Декорации, без малейших сомнений, потрясли воображение неискушенного зрителя былых времен. Для фильма были смоделировано огромное количество зданий огромных размеров, машин будущего и обычных автомобилей.

Картина, с протяженностью два часа двадцать семь минут, погружает нас в будущее. Человек из высшего общества по имени Йо Фредерсен создал невообразимый город, который, в свою очередь, делится на верхнюю и нижнюю части. На верхней части живут богачи, сливки общества, а вот глубоко под землей расположился город рабочих. Йо Фредерсен не уважает своих работников, считает их скотом, что очень не нравится его сыну Фредеру. В сценах, где показывают хаотично марширующих рабочих, очень четко прослеживается работа операторов: Карл Фройнд, Гюнтер Риттау, Вальтер Руттманн. Им удалось охватить и показать все пространство, через которое шествует дружина рабочих, которых продемонстрировали нам на манер заключенных, особенно это заметно при просмотре начальных кадров. Я думаю, что этими сценами режиссер демонстрирует зрителям отношение «верхов» к своим подданным. Фредер влюбляется в прорицательницу из нижнего города по имени Мария. Она нарекает его посредником между правителями и простым людом. Мать Фредера умерла еще при родах. Отец очень любил жену по имени Хел. Однако в нее был влюблен также злой гениальный изобретатель Ротванг, который создал робота и сделал из него человека. Актеры переигрывают в некоторых сценах, особенно в сценах, где изображают испуг и удивление. Ярким примером является сцена, в которой Мария встречает в катакомбах изобретателя Ротванга.

Минусом киноленты является отсутствие субтитров там, где они необходимы. Персонажи шевелят губами что-то говорят, но соответствующих надписей не показывают. С гримом явный перебор. У актеров брови выщипаны так, что лица мужчин больше походят на женские. Костюмы выполнены хорошо, особенно костюм робота, который был изготовлен Вальтером Шульце-Миттендорфом из специального пластика, который быстро затвердевал на воздухе.

Кинокартина-антиутопия Фрица Ланга, хоть и считается одним из величайших немых кинопроизведений в истории, на меня не произвела глубокого впечатления, ничему не научила. Если говорить о научной фантастике, то творение Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей» произвело на меня куда большее впечатление и немалому научила, ежели творение Фрица Ланга. Я думаю, своей работой, режиссер хотел сказать, что не добро борется со злом, а всегда одно зло сражается с другим злом. Что нужно быть на стороне добра или, на худой конец, из двух зол выбирать меньшее.